Сердца во тьме - Лаура Кэй

И наконец, она уронила свои сумки где-то на полу рядом с собой и протянула руку, пока не почувствовала холодную металлическую стену. Взяв себя в руки, она попыталась успокоиться и использовала свободную руку, чтобы вытереть слезы и отмахивать жар, распространившийся по ее лицу, поскольку вспомнила, что Добрый Сам находился там с ней.

О, Боже. Он, наверное, думает, что я - сумасшедшая.

- Прости, мне жаль, - она наконец-то успокоилась, поскольку смех превратился в редкие хихиканья. Теперь она смеялась над собой.

Добрый Сам не отвечал.

- Гм, привет? Вы все еще со мной?

- Да, я здесь. Вы в порядке? – его голос резонировал в замкнутом пространстве и окружал ее.

- Гм, да. Понятия не имею, - она откинула волосы назад от лица и покачала головой.

Низкий звук его смешка заставил ее чувствовать себя немного менее смешной.

- Плохо, да?

- Совсем плохо, - сказала Макенна и вздохнула. – Как думаешь, сколько времени мы здесь пробудем?

- Кто знает. Надеюсь, не долго. - у его голоса была какая-то резкость, которую Макенна не понимала.

- Да. А у этих вещей обычно бывают аварийные лампочки? - она провела пальцами по панели кнопок вызова и беспорядочно нажимала на некоторые в поисках кнопки тревоги, но ни одна из них, казалось, ничего не делала. И она знала, проработав в этом здании в течение последних двух лет, что трубка от аварийного телефонного кабеля отсутствовала. Очевидно, опасности работы в офисном здании эры 1960-х.

- В новых лифтах бывают.

Макенна наконец-то сдалась и перестала нажимать кнопки. Она повернулась к двери и постучала костяшками пальцев по металлу три раза.

- Эй! Кто-нибудь есть там? Кто-нибудь слышит меня? Мы застряли в лифте, - она прижалась ухом к прохладной поверхности дверей, но через несколько минут стало ясно, что никто не слышал ее. Макенна сделала ставку, что лифт остановился где-нибудь между третьим и четвертым этажами, на которых располагались сопутствующие офисы Управления Социального Обеспечения. Агентство закрылось в пять и стало, как город-призрак 15 минут спустя. Это, конечно, объясняло бы отсутствие реакции.

Вздохнув, она подняла руку, но не смогла увидеть ее, даже когда ладонь находилась достаточно близко, чтобы коснуться носа.

- Черт, это прекрасное описание для «черный, как смоль». Я не могу даже увидеть руку перед лицом.

Добрый Сам застонал.

Макенна опустила руку.

- Что?

- Ничего, - его голос был резок, натянут.

Хоорошо.

Он выдохнул с шумом и передвинулся. Макенна взвизгнула от неожиданности, когда что-то твердое врезалось в ее лодыжку.

- Черт, прости. Ты в порядке?

Макенна нагнулась и потерла в том месте, куда его ботинок, очевидно, пнул ее.

- Да. Ты сел?

- Да. Можешь тоже устроиться поудобнее. Я, правда, не хотел пинать тебя. Я не думал...

- Что? Ты не мог увидеть, что я стою здесь? - она засмеялась, пытаясь отнестись несерьезно к их ситуации и слегка растопить лед между ними, но отсутствие ответа громко раздавалось в небольшом пространстве.

Макенна вздохнула и вытянула руку, чтобы найти путь обратно к «ее стороне» лифта. Она споткнулась, когда ее левая нога зацепилась за ремешок одной из ее сумок. Ее босоножка соскользнула. Она сбросила с ноги другую в поражении. Та упала... куда-то в темноту.

- Думаю, что тогда могла бы тоже устроиться поудобнее, - сказала она, только для того, чтобы заполнить темную тишину и поддержать светскую беседу с ним. Она отошла в дальний угол лифта и села, а затем осторожно вытянула ноги перед собой и скрестила лодыжки. Она разгладила юбку по бедрам и затем закатила глаза от своих действий. Во всяком случае, он не смог бы увидеть это прямо сейчас.

Она не могла сказать, сколько времени прошло. Темнота так дезориентирует. Ни намека на рассеянный свет, который мог бы просочиться, откуда угодно. Ее кратковременный позыв заключался в том, чтобы использовать светодиод на ее сотовом телефоне с целью пролить хоть какой-то синеватый свет на их затруднительное положение, но батарея от него в настоящее время находится где-то в лифтовом лобби ее этажа. И, поскольку этот день был таким насыщенным, то она разрядила батарею на своем ноутбуке еще раньше, поэтому и его она также не могла использовать.

Ей было жаль, что она не знала, как выглядел Добрый Сам. Его лосьон после бритья имел чистый душистый аромат. Она воздержалась от смеха, когда мысль о том, чтобы провести своим носом по его горлу, пронеслась в ее голове.

Она бездельничала, считая до ста, в то время как покачивала лодыжками назад и вперед.

Почему он ничего не говорит? Возможно, он застенчив. Или возможно, ты потрясла его и внушила страх своим изящным входом в лифт, шикарным нервным срывом и сексуальным фырканьем. Да, явно так и есть.

Кадену хотелось бы, чтобы Рыжая смеялась снова или хотя бы заговорила. Ее напоминания о том, насколько проклятой была тьма в этой удушающей коробке лифта, быстро пробудили его беспокойство. Когда стеснение возвратилось к его груди, он сел так, чтобы не опозориться, падая в обморок или сделав какое-либо дерьмо вроде того, когда он пнул ее, протягивая ноги. Она не произнесла больше двух фраз с тех пор.

Все будет хорошо, приятель.

Он слышал, как она там успокаивается, вздыхая и переминаясь. Он начал концентрироваться на звуке ее ног, трясущихся над ковром с коротким ворсом, лежащим на полу лифта, и это отвлечение помогло ему замедлить свое дыхание. Глубокий вздох наконец-то выскользнул из его легких с облегчением и удивил его.

Каден был своего рода одиночкой. У него имелось несколько близких друзей – люди, которые знали Кадена большую часть его жизни и знали о том, что произошло, когда ему было четырнадцать – но в других случаях он не тратил много времени на общение с незнакомыми людьми. Кое-что для этого он сделал самостоятельно. Тату, пирсинг и короткая стрижка - все испускало антиобщественную энергетику, даже если это был больше образ, чем реальность. Таким образом, это было странно для него заряжаться спокойствием от другого человека так, как он делал с Рыжей. Он даже не знал, как она выглядела, ради Бога, или как ее зовут.

Был только один способ исправить это.

- Эй, Рыжая? - его голос звучал громко в небольшом пространстве после долгих мгновений тишины. - Как тебя зовут? – спросил он более тихим голосом.

Она откашлялась.

- Все называют меня Эм Джей. А тебя?

- Каден. Эм Джей – твое имя, или просто все так называют тебя?

Она захихикала.

- Ну, Каден, - ее акцент на его имя вызвал неожиданную улыбку на его лице. – Мое имя, Макенна, но Эм Джей, кажется, привязалось.