Опасный промысел - Дэвид Томпсон

Уинона закончила «говорить», и Нат понял: его жена радовалась, что они почти у цели, предвкушала встречу со старыми подругами, мечтала похвастаться мужем перед знакомыми и надеялась, что Скверный не причинит им неприятностей.

Скверный?

Нат ответил, что ему тоже не терпится добраться до места и что он будет рад познакомиться с подругами Уиноны. А потом спросил уже не жестами, а на языке шошонов, с запинками и ужасным произношением:

— А кто такой Скверный?

Уинона ответила жестом: «Спроси Каркаджу».

Кивнув, Нат посмотрел на траппера, которого индейцы назвали именем хищника, славящегося не только своей отвагой, но и свирепым нравом — росомаха.

— Шекспир, а кто такой Скверный?

Тот ответил, не оборачиваясь:

— Так индейцы называют Гастона Клеру. Он был voyageur в Канаде лет десять тому назад, потом ему наскучило работать на других, и он открыл собственное дело. Стал coureur de bois.

— Кем-кем? — переспросил Натаниэль. Шекспир оглянулся через плечо и засмеялся:

— Все время забываю, с кем говорю, должно быть, старею!

— Я знаю, кто такие voyageurs, — сказал Нат, — мне о них рассказывал дядя Зик. Это канадские трапперы.

— Точно. Ну a coureur de bois — траппер, переступивший границу между законным и незаконным. Тот, кто добывает пушнину без лицензии. Браконьер.

— Значит, Клеру — браконьер?

— Браконьерствовал около года, если верить слухам, но потом допустил большую ошибку: убил полицейского, пытавшегося его арестовать. И отправился на юг. Гигант бродит по Скалистым горам уже лет семь-восемь, и, по правде говоря, к западу от Миссисипи его ненавидят больше любого другого белого.

— Гигант?

— Ага. Так все его здесь называют. Потому что росту в нем больше шести футов и весит он, должно быть, фунтов двести с лишком. — Молись, чтобы ты никогда не нарвался на него, Нат. Это дьявол во плоти.

— Ты с ним знаком?

— Несколько раз сталкивался, но больше не желаю.

— Он что, и вправду настолько страшен?

— А как ты думаешь, почему индейцы прозвали его Скверным? — спросил Шекспир.

Нат промолчал. Он знал, какое огромное значение индейцы придают именам. И раз уж они прозвали Гастона Клеру Скверным, значит, Гигант на самом деле заслуживает этого.

Потом Нат вспомнил о своем собственном индейском прозвище — Убивающий Гризли. Это имя дал ему воин-шайен после леденящей кровь встречи с громадным медведем гризли. Когда Натаниэлю лишь чудом удалось спастись. Теперь благодаря стараниям Шекспира, рассказавшего об этом случае каждому встречному-поперечному, многие называли Ната так. Например, шошоны не признавали другого имени.

Шошоны.

Нат повернулся в седле, чтобы поглядеть на холм, с которого они только что спустились.

— Не пойму, почему Тянущий Лассо и его соплеменники решили сделать привал на ночь, когда до места встречи всего полтора часа пути.

— Потому что шошоны, как и большинство индейцев, — гордецы. Они не хотят выглядеть на встрече котами, которым устроили трепку, — пояснил Шекспир. — После стычки с черноногими они не в лучшей форме, и вспомни, сколько пожитков и лошадей они потеряли в этой передряге.

— А сколько людей! — добавил Нат, думая про отца и мать Уиноны, погибших от рук воинов Бешеного Пса.

— И людей тоже, — согласился Шекспир. — Ты ведь знаешь, что там, куда мы едем, собираются представители многих племен, чтобы поторговать, продать своих женщин и просто хорошо провести время, Это место притягивает индейцев как магнит, и тут уж ничего не попишешь.

Траппер немного помолчал.

— Это нечто вроде нейтральной территории, где все хотят показать себя во всем блеске.

