Два с половиной человека (СИ) - Дибривская Екатерина Александровна

– И что эти клоуны? Взяли её?

– Говорит, взяли, но потом кто-то перехватил девочку. Камер нет, свидетелей нет, кроме этих двоих, никто не видел. А они ни мужика, ни тачку не запомнили. Если это правда, то рыскать по городу бесполезно. – он чешет голову. – Уже больше часа прошло. Из города её вывезли. Скоро и область покинут...

– Дела... – вздыхаю в ответ. – Ну всё равно досматривайте все тачки. Мало ли, кто что видел. И в районе дома патрули не убирать. Всех, кто интерес к дому проявит, в отдел до утра.

– Есть, – кидает он мне.

– Свободен, Егор. Если что, какие новости – немедленно мне докладывай.

– Есть, Ярослав Сергеевич.

Я возвращаюсь в тачку, и девушка сжимается от страха, но стоит мне тронуться с места, как она выдыхает.

– Смотреть не будут?

– Нет, только документы проверили. План перехват работает. Ищут убийцу. – смотрю в зеркало прямо в её глаза.

– Знаю я, как они ищут, – выдавливает она. – Меня и ищут. Невиновную. И ваши, и полиция.

– Наши? – Смеясь переспрашиваю.

– Рожи бандитские, – уточняет она и устало прикрывает глаза.

Вскоре я въезжаю в гараж своего таунхауса. Всегда бросал тачку у ворот, но с ней выйти не могу. Здесь камеры кругом. Вопросы лишние не нужны. Хотя и резкая смена привычек вызывает подозрения. Но выхода другого нет.

– Располагайся, Рита. – киваю ей на закрытую дверь на первом этаже. – Можешь занять эту спальню, ванная по-соседству. Я сплю на втором этаже.

– Спасибо вам, Ярослав. – бросает она.

Смотрю, как тонкие пальцы шустро расстёгивают крупные блестящие пуговицы пальто. Она скидывает верхнюю одежду прямо на пол и разувается. И тут же стягивает огромный мешковатый свитер, и я чертыхаюсь при виде её небольшого аккуратного округлого живота.

– Как-то так, – говорит она и накрывает руками свой живот.

– Н-да, дела, – констатирую я. – И как же ты на мои условия согласилась, учитывая всё это?

Обвожу рукой около себя, рисуя в воздухе воображаемый живот, и Рита забавно фыркает.

– Я не тяжело больная. Просто беременная. Никаких ограничений у меня нет, половой покой не требуется. – её щёки алеют. – Не сомневайтесь, там у меня всё так же, как и у остальных женщин. Ничем не отличается.

– Ладно, – серьёзно киваю в ответ. – Давай закругляться на сегодня, а завтра решим, как быть. Свет без надобности не включай, к окнам не подходи. И если у тебя с собой телефон, то лучше отруби его.

– У меня ничего нет, в чём была, в том и выскочила из дома... Как только Аркадия увидела убитого, сразу же побежала.

И как бы я не хотел спать, но, пока она настроена на поболтать, веду её на кухню и грею чайник. Она орудует в холодильнике, и я с сомнением смотрю на огромный сложный бутерброд в её руках. Она перехватывает мой взгляд и смеётся.

– Это мелкое чудовище постоянно требует быстрых вредных углеводов.

Несмотря на грубые слова, в её голосе звучит нежность, а выражение лица смягчается. Ребёнка она любит – это видно сразу, невооружённым взглядом. 

– Итак, ты увидела Аркадия убитым и..?

– Сразу дала дёру. – Она откусывает огромный кусок и быстро жуёт. – А за домом меня поймали те двое. Потом хлопнул взрыв и занялся огонь. Я уже подумала, что нужно было взять документы и деньги, одежду хоть какую, но хорошо, что сразу сбежала. 

Её пробирает дрожь, и она смахивает сбегающие слёзы. 

– А где ты была до того, как увидела Аркадия?

– Я ездила в бассейн. Сумку оставила в машине, думала, попрошу кого-то из обслуги забрать. Устала сильно. Зашла в дом, там – тихо и темно. Даже раздеваться не стала, как чувствовала. Он лежал в каминном зале. Вокруг головы растеклась кровь, а на столе лежал пистолет. Я вроде взяла его в руки. Повертела. А потом увидела мужа. Испугалась и выскочила через кухню в заднюю дверь. Добежала до калитки, через которую прислуга ходит, а там уже эти двое. 

– У мужа были проблемы с бизнесом?

