Путь наверх, или Слишком красивая и слишком доступная - Юлия Шилова

— Ну, пошли…

Я допила виски, повязала черную косынку, взяла Юльку под руку и отправилась к провожающим. Пришлось сделать скорбное лицо, пожимать руки и принимать соболезнования.

Дом был полон народу. Я знала, что стоянка не смогла вместить такого сумасшедшего количества «ауди», «вольво», «мерседесов», «БМВ» и прочих машин, — пришлось перекрывать проезд. О том, что движение перекрыто, сообщали по телевизору.

— Ты только посмотри, здесь весь цвет общества собрался, — шепнула мне на ухо Юлька. — Фома бы из гроба выскочил как ошпаренный, если бы увидел, сколько народу с ним пришло проститься.

— Это точно. Он и представить себе не мог, что даже из администрации города к нему пожалуют. Только бы поскорее весь этот маскарад закончился!

— Потерпи, уже немного осталось. Присядь у гроба.

— О нет! Только не это.

— Сядь. Так положено.

Юлька подвела меня к стулу, и мне ничего не оставалось делать, как сесть с постной физиономией. От неприятного запаха и большого скопища народа сильно закружилась голова и потемнело в глазах. Так и свалиться недолго, причем прямо на Фому. От этой мысли мне стало совсем плохо. Я поднялась и направилась к выходу. Гости в недоумении посмотрели на меня и начали перешептываться. Хорошо, что хоть Юлька выручила. Она подбежала, взяла меня под руки и громко — так, чтобы всем было слышно, — заголосила:

— Врача! Срочно врача! Ланочке плохо!

— Какого врача?! Что ты несешь! Я просто хочу постоять на свежем воздухе, а то, если еще хоть пару минут посижу здесь, врач и в самом деле понадобится. Вонища, хоть нос затыкай. Не знала я, что он такой вонючий!

— Он у тебя, кажется, и при жизни не шибко хорошо пах. От него всегда разило, как от старого козла.

Мы вышли на воздух, и я глубоко вздохнула.

— Смотри, вон Бульдог прется. — Юлька показала на быстро приближающегося мордоворота внушительных размеров. Его прозвище подходило ему просто исключительно.

— Мчится, как преданный пес, — усмехнулась я.

— Конечно, он тебе предан как собака. Был правой рукой Фомы, а стал твоей. Только с ним надо ухо востро держать, а то если что не так — руку мигом откусит.

Бульдог добежал до крыльца, улыбнулся и постарался отдышаться.

— Чупа! Врач через пару минут будет. Тебе сильно плохо? — спросил он испуганно.

— Уже нормально, — сквозь зубы процедила я.

— Так что с врачом делать?

— Отбой. Пусть отдыхает.

— Ты уверена?

— Вполне.

Бульдог испарился и перестал докучать мне своими вопросами. Мы с Юлькой переглянулись, и я хмыкнула:

— Какая заботливость! Мне чуть дурно не стало от такой опеки.

— Подожди. Это только начало. Скоро они все перед тобой стелиться начнут.

Я внимательно посмотрела на Юльку:

— Послушай, подруга, а ты в котором часу от меня уедешь?

— А что?

— Не уезжай. Оставайся ночевать. Мне сегодня так плохо. Разожжем камин, посидим с бутылочкой до полуночи. Помнишь, как раньше! Останешься?

— Останусь. Не могу же я тебя бросить в таком состоянии.

— А как твой ненаглядный на это отреагирует?

— А куда ему деваться. Он же меня силой домой не потащит ночевать. Будет с мамой вести светские беседы и капучино попивать, ничего с ним не случится.

— Тогда порядок. Я рада, что ты останешься. Как только этот маскарад закончится, поедем в Сосновый бор ко мне на дачу. Будьдог шашлычков нам сварганит.

— Неплохая мысль, — улыбнулась Юлька и чмокнула меня в щеку.

