Рыцарь - Элизабет Эллиот

— Милорд, мы всего лишь наемники, честные наемники. Мы воюем за тех, кто платит, — выпалил Доминик. — У нас с братом и в мыслях не было становиться убийцами, н-но… вознаграждение было уж больно щедрым. Золото, много золота и богатые земли. Ренальфу было даже обещано богатое приданое вашей сестры, если он женится на ней.

— Мой отец, — спокойно констатировал Кенрик. На лице его не дрогнул ни один мускул. Он и без того знал, кто за всем этим стоит. Просто хотел убедиться.

Доминик нерешительно кивнул.

— Барон Монтегю называл вас бастардом [1], дьявольским отродьем. Барон знал, что жить ему осталось недолго. Он хотел, чтобы его замки и титул унаследовал ваш младший брат Гай. Барон очень надеялся, что вы погибнете здесь, на Святой Земле, как и многие другие. Всем известно, что сарацины соперничают друг с другом за честь убить вас. За вашу голову они назначили огромный выкуп. Когда стало известно, что король призывает вас домой, барон Монтегю снарядил нас сюда с заданием.

— Замешан ли в этом мой брат Гай?

— Не могу сказать, — замялся Доминик, — мальчик на наших встречах на присутствовал.

— Кто еще участвовал в заговоре?

— Никто. Только Ренальф и я. И я хочу еще вам сказать, что подсыпать яд в вино — это идея Ренальфа, не моя. Я не хотел, не хотел ввязываться в эту кровавую распрю. Я так Ренальфу и говорил.

— Тебе следовало сказать это мне. А ты этого не сделал, Доминик, — мягко заметил Кенрик. — Ты знал о заговоре и молчал, и четверо славных рыцарей погибли. За это предательство тебе придется заплатить.

— Братец, ты напрасно сотрясаешь воздух, — саркастически произнес Ренальф, с ненавистью глядя на Кенрика Монтегю. — Ты же должен был умереть… должен, — прошептал он. — Почему ты продолжаешь жить?

— По воле Божьей, — произнес Кенрик, медленно поднимая меч.

Глаза Доминика остекленели от ужаса, он подавился криком. Его брат Ренальф принял смерть храбро, не проронив ни звука.

Кенрик развернулся и пошел прочь. Итак, припишем к счету еще двоих. И поделом этим мерзавцам. А там, за стеной, горы трупов, и среди них много рыцарей и воинов, которые уже никогда не покинут Аль Абар. Подумать только, еще вчера многие из них веселились, т пили вино, хвалились друг перед другом своей ловкостью и сноровкой, и вот теперь они затихли навеки под беспощадным солнцем этой адской страны. Но на смену им придут другие и займут их место. Рыцари и воины, стремящиеся к славе и жаждущие золота. И они умрут так же, как те, что были до них.

Ренальф де Гравель удивлялся, как это Кенрик ухитряется выжить среди этой вакханалии смерти. Ответ прост до смешного: никакого страха перед смертью он не испытывал. Абсолютно никакого. Вот и все. Эта старая карга с косой каждый день с утра до вечера непрерывно маячит перед ним. И так три года. Он просто привык к ее постоянному присутствию. И до сих пор жив, потому что умеет обращаться со смертью — это сродни его искусству владения мечом. Не знать страха перед этой костлявой — вот самое главное.

Да, да, Кенрик знал себе цену. Хорошо знал, что он значит и для короля, и для страны. Воин до мозга костей, с телом, с раннего детства натренированным для битвы, с умом, впитавшим в себя тысячелетний военный опыт многих цивилизаций. А сердце и душа его уже давно пусты. Очень давно. И ничего в них нет — одна пустота. Он являл собой идеальный инструмент смерти, сеющий на своем пути одну только смерть, оставляющий после себя одни разрушения. Торжество, гордость содеянным, желание славы — все это было ему чуждо. Только сухая констатация: еще одно сражение выиграно, а следом уже грядет другое.

Кенрик направлялся к полосатому бело-голубому шатру. Здесь он быстро сменит одежду, наскоро поест и прикажет сворачивать лагерь, стоявший у стен города уже две недели. Они пойдут к морю, а затем назад в Англию, где их ждет очередная война.

Да, барон Монтегю был совершенно прав, когда опасался его возвращения. Старик знал, что после того, как король пошлет его усмирять Уэльс, могущество Кенрика возрастет еще больше. Там, в Англии, убить его будет куда как сложнее. Он может прожить долго, достаточно долго для того, чтобы унаследовать земли барона Монтегю. Так что старания старого негодяя тщетны.

— Сэр Кенрик! — Священник вцепился ему в рукав, пытаясь остановить.

Кенрик без всякого усилия брезгливо стряхнул с себя его руку и продолжал идти, даже не замедлив шага.

— Ты начинаешь меня раздражать, священник. Поторопись лучше прочесть молитвы и найди своего осла. Мы скоро выступаем.

— Вы не дали братьям де Гравель покаяться в, своих грехах, чтобы они могли предстать перед Творцом с чистой совестью.

— Они покаялись передо мной, — ответил Кенрик.

— Вы богохульствуете Кенрик пожал плечами.

— Войди в этот город, священник. Войди и сосчитай, сколько душ отошли к Создателю без всякого покаяния и исповеди.

— Это совсем другое дело. Те рыцари, что пали на поле боя, не нуждаются в покаянии. A неверным и вовсе покаяние не нужно. Они погибли по Божьей воле.

— О нет, — медленно произнес Кенрик, повернувшись наконец лицом к священнику.

Встретив холодный немигающий взгляд, отец Вачел сжался и осенил себя крестным знамением.

— Они погибли по моей воле.

Глава 1.

Пять лет спустя Северная Англия

Кенрик рассеянно скользил взглядом по черниль-но-темному силуэту Ленгстонской башни, по зубчатым стенам, пытаясь уловить малейший посторонний звук и проклиная в душе безоблачное небо. Эта зимняя ночь для осуществления его миссии была недостаточно темной. Светила луна, делая снежный покров вокруг серебристо-голубым. Всякий, кто отважился бы сейчас выйти из укрытия, оказался бы легкой мишенью для стражников, охраняющих крепость.

— Как бы нам не попасть в ловушку, — прошептал Фитц Элан.

Кенрик кивнул. Да, положение не из легких. Редкая роща позади надежным прикрытием служить не могла. Если кто-то решится устроить засаду, то схватить их сейчас не составит труда. Но Кенрик намеревался довести дело до конца, и доводы Фитц Элана решения его не изменят. Ведь он выполняет волю самого короля.

— Все-таки следовало взять хотя бы несколько человек, чтобы они могли прикрыть нас сзади, — продолжал Фитц Элан.

Кенрик не ответил. Он не отрывал глаз от кустов. Они росли в овраге, ведущем к башне. На фоне этих кустов обозначились неясные очертания двух фигур в плащах. Их появление сопровождалось слабым скрипом снега. Значит, несмотря на опасность, они все-таки пришли. Кенрик вгляделся. Один из путников был высокий и широкоплечий, второй — маленький и забавно толстый. «То-то бы посмеялись мои солдаты, — подумал Кенрик, — когда бы увидели, чем меня наградил король. Значит, пять лет войны в Уэльсе, тяготы, о которых лучше не вспоминать, и за рее за это вот такая награда?»