Обещать – значит жениться - Нина Милн

Этта приняла ситуацию близко к сердцу, ведь ей было знакомо, каково быть обманутой и что чувствуешь, когда грубо разрушают твои иллюзии. Она понимала, какую боль испытывает сейчас леди Изабель, брошенная этим мужчиной.

Сощурившись, Этта посмотрела в глаза графу. В их глубине мелькнуло какое-то неопределенное чувство.

– Я – Габриэль Деруэнт.

На мгновение она опустила глаза на протянутую ей руку – надежную, сильную, с крепкими пальцами, повисшую в воздухе в ожидании.

«Соберись!» – приказала себе Этта. Меньше всего хотелось, чтобы граф решил, что она растерялась в его присутствии.

Коротко пожав руку Габриэля, Этта холодно улыбнулась и представилась, стараясь не думать о приятном чувстве, возникшем при соприкосновении их ладоней.

– Этта Мэйсон… выдающийся историк, – произнес граф, скорее как утверждение, а не как вопрос, и на долю секунды ей снова захотелось спрятаться за пальмой.

– Да, это я.

В голове промелькнули годы упорного труда, потраченные на то, чтобы получить ученую степень. В те дни Этта чуть с ног не валилась от изнеможения, пытаясь совмещать учебу с работой на полставки и воспитанием дочки. Поэтому она не собиралась теперь впадать в ложную скромность, прекрасно зная, что и в самом деле является одним из лучших специалистов в своей профессии.

Габриэль окинул наряд Этты взглядом, исполненным изумления.

– Удивлены?

Он помолчал, подбирая слова, а затем поднял руки, словно сдаваясь.

– Поражен. Признаю, что ваше ярко-розовое платье в полоску не укладывается в мое предвзятое представление о знаменитых историках. Но я приношу вам искренние извинения. Мне не следовало поддаваться влиянию стереотипов. Может, начнем все заново? Я забуду о том, как вы чуть не проткнули мне ногу своими каблуками, а вы забудете проявленную мной глупость. Идет?

Вот он, подходящий момент, чтобы закончить этот разговор пустым замечанием и уйти, но на губах графа играла такая красивая улыбка, а его глаза горели такой решимостью, что Этте захотелось узнать, почему Габриэль Деруэнт вдруг решил включить на полную катушку свое очарование. Ведь она явно не из тех женщин, которые его интересуют. Ему приписывали романы со знаменитыми красавицами, но все они по натуре были пустышками, и это были лишь мимолетные связи, пока Габриэль не начал ухаживать за Изабель Петерсен. Что привлекло его в Этте? Роман графа с ученой-историком? Это же курам на смех! К тому же не просто с историком, а с матерью-одиночкой. Даже здесь, в этом бальном зале, полно других женщин, которые куда больше подходят на роль новой подружки Габриэля. Не исключено, что он пускает в ход свое обаяние автоматически, по привычке, но инстинкт убеждал Этту в обратном. Решив, что ничего страшного нет в том, чтобы немного побеседовать с этим мужчиной, она ответила:

– Идет! Так с чего начнем?

– Может, расскажете немного о себе? Каков он, обычный день выдающегося историка?

Его интерес казался неподдельным.

– Все мои дни не похожи друг на друга. И это одна из причин, по которой я люблю свою работу. Недавно, например, я помогала одному писателю подбирать материал для исторического романа. Я занимаюсь генеалогическими изысканиями, веду блог для одного исторического общества, помогаю организовывать различные тематические мероприятия, пишу статьи, выступаю приглашенным лектором…

– Руби говорила мне, что вы – один из самых больших энтузиастов своего дела.

– Да, о ней с Итаном можно сказать то же самое. Основанный ими фонд оказывает большую помощь детям, попавшим в сложные ситуации. Хотела бы я…

Она осеклась, не договорив о том, как жалеет, что в свое время у нее не было возможности обратиться за поддержкой к таким людям, как чета Кавершем.

Но этими воспоминаниями она не собиралась делиться с графом.

– Чего бы вы хотели?

Странно, в его голосе Этте почудилось понимание – как будто Габриэль и в самом деле способен на сопереживание бездомным или воспитываемым опекунами детям, и на мгновение в сердце разлилось тепло. Как нелепо с ее стороны! Ведь этот человек родился в знатной и богатой семье.

Пришлось на ходу сочинить:

– Я бы хотела творить так же много добра, как это делают Кавершемы.

– Руби упоминала, что вы ей помогаете.

– Да. Время от времени ей приходится иметь дело с детьми, которые ничего не знают о своих родителях, кроме их имен, и хотят выяснить больше.

– Так вас можно назвать сыщиком?

– Пожалуй. Это очень интересная часть моей работы.