Наконец часы пробили три. Фому вынесли на улицу, я поцеловала его в лоб и направилась к машине. Юлька села рядом и чуть слышно прошептала:

— Молодец! Ты была просто неотразима. Теперь осталось совсем немного.

— Да уж, надеюсь, — вздохнула я и посмотрела в окно.

На кладбище мне пришлось лицезреть, как Фому опускают в яму, и даже всплакнуть, когда первые комья земли упали на дубовую крышку. Слава богу, все закончилось, теперь можно ехать на дачу. Мы с Юлькой переглянулись и пошли к машине. Следом за нами выбежал Бульдог.

— Чупа, я тебе нужен? — поинтересовался он.

— Конечно. Пацаны пусть остаются до самого конца. Проводят гостей, а ты поедешь с нами.

— Куда вы собрались?

— На дачу. Хочется соснами подышать, а то совсем тяжко. Прыгай на свою тачку и рули за нами.

— Как скажешь, Чупа.

Бульдог сел в машину и поехал следом.

— Ну прямо как преданный пес! — усмехнулась Юлька. Затем положила мою голову к себе на плечо и еле слышно сказала: — Вот и все, Чупа. Вот и все.

Приехав ко мне на дачу, мы зашли в дом и открыли все окна.

— Погодка просто чудо, — улыбнулась я и глубоко вздохнула, чтобы набрать как можно больше свежего воздуха. — Самое главное, что Фомы больше нет.

Юлька сняла строгий черный костюм, надела короткий халатик и пошла к Бульдогу, чтобы отдать ему распоряжение насчет шашлыков. Я с удовольствием растянулась на полу и стала разглядывать свое отражение в зеркальном потолке. Рядом со мной стояла начатая бутылка виски. Открыв ее, я отпила прямо из горлышка и чокнулась со своим отражением. Дверь открылась. В комнату вошла Юлька и, не говоря ни слова, плюхнулась рядом. Она взяла бутылку из моих рук и сделала порядочный глоток.

— Ты помнишь, как мы сюда приехали?

— Помню, — улыбнулась я и предалась воспоминаниям.

Юлька, кажется, решила последовать моему примеру.

Закрыв глаза, она напрягла лоб и замолчала. Все-таки здорово, что мы с ней встретились! Юлька просто чудо. Много лет назад мы с ней познакомились в поезде Хабаровск — Москва и больше не расставались. В Москве мы проболтались пару недель и рванули в Петербург. У меня было несколько адресов, где, по рекомендации моих знакомых, нам могли дать крышу над головой и обеспечить работой хотя бы на первое время. Тогда-то я и познакомилась с Фомой. Фома был намного старше меня и имел кое-какой авторитет в бандитских кругах Питера. Мне удалось его увлечь и женить на себе. Со временем дела Фомы пошли в гору, и наступил момент, когда из обыкновенного братка он превратился в заметную в криминальном мире фигуру. Можно сказать — выбился в лидеры. Но постепенно Фома пристрастился к кокаину и стал настолько туго соображать, что мне приходилось перетягивать дела на свою сторону. В конце концов они перешли под мой полный контроль. Я ведь с самого раннего детства имела железную хватку и стальные нервы. Жизнь научила меня умению постоять за себя и не давать в обиду. Я уже и не помню того момента, когда злость и жестокость всецело завладели моей психикой, а ненависть к Фоме переросла всякие границы. Я готова была его убить, когда он приволок в наш дом сифилис. Правду говорят, что лучший метод защиты — это нападение. Вот как раз такую тактику и избрал для себя Фома. Заразив меня этим дерьмом, он с пеной у рта стал доказывать, что инфекция просочилась в наш дом не без моей помощи. Тогда я влепила ему хорошую пощечину и не разговаривала с ним больше месяца. Потом наступило небольшое затишье, но простить его я так и не смогла. Я никогда не любила Фому. Скажу больше: я просто его презирала. Его смерть развязала мне руки и открыла новые перспективы для полного захвата власти и наведения порядка в группировке.