Прохоровка без грифа секретности - Лев Лопуховский

Профессор Академии военных наук,

член Союза журналистов России и Ассоциации историков Второй мировой войны,

полковник в отставке Л.Н. Лопуховский.

23 февраля 2008 г.

Предисловие

Прошло более 60 лет с тех пор, как на Курской дуге были окончательно похоронены надежды гитлеровского командования захватить стратегическую инициативу на Восточном фронте. Но подробности летних сражений

1943 года по-прежнему привлекают внимание ветеранов, военных специалистов, отечественных и зарубежных историков и всех тех, кому дорога память о советских воинах, отдавших жизнь за свободу и независимость нашей Родины. За прошедшие десятилетия проделана огромная работа по изучению битвы, результатом которой стало завершение коренного перелома не только в Великой Отечественной, но и в мировой войне.

Курская битва продолжалась 50 дней и ночей – с 5 июля по 23 августа 1943 года – и отличалась исключительной напряженностью и ожесточенностью борьбы. Она включила в себя три крупные стратегические операции советских войск – курскую оборонительную (5—23 июля), орловскую (12 июля – 18 августа) и белгородско-Харьковскую (3—23 августа) наступательные операции. По своему размаху, привлекаемым силам и средствам, результатам и военно-политическим последствиям она является одной из крупнейших битв Второй мировой войны.

Это колоссальное по масштабам привлечения военной техники сражение стало поистине войной моторов, так как противоборствующие стороны сделали основную ставку на бронетанковые войска как на главную ударную силу. С обеих сторон в боях участвовало 13 тысяч танков, самоходных и штурмовых орудий, до 70 тысяч артиллерийских орудий и минометов, около 12 тысяч самолетов и более 4 млн солдат и офицеров.

Фашистская Германия использовала в битве более 20 танковых и моторизованных дивизий групп армий «Центр» и «Юг», что составило 43 процента от общего числа дивизий на всем советско-германском фронте. Причем в состав ударных группировок враг включил лучшие танковые дивизии полевых войск СС и вермахта. Для их поддержки с воздуха гитлеровское командование стянуло в район операции до 80 % своей авиации на Восточном фронте – до 2100 самолетов. Возглавляли немецкие войска опытные генерал-фельдмаршалы Клюге и Манштейн.

С нашей стороны в битве приняли участие 22 общевойсковые армии пяти фронтов, все пять имеющихся танковых армий, все 23 танковых корпуса, 6 из 13 механизированных корпусов, до 20 отдельных танковых бригад, более 60 отдельных танковых и около 30 самоходно-артиллерийских полков, 6 воздушных армий и авиация дальнего действия. Войсками Центрального и Воронежского фронтов, противостоящих противнику, командовали не менее опытные генералы К.К Рокоссовский и Н.Ф. Ватутин. За этими фронтами были развернуты армии Степного фронта генерала И.С. Конева. Координацию действий фронтов осуществляли маршалы Г.К. Жуков и А.М. Василевский.

Развернувшиеся в ходе битвы танковые сражения были непревзойденными как по количеству участвовавшей в них бронетехники, так и по потерям с обеих сторон. Среди них особо выделяется Прохоровское встречное танковое сражение, о котором народы стран антигитлеровской коалиции узнали из обстоятельных статей в газете «Красная Звезда» в том же 1943 году. Но особую известность события под Прохоровкой приобрели после выхода в свет мемуаров командующего 5-й гвардейской танковой армией П.А. Ротмистрова. Чтобы понять и верно оценить роль и значение боев под Прохоровкой, надо вернуться к началу битвы.

Внимание командования обеих сторон к Курскому выступу, который образовался в результате наступления Красной Армии и последующего контрнаступления немецко-фашистских войск, было приковано сразу после окончания зимней кампании. Выступ на 200 км вдавался в расположение врага. Располагавшиеся в нем войска Центрального и Воронежского фронтов угрожали флангам и тылам немецких групп армий «Центр» и «Юг». В свою очередь, противник, владея орловским и белгородско-харьковским плацдармами, расположенными севернее и южнее выступа, имел возможность нанести мощные удары по сходящимся направлениям, окружить и разгромить почти полуторамиллионную группировку советских войск.

