Обед с призраком - Элли Гриффитс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Стелле явно не хотелось об этом говорить. Внешне она была спокойна и вела себя как ни в чём не бывало, но Джастис заметила признаки, которые выдавали её настроение, – она стиснула зубы и дергала ногой под столом. Джастис знала, что семья у Стеллы бедная и машина у них старая и ненадёжная. Она представила, как Стелла с отцом бредут по топям, и ей вдруг стало зябко. Она вспомнила, как впервые увидела топи Ромни-марш и записала в дневнике: «Шансы сбежать незамеченной – минимальные». Они оторваны от всего мира – совсем одни на бескрайних топях, в милях от ближайшей деревни. В прошлом году их занесло снегом, и они не могли покинуть школу – где, кстати говоря, вместе с ними был заперт убийца. Но она обещала папе не думать об этом.
– Я так рада тебя видеть, – сказала она. – У меня фруктовые печенья в спальне.
– Здорово, – сказала Стелла, отправляя в рот кусок пирога, но совершенно не чувствуя вкуса. Вот как надо есть, подумала Джастис. Она ещё не научилась глотать противную школьную стряпню исключительно ради поддержания жизненных сил.
– Устроим пир, – сказала Ева. – В честь возвращения домой.
Домой? – подумала Джастис. Школа вовсе не дом. Её дом в Лондоне, с коврами и занавесками, которые выбирала мама, и её личной комнатой, где на книжных полках стоят криминальные романы. Но в тот момент школа и вправду казалась уютной: девочки болтали за ужином, горели лампы, занавески были опущены – за окнами уже стемнело.
– Новый тренер просто чудо, – сообщила Ева Стелле.
– Она знает, что я капитан по лакроссу, – сказала Роуз. – Спорим, летом я стану капитаном команды по теннису, – добавила она с привычной для неё высокомерной уверенностью, похоже, вполне оправданной на этот раз. – Ты играешь в теннис, Джастис?
– Конечно, – сказала Джастис, хотя весь её опыт игры в теннис сводился к тому, что она один раз попала мячом в стену.
– Весенний семестр обещает быть таким интересным, – сказала Ева.
Джастис оглядела стол. Все пятеро сипух в сборе: Роуз откинула назад волосы и любовалась своим отражением в ложке; Стелла, всё ещё чуточку на взводе, задумалась, прикусив губу; Нора поправляла очки, сползшие на нос; Ева светилась от счастья.
Кто знает, может, семестр действительно будет сносным, подумала она. И, хотя ей было немного стыдно, она пожелала, чтобы в новом семестре появилась еще одна леденящая кровь тайна, которую она с удовольствием разгадает.
Глава 2
Когда прозвенел звонок ко сну, Джастис поднималась по лестнице из общей комнаты второго класса и вдруг услышала громкое «псс!». Она обернулась, улыбаясь во весь рот. Конечно же, это Дороти, она пряталась за красной бархатной занавеской на верхней лестничной площадке.
– Дороти! Вот ты где!
– Тсс, – шепнула Дороти. – Вдруг Миссис Хопкерк услышит.
Миссис Хопкерк была экономкой, но Джастис видела её всего раз или два и считала существом полумифическим. Но она прекрасно знала, что одно из самых абсурдных правил школы запрещает ученицам разговаривать с горничными. Поэтому, быстро оглядевшись, Джастис тоже прошмыгнула за занавеску – тяжёлую, с затхлым запахом, местами основательно потрёпанную. Дороти была в форме прислуги, чёрном платье с белым фартуком, а её волосы, как обычно, пытались удрать из пучка. Она робко улыбнулась Джастис, но её светло-карие глаза задорно блестели.
– Почему ты не отвечала? – спросила Джастис шёпотом, хотя на лестничной площадке не было ни души. – Я написала тебе столько писем.
– Я собиралась, – сказала Дороти, – но у меня сестрёнка заболела, и на меня свалилось столько забот…
Дороти была старшей из пятерых детей. Джастис всегда завидовала большим семьям (у Стеллы было шестеро братьев и сестёр), но ей было трудно представить их жизнь. Она надеялась, что сестрёнка Дороти не сильно болела.
– Которая? – спросила она. – Она уже выздоровела?
– Элси, которой восемь. Да, но она ещё очень слаба. Она простыла, а потом началась пневмония. – Голос Дороти дрогнул.
В Хайбери-хаус когда-то работала горничная, которая умерла от пневмонии. Джастис понимала, почему Дороти так переживала, и обида на то, что она не отвечала на письма, исчезла.
– Знаешь, мне было приятно получать твои письма, – сказала Дороти. – Ты так здорово пишешь: про твоего папу, и Питера, и вашего смешного соседа, у которого целая свора собак. Я даже читала вслух маме, она так смеялась.
Джастис обрадовалась. Она много страниц исписала про Питера, своего друга-музыканта, и про соседей, например про старого Мистера Олтмана, который держал двенадцать мопсов, названных в честь двенадцати апостолов. Поскольку Дороти не отвечала, она думала, что ей наскучили её излияния.
– Ты работала на праздниках? – спросила Джастис.
– Конечно! – Дороти удивилась. – Перед новым семестром всегда дел невпроворот. Нужно заправить постели и прибраться в общежитии. Купить продукты и подмести в классных комнатах. Удивительно, сколько пыли там скапливается.
Джастис стало стыдно. Она ни разу не задумывалась, сколько людей готовят школу к их приезду. А она только и знала, что раздражаться на кошмарную стряпню и неудобные постели, и не думала, сколько труда потрачено на то, чтобы всё это приготовить.
– Тебе приходилось здесь ночевать? – сказала Джастис. Наверное, жутко оставаться в полупустой школе, с безлюдными коридорами и холлами, где гуляет эхо.
– Слава богу, нет, – ответила Дороти. – Каждый вечер я возвращалась в деревню. А на Рождество и День подарков [2] мне дали отгул.
Дороти была всего на три года старше Джастис, но Джастис и представить себе не могла, что за целый год у кого-то может быть всего несколько выходных дней. Почти все рождественские каникулы она провалялась на своей кровати, читая мамины книги. Мама писала криминальные романы о частном сыщике Лесли Лайте. Это были замечательные детективы, но Джастис часто становилось грустно, когда она их читала. Мама умерла в прошлом году, и иногда Джастис казалось, что она слышит её голос в этих книгах. Она немного завидовала Дороти, хотя ей и приходилось столько работать. Зато у неё была мама, с которой можно пошутить и посмеяться.
– Ты видела новую матрону? – спросила Дороти.
– Да, – ответила Джастис. – Вроде бы она ничего. Лучше старой.
– Мне кажется, в ней есть что-то таинственное, – сказала Дороти.
Джастис чуть не подпрыгнула от восторга. Наконец-то тайна. Или у Дороти просто разыгралось воображение? Если подумать, матрона походила на злодея из страшной истории, а Дороти, как и Джастис, была большой любительницей книг с таинственными злодеями.
Но Дороти не успела ничего сказать, – они услышали шаги на лестнице.
– Мне пора, – сказала Дороти. – Мне велели разжечь камин в учительской.
И она ушла, взмахнув занавеской.
В спальне сипух было, как всегда, холодно, а ванная больше напоминала Северный полюс. Джастис стучала зубами так сильно, что почистить их было невозможно. Поскольку это был весенний семестр, она надеялась, что в Хайбери-хаус будет чуточку теплее, но январь ещё не закончился, и
