Путин. Замковый камень российской государственности - Владимир Винников

Чёрный демон, испепелив государство, стал удаляться. Ему на смену, ещё невидимый, из бесконечно отдалённой лазури, стал приближаться гений света. Чёрный ворон, изодранный ясным соколом, падает ниц, роняя свои грязные перья.

Ельцин — это пропасть русской истории, это чёрная дыра русского времени, когда остановились русские часы. Но стало светать, начала зарождаться пятая империя, и заработали солнечные часы русского времени.

Зачатие во сне

Как солнце на рассвете мучительно проникает в холодный камень скалы, как весна своей робкой капелью на одно лишь мгновение растопит зимние льды, так хрупко и почти незаметно среди смуты русского времени, в чёрной дыре вдруг слабо сверкнёт светоносный дух, промчится и скроется ясный сокол русской истории.

Путина на замену Ельцина выбирали скрупулёзно и тщательно. Отсевая многих негодных, его просматривали сквозь множество светофильтров. Исследовали его генезис, изучали поведение в спецслужбах, в период перестройки, в гиблые дни ГКЧП, в придворном окружении Собчака. Его изучали олигархи, сам Ельцин, члены его семьи, референты за океаном, управляющие российской политикой.

Остановились на Путине, полагая, что он является идеальным продолжателем дела Ельцина, лоскутком из ельцинского пиджака. Будет послушной преданной марионеткой в руках олигархов и заморских правителей. Три раза Березовский предлагал Путину стать президентом России. И три раза Путин отказывался. Трижды тайный гений государства российского стучался в дверь Путину. И тот трижды его не пускал. Пока, наконец, не открыл дверь. Дух, не видимый миру, влетел и отождествил себя с Путиным.

Государства не было, а была гигантская скользкая лужа, расплывшаяся между трёх океанов, мёртвая бесхребетная медуза, истлевавшая на отмели. Длилась чёрная ночь, в которой сгинула русская цивилизация. Но в этой ночи состоялось зачатие. Дух явился, вселился в русское время. В лице Путина обрёл своего носителя, свил гнездо в его сердце. Этот дух пробивал себе дорогу в истории взрывами московских домов, второй чеченской войной, страшными боями в горах. Тогда Путин, напрягая все силы народа и армии, перечёркивал хасавюртовский мир. Закупорил страшную пробоину, в которую утекала последняя энергия раненой полумёртвой страны.

Победа во второй чеченской была первой победой нового государства российского, где тайный дух впервые себя обнаружил. Победоносец Путин прилетел на истребителе в усмирённый Грозный и среди развалин и тёмных воронок, среди горящих нефтепроводов и не просевших могил принял парад победы. Там, на этом параде, состоялось венчание Путина на царство. Не в Успенском соборе среди песнопений и патриарших благословлений, а под жёсткими взглядами воинов, у которых не зажили ещё ожоги и раны.

Во время чеченских войн у России появились свои новые святые и полководцы.

Евгений Родионов принял смертную муку, но не предал веру и Родину, стал русским святым. Воины Шестой воздушно-десантной роты, что легла костьми на пути врага, были ротой святомучеников. Шаманов и Трошев были победоносными полководцами. А если у народа есть святые и полководцы, значит, у народа есть государство.

Мы помним, как Путин на празднике спецслужб в окружении офицеров разведки перед телевизионными камерами произнёс: «Считайте, что задание Центра выполнено, внедрение в банду состоялось». Все посмеивались над этой рискованной и не слишком удачной шуткой. Но это было публичное признание в том, что он утвердился в своей роли русского государственника, что им начата работа по воссозданию государства среди чёрной враждебной тьмы.

Эта тьма продолжала действовать, присылала своих страшных гонцов, громоздила катастрофы и беды. Взорвался «Курск» — символ Красной империи, советский «Наутилус». И его крушение должно было подтвердить испепеление русской цивилизации, отнять у народа последнюю надежду на воскрешение Родины. Но горе сплотило народ вокруг трагической лодки. Там, в чёрном холодном корпусе, среди ледяного рассола, ядовитого дыма, плавающих в воде мертвецов последний моряк, умирая, послал на волю записку. Он писал: «Не надо отчаиваться». Он утешал не только любимых и близких. Он утешал весь народ, умоляя его не терять надежды — надежды на то, что великое государство восстанет.

