Идеологическая диверсия. Америке нужен мир! Желательно, весь - Рэй Стейнер Клайн

конце 1941 года — все американцы объединились, завершив, таким образом, двухгодичный курс по изучению международных дел. Информация о балансе сил в Европе и Азии, стратегический анализ проблем обеспечения безопасности США, постижение того, что будет значить победа воинственных тоталитарных диктатур, — все это было в новинку американцам и пока еще не обрело адекватных пропорций, чтобы облегчить выработку более мудрой политики защиты американских интересов. Окончательно жребий был брошен, когда — после нападения японцев на Перл-Харбор и Филиппины Япония, Германия и Италия объявили Соединенным Штатам войну Период нейтралитета кончился.

Зачатки системы разведслужбы

Одним из свидетельств достойной всяческого сожаления неготовности США к решению проблем того времени являлось состояние дел в американской разведывательной системе накануне второй мировой войны. Идея создания центрального аппарата, координирующего работу всех звеньев разведсистемы, родилась в середине 1941 года. А до того действовало несколько не связанных друг с другом разведывательных агентств, занятых сбором различного рода информации для последующего доведения ее до сведения президента США и его советников — информации о состоянии дел на международной арене и о том, в какой степени это затрагивает интересы американской безопасности. Из всех этих агентств только разведслужбы армии и флота имели хоть какой-то навык в деле систематического сбора информации и ее анализа. И всего лишь в одной сфере — в шифровальном деле — еще сохранялось некое мастерство, приобретенное во времена участия США в Первой мировой войне и непосредственно после ее завершения. Все ли факты стали мне известны значительно позже, но даже и теперь страшно представать, до какой степени мы оказались безоружны — в смысле разведывательной службы — в момент, когда на нас надвинулась война.

Ниже приведена схема разведывательной системы по состоянию на 1940 год.

На бумаге все это выглядит не так уж плохо. На первый взгляд, Рузвельт имел возможность получить какие-то сведения от этих агентств — в одних случаях прямо, в других — через фильтрующее посредничество кабинета своих советников. К сожалению, изучение отдельных компонентов данной схемы свидетельствует, что реальные результаты разведывательной работы были невелики, поскольку не было составляющей единое целое системы, механизма, организующего и координирующего функции всех звеньев разведслужбы. Фактически, каждый компонент разведслужбы действовал вне связи с другими, не воспринимая свою работу как часть общей миссии, без понимания необходимости координировать свою деятельность с другими разведывательными агентствами, чтобы обеспечить надежное освещение международной ситуации. По состоянию на середину 1940 года разведывательной работой было занято, вероятно, не более тысячи человек, причем большинство составляли техники из отделов радиоперехвата.

В результате президент США получал информацию, мало чем отличающуюся от той, что он мог почерпнуть из доклада какого-нибудь сотрудника дипломатической службы (доклада, оставляющего возможности для самой широкой интерпретации) или из случайно добытого дипломатического послания той или иной страны, которое разведотдел армии или флота умудрились расшифровать. Профессиональный уровень такой работы трудно назвать зрелым, тем более что, как отмечалось выше, работа эта не мыслилась в качестве составной части некоего единого целого.

Государственный департамент считал, что основная его задача — дипломатическая работа, и потому аналитическая часть докладов американских посольств была довольно односторонней, она была нацелена лишь на то, чтобы дать возможность государственному секретарю и его ближайшим помощникам регулировать взаимоотношения США с соответствующими зарубежными странами. По традиции, армия и военно-морской флот имели свои разведотделы на уровне Генерального штаба, но они были сравнительно малочисленны, совершенно непривлекательны для честолюбивых офицеров и ограничивались сбором данных для отделов военного планирования — армейского или флотского. Ручеек информации, поступающий к президенту США и правительственным лицам, причастным к деятельности военных ведомств, был крайне скуден, а чаще всего такового и вовсе не было. Когда удавалось перехватить какую-то важную информацию, с ней знакомили (но не более того) Рузвельта и очень ограниченный круг других ответственных лиц. Причем эта информация не подвергалась оценке и сопоставлению с другими данными — за исключением случаев, когда она использовалась для узкоспециальных целей военного планирования.

Открытые источники

Понимая всю критичность ситуации, Рузвельт в июне 1940 года ввел в состав своего кабинета двух весьма энергичных и компетентных республиканцев — Генри Л.Стимсона (в качестве военного министра) и Фрэнка Нокса (в качестве министра ВМС). Не исключено, что и Рузвельт, и оба министра больше узнавали из газет и всяческой периодики, чем из донесений разведотделов. Хотя в американской прессе число материалов, серьезно анализирующих международные события, было ничтожно мало, все же время от времени появлялись довольно проницательные статьи зарубежных корреспондентов ряда газет и таких богатых журналов, как «Тайм» и «Лайф». Частная инициатива в деле освещения международной ситуации дает очень неплохие результаты, когда дело касается таких открытых обществ, как, скажем, Франция или Великобритания, но совсем другое дело — страны закрытого типа, где чуть ли не все данные о состоянии общества считаются государственной тайной. Получается некая асимметрия: информации об открытых обществах больше чем достаточно, но о том, как функционируют диктатуры, сведений почти нет. Подобная ситуация была в предвоенные годы. Такова же она и сегодня. Только в результате искусной работы разведки появляется возможность заглянуть за завесу тайны, окутывающей все формы жизнедеятельности полицейского государства. Однако накануне второй мировой войны американская разведка таких операций не предпринимала.

Конец 30-х годов был эрой радио, и благодаря ему зловещие предзнаменования войны в далекой Европе давили всей своей тяжестью на американцев. Полные драматизма события развивались стремительно. Именно тогда начала складываться такая форма радиоотчета о международных событиях, как «сводка новостей» — репортажи велись прямо из Берлина, Вены, Рима, Парижа и Лондона. Когда в сентябре 1938 года Гитлер выступил с речью о Судетах, по ради: звучали не только переводы отрывков из нее и анализ того, чем такая позиция чревата для Европы, но доносился и визгливый голос самого фюрера. Имена радиожурналистов Эдварда Марроу и Уильяма Ширера были известны каждому, число их слушателей было поистине необъятно, а искусство репортажа достигло своей вершины. Для Рузвельта и большинства высокопоставленных лиц в Вашингтоне именно радио было источником самой свежей информации о всех перипетиях на международной арене. Радио да пресса, с ее отчетами иностранных корреспондентов.

Эти источники информации, а также знания о зарубежных странах, накопленных относительно небольшим числом университетских ученых, бизнесменов, миссионеров и любознательных туристов, — вот и все, чем располагало американское общество и вашингтонские чины, Правда, был и другой источник открытой информации (хотя и не всякому доступный) — сведения из дипломатических докладов.

В Госдепартаменте в то время было немало поистине блестящих умов,