– Мне не говорил, – она усмехается. – Мы не были настолько близки. Поженились всего полгода назад.

Я выразительно смотрю на беременный живот, и она улыбается.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Дурное дело не хитрое. 

– Сложно поспорить. Вы не были близки настолько, чтобы обсуждать бизнес, но что-то ты слышала. – предполагаю я, и она замирает. 

– Однажды, не так давно, я слышала, как Аркадий кричал в трубку на какого-то человека, что некто Ротманд слишком много интереса проявляет к информационной безопасности фирмы. Он подозревал, что против него готовят рейдерский захват. Но больше он ничего не говорил. 

– Ты же знаешь, что тебя подозревают в убийстве мужа? – на всякий случай спрашиваю я. – И... родителей.

– Господи, ну вот скажи мне: зачем, по-твоему, мне это делать?

Она и сама не замечает, как переходит на «ты», а мне и всё равно. 

– Чтобы избавиться от навязанного брака? – снова бью прицельно, и она вздрагивает. 

– Меня выдали замуж за бизнес-партнёра отца. Продали за очень круглую сумму, которую папа задолжал инвесторам. – она с силой сжимает свои губы. – Против моей воли. Едва мне исполнилось восемнадцать. Вручили ему, как чёртов лакомый кусочек торта! Чёртова девственница на выданье! Но я никогда бы не смогла организовать их убийство. Не смогла бы подстроить автокатастрофу. Я не хочу сказать, что просто приняла их решение как данность. Я отомстила... По-своему.

С её губ слетает смешок, но она торопливо сгоняет с лица мечтательное выражение и не развивает эту тему. Мне и не нужно. Я знаю, о чём она говорит. Но она этого не знает. 

– Но я хочу сказать, что мне незачем было их убивать. Родителей не выбирают, верно? Так вот, они поступили так, как считали нужным. Нашли мне выгодного мужа. Ну и какое дело, что он старше меня почти на тридцать лет? – она невесело смеётся. – В любом случае, когда они погибли, я мучилась от токсикоза и не отползала от унитаза дальше, чем на полметра. У меня был чуть ли не круглосуточный врачебный контроль и сиделка, которая не оставляла меня ни на секунду. 

Я сжимаю кулаки под столом. И почему эта маленькая деталь не фигурирует в деле? Значит, кому-то выгодно, чтобы никто не узнал о беременности. И главный вопрос вовсе не «кому?», а «зачем?». И как бы мне не было противно, я вынужден задать ей следующий вопрос.

– Судя по всему, ты забеременела сразу после свадьбы? Муж обрадовался этой новости?

Она кидает на меня затравленный взгляд и кивает. 

– Очень. Он... был счастлив. Я почти сразу узнала о весёлом положении, меня мучил токсикоз почти с первых дней и почти до двадцатой недели. Поэтому он берёг меня и больше не трогал. Но наследника он ждал. 

– Сын? – равнодушно спрашиваю я. 

– Врачи предполагают, что да. Но у меня есть сомнения. – девчонка зевает. – Извини... Извините, я утомилась сегодня, хотела бы пойти спать. 

– Да, конечно. И раз уж мы попали в такие условия, – я обвожу взглядом кухню. – И ты будешь мозолить мне глаза в ближайшее время, и, очевидно, носить мою одежду, как минимум, завтра, пока я не привезу тебе из магазина новых шмоток, предлагаю, Маргарита, перейти на «ты».

– Ладно, Ярослав, – легко соглашается она. – И раз уж мы попали в такие условия, может, ты попробуешь продать кольца? У меня действительно больше нет ничего ценного. 

– Расслабься, я в силах прокормить двух с половиной человек. Напиши свои размеры и список, завтра куплю всё необходимое. 

– Спасибо, Ярослав. 

– Пожалуйста.

3. Ярослав

Утром моя пленница ещё спит, а мне необходимо ехать. Взять её с собой я всё равно не могу, поэтому будить смысла нет. Подхватываю листок с выведенными ровными буковками слов, проверяю все замки и ухожу. 

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

На кухонном столе я оставил записку с номером. Будет нужда – позвонит с домашнего. 

Настроение скверное. Я не выспался от слова абсолютно. Сначала слушал, как фырчит кран в ванной на первом этаже – сам я ей не пользовался; потом, слушал, как она блуждала по дому. Потом хлопнула дверца холодильника – должно быть, мелкое чудовище в её животе снова оголодало. А потом всё стихло, и я провалился в сон.