Этта промолчала о том, что такие поиски всегда наполняют ее сердце горечью: ведь о собственных родителях ей тоже ничего не известно. Она ощутила в груди привычную боль, вонзила ногти в ладони и мысленно приказала себе: «Хватит! Соберись! Ты все равно не узнаешь, кем были твои отец и мать и почему они оставили тебя тридцать два года назад на улице».

Серо-голубые глаза Габриэля потемнели.

– А вдруг вы выясните что-то нехорошее о биологических родителях этих детей? Все равно расскажете?

– Да, расскажу. Им лучше все знать.

В этом она была уверена. Ведь приемные родители скрывали от нее правду о ее удочерении, сплетя целую паутину лжи, превратив жизнь девочки в мираж, который растаял, когда у них родился собственный ребенок и они потеряли интерес к Этте.

Осознав, что граф пристально разглядывает ее лицо, она заставила себя улыбнуться. Кажется, беседа приняла слишком личный характер. И как так вышло?

– В конце концов, не зря говорят: «Знание – сила».

– Да, говорят. – Граф неожиданно снова очаровательно улыбнулся.

– А иногда знание еще и полезно. Однажды я помогла одной из подопечных Руби, беременной девочке-подростку, восстановить ее медицинскую карту.

Тот случай врезался в память, потому что Этта тоже не раз с тревогой думала, глядя на свою дочку Кэти, что ничего не знает о ее бабушках и дедушках. Не повлияют ли их гены на здоровье девочки?

– А с другой стороны, – продолжила она, – в прошлом люди ничего не знали о генах и все же как-то справлялись. Иногда мне кажется, что нам необходимо иметь достаточно веры.

– И просто покориться судьбе?

Ну вот! Теперь они затеяли философский диспут.

– Иногда – да. Вы с этим согласны?

В глубине зрачков Габриэля вспыхнуло пламя.

– Не согласен. Мы сами строим свою судьбу, потому что у нас есть право выбора.

От напора, с которым граф произнес эти слова, по спине собеседницы пробежали мурашки.

Габриэль тут же добавил, пожав широкими плечами:

– По крайней мере, я предпочитаю в это верить.

Ну хватит! Пора заканчивать этот разговор, в котором граф Уайклиф продемонстрировал себя более глубоким человеком, чем считала его Этта. Но ведь он в лучшем случае – всего лишь плейбой, а в худшем – мастак по части иллюзий, разбивающих сердце.

– Мне скоро предстоит произнести небольшую речь перед гостями, и нужно еще успеть с ними пообщаться перед своим выступлением. Вынуждена проститься с вами.

– Буду с нетерпением ожидать вашего спича, а после надеюсь продолжить наш разговор.

В самом деле? Но почему? В душе шевельнулось любопытство. Этта безжалостно подавила его – у нее сейчас хватает куда более серьезных забот.

Растянув губы в своей самой очаровательной улыбе, она ответила:

– Я сегодня здесь не задержусь, так что давайте попрощаемся прямо сейчас – на случай, если нам больше не представится возможности побеседовать.

– Я еще не прощаюсь с вами, – произнес граф так тихо, что Этта засомневалась, правильно ли расслышала его слова.

Глава 2

Стоя в углу бального зала, Гейб наблюдал, как Этта Мэйсон грациозной походкой направляется к подиуму, чтобы произнести свою речь. Черт! Вот опять в глубине души вспыхнуло влечение к этой женщине, которое охватило графа и чуть ранее, когда она неожиданно вынырнула из-за кадки с пальмой.

Такого осложнения Габриэль не ожидал. В последние месяцы сексуальные желания в нем словно дремали. Да и фото Этты Мэйсон, размещенное в Интернете, не передавало в полной мере того, как она выглядит в жизни: в карих глазах вспыхивают янтарные искорки, пухлые губы притягивают к себе взгляд, очертаниям скул позавидовала бы любая супермодель, а блестящих каштановых волос так и хочется коснуться. Но эта женщина привлекла внимание Габриэля не только своей красотой. В ее внешности и манере держаться есть что-то пикантное, волнующее.

Но сейчас не время размышлять о сексуальной привлекательности Этты Мэйсон – Габриэлю необходимы ее услуги как историка, профессиональная экспертная оценка. И безотлагательно.

Постучав пальцем по микрофону, Этта спокойно, без видимого волнения, дождалась, когда в зале воцарится тишина. Она стояла неподвижно, держа спину прямо. Ее длинное бело-розовое полосатое платье подчеркивало стройность фигуры. Лицо казалось спокойным, карие глаза смотрели на публику, на губах играла расслабленная улыбка. Внутреннее напряжение выдал только нервный жест, которым Этта заправила за ухо выбившуюся из прически короткую прядь.