Путин прилетел на север на военно-морскую базу, где собрались рыдающие вдовы и матери. Он стоял среди этих слёз и рыданий: бледный, немой. Он сознательно поместил себя в этот жуткий очаг страданий, безутешного горя. Он терпел невыносимую боль. Обретал с этой болью стоицизм и незыблемость. Это был ритуал, на котором он отождествлял себя с народом во всех его несчастьях и горестях, во всех грядущих победах. Именно тогда, среди женских рыданий, он понял, что Россия для него — это судьба. И лишь позднее, на Валдайском форуме, произнёс это вслух.

Конец камнепада

Путин закрепился во власти, как хрупкий вьюнок, который цепляется за стену одним-единственным усиком, и кажется, вот-вот оборвётся. Ибо стена, за которую тот зацепился, продолжала сотрясаться, и из неё выпадали громадные камни. Камнепад, связанный с крушением СССР, продолжался.

Путина, как овцу, пасли жестокие пастыри, которые привели его в Кремль. Его стерегли овчарки, которые дышали у него за спиной. Еврейские олигархи, захватившие львиную долю советской собственности, создавшие могущественные банки, установившие связи с политическими, финансовыми и военными центрами Америки, окружали Путина, как конвоиры окружают пленного. Он был пленный президент. И бегство из плена предполагало уничтожение конвоиров.

Разгром олигархов был моментальной спецоперацией, смертельно опасной и блистательно выполненной. Сброс олигархического окружения, изгнание Березовского и Гусинского, суд и осуждение Ходорковского означали смену элит, в которой Путин развязывал себе руки для строительства государства. Упомянутые олигархи, исповедники парламентской республики, сторонники конфедерации, предлагавшие расчленить Россию на группы государств, вели страну к распаду, предотвратить который Путин сумел в кровопролитной чеченской войне.

Устранение олигархов напоминало расправу Сталина со своими политическими врагами в 20-30-х годах. Когда разгром представителей ленинской гвардии расчистил Сталину путь к строительству имперского государства. Элитный вакуум после разгрома олигархов был восполнен Путиным за счёт офицеров ФСБ — организации орденского типа, которая после развала СССР сохраняла свою корпоративную метафизическую сущность, ибо орден госбезопасности присягал на служение государству. И новая, призванная Путиным элита, прошедшая деформацию и порчу 90-х годов, глубинно оставалась орденом государственного служения.

Исследуя быстротечную смену элит, приходим к выводу, что Путин не является преемником Ельцина. Но является преемником Сталина. Всё та же виртуозно проведённая схватка с космополитической партийной средой и замена её Орденом меченосцев — партией нового типа.

Впрочем, партия, которая была создана Путиным — партия «Единая Россия», не являлась партией большого проекта, не являлась штабом интеллектуальных стратегий. Это была техническая партия, служившая одной-единственной цели: воспроизведению власти в каждом выборном цикле. И партия добросовестно выполняла эту роль, была и остаётся эффективным инструментом, контролирующим парламент, не позволяя парламенту посягать на путинский централизм.

Второй инструмент власти, который Путин поставил под свой контроль, — Центральное телевидение. Олигархи были в изгнании. Но принадлежавшие им телевизионные каналы продолжали их политику, которая носила ярко выраженный антипутинский характер. Переход трёх каналов под контроль государства сделал путинскую власть прочной, как устойчивый треножник. Опиралась эта власть на чиновников родом из ФСБ, на правящую партию, воспроизводившую власть через парламентские выборы, и на телевизионные кинескопы, контролирующие общественное сознание. Такая власть была способна покончить с парадом суверенитетов, которым Ельцин наградил национальные республики, и тот и после распада СССР продолжал трагический распад России.

Разгром чеченского сепаратизма стал уроком для сепаратистов Поволжья, якутских националистов и некоторых регионов России, для кого идеалом государственного устройства была конфедерация.

Развитие «Газпрома», превращение его в государствообразующую, имперообразующую структуру является грандиозным достижением Путина, с помощью которого он, разбросав трубы по всей Евразии, соединил их с Европой, Белоруссией, Украиной, республиками Средней Азии. И это стянутое стальными трубами пространство стало первым прообразом будущего великого государства. «Газпром» — цивилизационное достижение путинской России, основа благополучия в условиях, когда все остальные формы промышленного производства были уничтожены реформой Гайдара. «Газпром», его централизм стал антидотом либеральных ядов, спас страну, заложил основы будущей евразийской государственности. «Газпром» — это стальной бутон, из которого со временем распустится цветок пятой русской империи.