— Значит, там все ладят друг с другом?

— Иногда ладят, иногда нет, — задумчиво ответил Шекспир. — На одно можешь твердо рассчитывать: черноногих там не будет.

— И слава богу! — ответил Нат.

Свирепое племя черноногих считалось бичом северной части Скалистых гор. Черноногие без устали охотились на всех белых, которые осмеливались вторгнуться на их земли, и на совести этого племени была смерть уже нескольких дюжин трапперов. А еще черноногие непрестанно воевали с другими племенами, и их военные отряды часто отправлялись в походы за сотни миль, нападая по дороге на любое индейское поселение. И все-таки больше всех их боялись, хотя и презирали, белые.

— Не сомневайся, Тянущий Лассо и его отряд прискачут на место завтра утром, разодетые в пух и прах, верхом на лучших лошадях, — заверил Шекспир.

— Ты говорил, что встреча уже началось. И как долго она продлится?

— Если нам повезет, около двух недель. Прошлые две встречи заканчивались где-то к середине июля.

— Стало быть, эта третья по счету, да?

— Угу. И думаю, далеко не последняя.

— Почему ты так считаешь?

— Пока щеголи и модницы на Востоке платят хорошие деньги за превосходные бобровые шкуры, по Скалистым горам будут скитаться трапперы. По крайней мере до тех пор, пока здесь не исчезнут бобры.

Нат оглянулся на жену, которая прикоснулась к его плечу.

— В чем дело? — спросил он на языке шошонов. Уинона указала на его голову.

Нат пристроил «хоукен» поперек седла и осторожно дотронулся до волос. Пальцы нащупали перо, которое почти отвязалось.

Перо…

Невольно нахлынули воспоминания о благородном воине шайенов по имени Белый Орел, знаменитом вожде клана Лучников. У многих равнинных племен имелись подобные кланы, куда входили самые храбрые воины. В одном племени их могло быть сразу несколько.

У шайенов насчитывалось шесть воинских кланов: Лучники, Безумные Псы, Лисы, Красные Щиты, Лоси и Собаки. Белый Орел возглавлял клан Лучников, и получить перо от такого знаменитого воина считалось высокой честью.

Белый Орел вручил Нату перо после битвы с кайова, однако только недавно Кинг сумел понять ценность дара и теперь с гордостью носил знак доблести.

Нат аккуратно закрепил перо.

Быстрыми жестами Уинона дала понять, как она рада иметь мужа, уже много раз доказавшего свою храбрость; мужа, который будет хорошим кормильцем для нее и их многочисленных детей.

Смущенно улыбнувшись, Нат только кивнул — он все еще не мог привыкнуть к пугающей откровенности индианок. Уинона без стеснения говорила о чем угодно, в том числе и о сексе, и временами ее простодушные высказывания приводили молодого человека в замешательство.

Но откровенность индианки была не единственной причиной переживаний Ната. Он посмотрел на левую руку жены, на тонкие полоски мягкой кожи, обернутые вокруг кончиков двух ее пальцев.

Как она могла так поступить?

Нат понимал, что для Уиноны этот варварский акт был совершенно естественным. Она лишилась отца и матери, которые пали от рук черноногих, а обычай шошонов требовал, чтобы женщина, потерявшая родственника или близкую подругу, в знак горя и доказательства своей любви к умершим на глазах у всех отрезала себе фалангу пальца. В лагере шошонов Нат видел нескольких пожилых женщин, у которых тоже недоставало кончиков пальцев. Этому обычаю следовали и мужчины, но не столь беззаветно, как женщины: указательный и средний пальцы нужны были воинам, чтобы натягивать тетиву лука, поэтому эти пальцы всегда оставались в целости и сохранности. Да, Нат знал, как строго шошоны придерживаются своих обычаев, и все же был недоволен, что Уинона искалечила себя, нарушив его запрет. Как она могла так поступить?