12 апреля после всестороннего анализа обстановки Ставка ВГК приняла решение о создании на Курском выступе прочной обороны. Последующие события показали, что беспрецедентное в военном искусстве решение о временном переходе к преднамеренной обороне в условиях значительного превосходства в силах над противником было в данном случае наиболее рациональным способом стратегических действий.

Было известно, что гитлеровское командование в целях достижения быстрого успеха в операции сделало ставку на массированное применение бронетехники в первом оперативном эшелоне, в том числе новейших танков T-V («пантера»), T-VI («тигр») и штурмовых орудий «фердинанд». Эти машины обладали мощной броневой защитой, достигавшей 100 и даже 200 мм, и сильным артиллерийским вооружением. Их 75-мм и 88-мм танковые пушки имели начальную скорость бронебойного снаряда до 925—1000 метров в секунду, а дальность прямого выстрела составляла 1,5–2,5 км, превышая соответствующую дальность 76-мм пушки основного советского танка Т-34 в 2,5 раза. Кроме танков, в составе соединений противника имелось значительное количество штурмовых орудий, которые также обладали высокой бронепробиваемостью при стрельбе на 1000 м снарядами: бронебойным – 60 мм, подкалиберным – 82 мм и кумулятивным – 100–120 мм. В состав артполков танковых дивизий СС были включены дивизион бронированных самоходных 150-мм гаубиц «Хуммель» и 105-мм гаубиц «Веспе». Это значительно повысило мобильность полевой артиллерии и обеспечивало непрерывную огневую поддержку танковых частей. Кроме того, самоходные гаубицы с успехом применялись и для поражения танков огнем прямой наводкой. Установленная на боевых машинах отличная цейссовская оптика обеспечивала высокую точность стрельбы.

Так что, вопреки утвердившемуся в обыденном сознании стереотипу, немецкие танки и штурмовые орудия к лету 1943 года по многим важнейшим параметрам превосходили наши танки и САУ. За счет повышения огневой мощи и усиления бронирования танков противнику удалось временно достичь некоторого качественного преимущества своих танковых войск над советскими.

Наши войска готовились встретить танковую армаду врага – вся оборона строилась прежде всего как противотанковая. Используя почти трехмесячное относительное затишье в боях, они создали глубоко эшелонированную оборону, общая глубина которой составила 250–300 км. Оборонительные рубежи выбирались с расчетом перехвата возможных направлений ударов противника, а также на случай его вклинения в оборону.

Накануне наступления Гитлер, обращаясь к солдатам и офицерам, участвующим в операции «Цитадель», заявил: «И вы должны знать, что от исхода этой битвы может зависеть все. Я как солдат ясно понимаю, чего требую от вас. В конечном счете мы добьемся победы, каким бы жестоким и тяжелым ни был тот или иной отдельный бой!» Обращение фюрера оказалось пророческим. Сражение действительно оказало влияние на исход войны, вот только победы добились не германские, а советские войска.

Здесь нет смысла излагать содержание курской оборонительной операции: в книге подробно рассматриваются боевые действия войск сторон. Кратко напомним лишь основные события.

Битва началась утром 5 июля – ударные группировки противника атаковали оборону советских фронтов, стремясь на четвертый день операции «Цитадель» соединиться восточнее Курска. Завязались ожесточенные бои. На севере войска Центрального фронта сумели отразить удар группировки Моделя в пределах тактической зоны обороны без привлечения стратегических резервов. На южном же фасе Курского выступа войска Воронежского фронта оказались в более сложном положении. В связи с подавляющим превосходством противника в силах, прежде всего в танках, на избранных им направлениях ударов и господством его в воздухе остановить врага в пределах главной полосы обороны не удалось.

Запланированный на второй день операции фронтовой контрудар был отменен не без вмешательства И.В. Сталина. О драматических обстоятельствах отмены запланированного контрудара рассказал в своих воспоминаниях командующий 1-й танковой армией генерал М.Е. Катуков. Он уже знал о неблагоприятном исходе боя передовых танковых бригад с наступающей танковой армадой врага. И в разговоре с Верховным Главнокомандующим Михаил

Ефимович не испугался высказать свое несогласие с решением о нанесении контрудара. Не каждый на его месте смог бы решиться на такой шаг – ведь его могли обвинить в неисполнительности и даже в трусости. Но Сталин знал Катукова еще по трагическим событиям 41-го года, когда он, командуя 4-й танковой бригадой, смог задержать наступление превосходящих сил Гудериана под Орлом и Мценском.