Ладья викингов. Белые чужаки - Джеймс Нельсон

— Давай же, Тор, жалкий ты слабак! — кричал Орнольф. — Если у тебя есть для меня молния, я готов поймать ее! Вот сюда! — Он попытался задрать задницу к небу, но живот мешал ему нагнуться.

Воины, собравшиеся в центре, переглядывались, качали головами и сверлили своего ярла злобными взглядами. Торгрим был не единственным, кто желал Орнольфу поскорее заткнуться.

Сын Торгрима Харальд занял свое место в дружине. Харальду исполнилось пятнадцать, но выглядел он чуть старше своих лет. Ум его не отличался остротой, но парнишка восполнял этот недостаток силой и рвением. Ростом он уступал остальным, но уже почти сравнялся с ними шириной плеч. Борода у юнца пока не росла, но, если не считать этого, Харальд выглядел как взрослый воин. И сейчас он в числе прочих выплескивал воду за борт, орудуя своим шлемом вместо ведра.

Красно-белый полосатый парус драккара был туго натянут на рее, рей же развернут от носа к корме и поднят на пять футов, чтобы уменьшить скорость судна до минимума. Со всех сторон драккар окружали мрачные серо-стальные волны, верхушки которых расцветали белым, когда те монотонно следовали одна за другой. Нельзя было разглядеть ничего, кроме бесконечных водяных холмов по обе стороны корабля. А затем, когда море вздымало драккар все выше и выше, сквозь ливень и рваные тучи проглядывали низкие зеленые берега Ирландии — в нескольких милях с наветренной стороны.

На носу продолжал бесноваться Орнольф, обеспокоенный недобрыми взглядами викингов не больше, чем солеными брызгами, летевшими на него со всех сторон. «Один поворот руля, — подумал Торгрим, — и я направлю корабль вдоль волны, и та смахнет Орнольфа, как надоедливую муху. Но, конечно же, он этого делать не станет. Он ведь помощник Орнольфа, правая рука. И к тому же Орнольф — его тесть.

— Харальд! — позвал Торгрим сына, а затем еще громче, пытаясь перекричать ветер: — Харальд!

Юный Харальд обернулся, щурясь от брызг. Его щеки были ярко-красными, он улыбался, но Торгрим ясно видел, что за этой улыбкой таится страх. Нет, его не огорчило то, что сын испуган. Харальд был все еще юн, и Торгрим припоминал, как сам испытывал страх в этом возрасте. Он вспоминал вкус страха, словно вкус еды, которую пробовал лишь однажды и настолько давно, что ощущение почти выветрилось из памяти. Теперь Торгрим ничего не боялся. По крайней мере в реальном мире — мире мужчин и штормов.

— Подойди на корму! — крикнул Торгрим, и Харальд, отложив шлем, заспешил к нему, проскальзывая между воинами и перепрыгивая через морские сундуки. Он был проворен, как могут быть проворны лишь пятнадцатилетние.

— Да, отец?

— Твой дед достаточно испытывал судьбу! Возьми веревку и привяжи его к мачте!

Харальд улыбнулся приказу. Он был единственным человеком на борту, который мог так поступить с Орнольфом.

Осмелься кто-нибудь другой на подобное, и Орнольф швырнул бы наглеца в море, но ярл никогда не причинил бы вреда любимому внуку.

Харальд схватил веревку, свитую из полос моржовой кожи, и заспешил к носу корабля с такой легкостью, словно шагал по тропинке в их родном Эуст-Агдере, а не пробирался по скользкой, наполовину затопленной палубе трясущегося драккара.

Торгрим наблюдал за ним, любуясь грациозной поступью сына и припоминая времена, когда и сам мог двигаться с той же ловкостью. Торгриму исполнилось тридцать восемь. Два с половиной десятка лет, проведенных в боях и за выпивкой, в тяжелой работе и на палубе драккара, сделали свое дело. Иногда он поражался тому, что Орнольф, будучи на шестнадцать лет старше, до сих пор занимается тем же. Впрочем, неугомонность Орнольфа давно вошла в легенды и не зря стала его прозвищем.

Оказавшись на носу корабля, Харальд обошел покачивающегося ярла и захлестнул веревкой форштевень[5]. Торгрим видел, как движутся губы, как жестикулируют руки, но не слышал ни слова из сказанного. А затем Харальд обвязал веревкой широкую фигуру Орнольфа и затянул узел, против чего тот совершенно не возражал.

Харальд знал, как управиться с дедом. Дед и внук были очень похожи, и Торгрим считал, что это не всегда к лучшему.

Теперь Харальд снова целеустремленно двигался к корме, но Торгрим мог лишь мельком поглядывать на него: он полностью сосредоточился на том, чтобы держать корабль носом к открытому морю, не позволить ему повернуться боком к волне, иначе драккар тут же утонет. Поверх туники Торгрим носил накидку из медвежьей шкуры, плотно запахнутую и подвязанную, и какое-то время та спасала его от холода и влаги, но теперь она промокла насквозь и стала тяжелой, как боевая кольчуга. Руки, державшие руль, уже начали болеть, но Торгрим хорошо чувствовал корабль и не осмеливался доверить рулевое весло кому-то другому. Не было на борту ни одного викинга, равного ему по опыту или умениям в этом деле.

— Отец! — Харальд добрался до кормы и стоял теперь в нескольких шагах от Торгрима.

— Что?

— Дед говорит, что видел корабль. Вон там! — Харальд указал поверх подветренного борта, где сейчас не было видно ничего, кроме вала морской воды, гонимого ветром прочь.

— И что?

— Ну, он говорит, надо посмотреть, что за судно!

Торгрим кивнул. Грабеж. Вот о чем в первую очередь думал каждый на борту, и временные неудобства — например, шторм, грозивший убить всех, — ничуть не умеряли их жадности.

Они находились в месяце пути от норвежского Вика. За это время они успели разорить деревню на северо-восточном побережье Англии, где, впрочем, почти не нашли добычи, а затем после короткого боя захватили датский торговый корабль. Тот, как выяснилось, был доверху набит ценными товарами — мехами, железными топорами, янтарем, рулонами тканей, моржовыми бивнями и точильными камнями. Теперь Орнольф прокладывал курс в Дуб-Линн, норвежскую крепость в Ирландии, где они собирались продать добычу. И они всегда были не прочь ее приумножить.

Очередная волна из бесконечной их вереницы подхватила драккар, подняла его к небу, и Торгрим скользнул взглядом по южному горизонту, пытаясь разглядеть замеченный Орнольфом корабль, но ничего не увидел. Тот наверняка опустился между волнами, в то время как драккар взмывал вверх.

— Ты видишь этот корабль? — спросил Торгрим.

— Нет! Но, может, сейчас смогу!

Харальд протиснулся мимо Торгрима, поставил ногу на борт, оттолкнулся и подпрыгнул, когда корабль собрался в очередной раз нырнуть вниз. Держась за старнпост[6] медвежьей хваткой, он, перебирая ногами, стал подниматься все выше и выше.

И вскоре прокричал:

— Да! Да! Вон он, прямо по ветру! — Харальд соскользнул с мокрого резного бревна на палубу. — Небольшой, — добавил он, словно извиняясь, — но прямо по ветру.