Царская Россия: мифы и реальность - Олег Арин

Честно говоря, у меня не было желания перепроверить указанные источники. Но опытный читатель сразу обнаружит фальсификацию в терминах: зависимость от иностранного капитала не равна зависимости от иностранных инвестиций. В первом случае капитал может распространяться, в том числе и на банковскую сферу, во втором случае имеются в виду только инвестиции в промышленность. Но поскольку для простого читателя разницы нет, на что и рассчитывали авторы (а может быть, действительно они и сами не различали эти термины), то дело сделано.

Большое значение авторы придают факту вывоза зерна, как свидетельству процветания царской России. Цифры: с 1908 по 1912 гг. урожай пшеницы вырос на 37,5 % по сравнению с предыдущей пятилеткой, ржи — на 2,4 %, ячменя — на 62,2 %, овса — на 20,9 % кукурузы — на 44,8 % (р.16). В хорошие урожайные годы — 1909 г. и 1910 г. — экспорт пшеницы достигал 40 % мирового экспорта пшеницы. Даже в плохие годы — 1908 г. и 1912 г. — он достигал 11,5 % (р.16).

Я еще вернусь к этой теме. А пока еще цифры.

Указывают на успехи в образовании. В 1908 г. был принят закон об обязательном начальном образовании. Расходы правительства на образование увеличились между 1902 г. и 1912 г. на 216,2 %. В 1915 г. 51 % всех детей от 8 до 11 лет посещали школу, а 68 % новобранцев умели читать и писать (там же).

Затем авторы, со ссылкой на советских авторов, пишут, что когда началась война (которая для всех оказалась почему-то неожиданной), поражение российской армии происходило из-за плохого генералитета, правительства, вооружений и т. д., тем не менее, промышленность продолжала развиваться (1913 г.= 100 %, 1914 — 101,2, 1915 — 113,7, 1916 — 121,5 %) (р.21).

Несмотря на всю эту динамику, революция произошла: из-за плохого царского правительства, оппозиционных партий, затем нерешительности Временного правительства, и, конечно, из-за большевиков. Другими словами, экономика капитализма развивалась хорошо, но началась война, и правительство не смогло справиться ни с войной, ни с революциями. Такой вариант описаний событий является одним из самых распространенных как на Западе, так и в национал-буржуазной литературе современной России. Причем, в ней, естественно, не анализируется социально-политическое положение ни рабочих, ни крестьян. Смакование личной жизни царя и его семьи для таких аналитиков представляется более интересным.

На самом деле, все приведенные цифры могут иметь какой-то смысл только при сравнении с другими основными странами, игравшими ключевые роли в мировой политике. Речь идет о пятерке государств Европы (Великобритания, Германия, Франция, Австро-Венгрия и Италия) и США, определявших структуру и динамику международных отношений в начале XX века. Моя задача как раз и заключается в том, чтобы выяснить, как мы «смотрелись» на фоне названных государств, т. е. определить для начала место, а затем и роль России в мировой политике, которая в то время фактически была сконцентрирована на Европе.

Развитие капитализма в России до 1917 г.

При решении поставленной задачи любой автор сразу же сталкивается с трудностями статистического характера. В те времена отсутствовала наука под названием сравнительная статистика (по-ученому, компаративистика), а значит и единая сравнительная методология. Поэтому сравнению подвергались не так много макропоказателей, причем в сводных таблицах обычно отсутствовала Россия. И дело не только в плохой статистической базе в самой России. Как утверждает современный специалист по сравнительному анализу В. А. Мельянцев, "Проблемы экономического развития России столь сложны и, как это ни парадоксально, столь недостаточно разработаны в аспекте практических измерений динамики роста, что требуют ряда специальных исследований".[4]

В правоте данного суждения мне пришлось убедиться на собственном опыте после перелопачивания массы статистических материалов того периода. И все же кое-что удалось собрать из западных и советско/российских источников. Между прочим, немало данных я почерпнул из ленинских "Тетрадей по империализму", в которых собрана наиболее полная статистическая фактура по всем основным странам мира, часть которой была им использована в его знаменитой работе "Империализм, как высшая стадия капитализма". (В скобках отмечу, что настоящие марксисты вообще любят статистику в отличие от буржуазных политологов, предпочитающих словеса). И хотя собранный мной статистический материал все же неполный, однако, он, надеюсь, поможет ответить на вопросы, которые я намеревался проанализировать в данной главе.

Итак, с цифрами не спорят. А они утверждают, что Россия действительно после 1861 г. (освобождения крестьян) начала выходить из феодального застоя, а с начала 80-х годов прошлого века бурно входить в капитализм. Динамику демонстрировали все отрасли промышленности, внешняя торговля и даже в какой-то степени наша постоянная боль — сельское хозяйство. В этой связи приводят массу впечатляющих цифр. Есть смысл их напомнить.

Англичанин Дж. Гренвил, автор толстенной книги "История мира в двадцатом столетии"[5] воспроизводит такой ряд показателей (см. Таблицу 1).

Советский автор — П.А. Хромов в многочисленных своих работах дает детальную картину экономического развития России до 1917 г. В одной из них собрана обширнейшая экономическая статистика.[6] Воспользуемся ею, добавив к предыдущей таблице еще некоторые цифры.

Столь быстрое развитие капитализма в России привело к тому, что к 1913 г. Россия по промышленному производству заняла пятое место после США, Германии, Великобритании и Франции. Ограничимся пока данной констатацией.

Военный потенциал России

Главным стимулятором и одновременно потребителем экономических успехов России в то время была военная сфера. Страна имела самую многочисленную сухопутную армию в мире и превосходила все государства по расходам на военный потенциал относительно бюджета. Последующие две таблицы дают представление о численности сухопутных армий и военных расходов основных государств Европы на конец XIX века.

В 1899 г. расходы на военный потенциал составляли 27,8 % от всего бюджета. В последующем этот порядок (более 25 %) сохранялся, причем, если на содержание сухопутных сил их уровень с 1880 г. сокращался, то по линии Морского министерства он неуклонно увеличивался (см. Таблицу 7). Для сравнения, у Англии эта сумма составляла в 1897 г. — 40 %, у Франции — 27,6 %.[7]

Правда, в то время мы продолжали уступать основным морским державам по флоту в количественном отношении, т. е. шли за Великобританией, Францией, Италией, Испанией, но опережали Соединенные Штаты и Японию. В последнем случае, это не помешало нам проиграть войну самураям. По расходам на флот мы опережали только Германию, Италию и Австрию, уступая всем остальным.

Перед первой мировой войной Россия уже превосходила по совокупным военным расходам и численности сухопутных войск каждую из крупнейших стран Европы, продолжая, правда, уступать по расходам на ВМФ. Две нижеприведенные таблицы демонстрируют нашу военную мощь на тот период.

В таблице 6 обращают на себя внимание минимальные цифры для Англии, привыкшей загребать жар чужими руками.

Надо признать, что военному строительству в России отдавался приоритет на протяжении всей ее истории со времен Петра I, что подтверждается и периодом всего XIX века. Например, при Николае I в 1850 г. на военные нужды тратилось 42,1 % от расходной части бюджета.