Тень Великого Древа - Роман Евгеньевич Суржиков

Эрвин достает блокнот и водит карандашом по листу. Рисует квадратики отрядов, стрелками размечает маневры. Один квадрат, два в глубину, три по фронту, сильный центр, сильные фланги, обход слева, обход справа… Чертит, зачеркивает, чертит, зачеркивает, чертит, рвет лист на клочки. Пропащее дело! Иксы безоружны против Перстов. Только отступать…

Любой ценой избегать боя. Найти свежих коней, пересечь Степь. Достичь океана Бездны, раздобыть корабль. Вернуться на Север.

А что будет там? Что оставит от Севера орда Кукловода? Много ли шансов у отца и сестры?..

Открыв чистый лист, он рисует вновь. На сей раз вместо схемы боя карандашные штрихи образуют фигуру человека.

* * *

В минуту отчаянья храбрость одного бойца спасла целое войско. Этим человеком оказался шаван, работорговец и бывший враг – ганта Гроза.

Сотня всадников вырвалась из ворот Рей-Роя и помчала на северян, во главе ее скакал перстоносец. Второй бил огненными шарами сверху, с городской стены. Отряд иксов оказался беззащитен, Перстам требовались считанные минуты, чтобы истребить его. Пока шаванская конница еще не полностью выехала из ворот, не выстроилась в боевой порядок, оставался шанс: развернуться и умчать. Положиться на удачу и скорость коней, оставить врагов глотать пыль…

Если б северяне поступили так, они погибли бы. Носитель Перста мчал бы следом и сжигал кайров одного за другим, пока не осталось бы никого. Ганта Гроза первым нашел выход:

- За мной, волчары! За мной, сучьи дети!

И рванул прямо навстречу врагу в порыве дикой, безумной отваги.

Два командира иксов – Курт Айсвинд и Хайдер Лид – последовали его примеру и бросили своих людей в атаку. Перстоносец встретил их лавиной огня. Он бил не слишком метко, но очень быстро, шары сливались в сплошные струи пламени. Ганта Гроза буквально испарился, обугленный скелет всадника смешался с костьми коня. Первая группа северян погибла поголовно. Но другим кайрам хватило мастерства, чтобы на всем скаку обогнуть месиво из трупов, уклониться от огня и ударить.

А шаванам недостало опыта, чтобы понять главное: стрелка необходимо прикрывать. Бить Перстом нужно из второй, из третьей линии, простые всадники должны служить щитом. Но перстоносец ошалел от собственной силы и вырвался вперед. Не считаясь с потерями, кайры налетели на него – и погасили собой, как ледяная вода тушит пламя. Перст умолк, а сто пятьдесят иксов врезались в порядки врага. Опрокидывая, рубя в куски, сшибая шаванов наземь, кайры ринулись к открытым воротам Рей-Роя. Столь свирепым был их натиск, что враги дрогнули. В воротах возникло замешательство: задние ряды степняков стремились в поле, но передние, узревшие гибель перстоносца, рвались обратно в город. Шаванская атака захлебнулась!

Другой носитель Перста – тот, что стоял на бастионе, - метил только в одну цель. «Милооорд!» - орал от страха кайр, первым увидевший трупы Морана и Ребекки. Эрвин подъехал на крик и выдал себя. Пока один перстоносец возглавлял атаку, другой беспрерывно стрелял в герцога Ориджина. От струй огня кипела земля. Стало светло, будто днем, воздух раскалился - печка. Эрвин, кайр Обри и Стрелец сжались в крохотной тени, созданной мертвым конем Ребекки. Перст Вильгельма не пробивал черную материю, составлявшую труп животного. Но и выбраться из тени было нельзя: вокруг бушевало пламя кузнечного горна. На Эрвине горел плащ, тлели волосы и брови. Стрелец выл от страха, над шерстью поднимался дым. Разрывая смрадом легкие, пылали трупы кайров. Эрвин молился, чтобы Джемис Лиллидей не был одним из них…

- Поднять щиты! Прикрыть герцога! – скомандовал Гордон Сью и бросил роту прямиком в огонь.

Возникла стена из щитов, лошадей и человеческих тел. Под ее прикрытием Эрвин сумел встать и кинулся из круга пламени в сторону, во тьму. Два вдоха спустя он налетел на Джемиса, тот сунул герцогу поводья, набросил на плечи простой иксовый плащ.

- Скачите, милорд!..

Меньше минуты рота Гордона Сью прикрывала герцога собой. В эту минуту иксы стояли плотиной поперек реки огня. Цена оказалась чудовищной.

Шаван-перстоносец грезил славой. Не замечая простых иксов, он целил сквозь них в быструю тень герцога. Его выстрелы не убивали кайров, поскольку не им предназначались. Они только прожигали дыры в человеческой стене, калеча тела, срезая руки и ноги, плавя шлемы на головах. За минуту Перст иссек дюжины кайров, обрекая на мучительную смерть от ран. Но так и не смог поразить герцога Ориджина.

Затем стрелку все же пришлось перенести огонь. Роты Айсвинда и Лида смяли атакующих шаванов и грозили ворваться в Рей-Рой. Перстоносец, проклиная волков, бросил охоту на герцога и стал прикрывать огнем ворота в город.

- Отступаем! – Что было силы крикнул Эрвин из темноты. Дергал чужого коня то влево, то вправо, огибал малейшие источники света и орал: - Отступаем!!!

Рота Шрама встретила герцога там, где он ее оставил: на невысоком холме в паре миль от Рей-Роя. Старый пират заметил вспышки Перстов и боялся худшего. Увидев Ориджина живым, чуть не обнял его.

- Слава всем богам, милорд!.. Клянусь Агатой, вы в рубашке родились!

Но тут же изменил тон и указал на восток:

- Плохие новости. Это наши корабли.

И Эрвин увидел зарево, встающее над горизонтом. Пламя подсвечивало дымные хвосты, легко было сосчитать их. Один, два, три… шесть. Из восьми кораблей – значит, два уцелели! Эрвин и Шрам, и другие наблюдали, затаив дыхание. Шесть горят, два остались. Может, подадут какой-нибудь знак…

Но что-то мигнуло, и в небо брызнул седьмой столб огня. А затем – восьмой. Они медленно двигались на юг. Последние корабли успели отчалить и выйти на фарватер, но оружие врага достало их и посреди реки.

- Персты Вильгельма на берегу, - сказал кто-то.

Эрвин знал: не только Персты. Жалкая сотня всадников в Рей-Рое – это не может быть весь гарнизон. Здешний ганта выдвинул войско к реке, чтобы встретить северян при высадке. И разминулся с ними: он ждал в самой известной и удобной гавани, а Эрвин высадился выше по реке. С опозданием ганта понял свою ошибку, двинулся вдоль берега и разыскал корабли. Теперь он повернет войско обратно к Рей-Рою – и придет прямо сюда.

- Привал три часа, - приказал Эрвин. – Затем отступаем.

Лишь на утро, когда рассвело, он смог полною мерой оценить положение дел. Потери убитыми составляли пятьдесят два человека, восемьдесят шесть были ранены. Персты Вильгельма оставили ужасные ожоги. Уцелевшие иксы буквально на руках выносили с поля боя раненых