Вторая попытка леди Тейл (СИ) - Лебедева Ива

Он предупредил, что воспоминания сохранятся только у меня одной. Кстати, что это за магия такая? Сэр эгоист упомянул родовой артефакт, но я ни о чем подобном никогда не слышала, хотя магия — моя вторая любовь после… супруга. 

На языке снова появился привкус горечи. Кажется, я буду всегда чувствовать ее, когда его вспоминаю. Забыть бы… Нет, забывать как раз нельзя. Иначе как я справлюсь?

Но я отвлеклась. Мужчина был уверен, что я его знаю. Больше того, он уверен, что, если я заявлюсь к нему с ноги, он-прошлый не выставит меня, а бросится решать мои проблемы.

Хорошо бы, конечно. Но есть одно «но». Неизвестный эгоист рассчитывал забросить меня на пять лет в прошлое. В это время он действительно мог уже знать меня и даже… любить? Это странно, но оставим до выяснения, как говорится.

А меня закинуло на двадцать лет назад. И сейчас этот рисковый джентльмен, скорее всего, ведать не ведает, кто я такая и с какой радости мне надо обязательно помогать. Я уже молчу про женитьбу. Да может быть, его вообще нет в столице и даже на островах!

Я напрягла память, стараясь выудить из нее хоть какие-нибудь сведения. Но вспоминалась только нежность, с которой он коснулся моей щеки…

На ум приходило одно — это все же любовь. Ради каких-то других чувств никто не будет ломиться в самый строгий и закрытый монастырь островов, чтобы спасти приговоренную к смерти монашку.

Но…

Если предположить любовь, кандидатов на роль спасителя просто нет. Ну я же не слепая, заметила бы мужской интерес, хотя бы когда повзрослела. Или нет? Откровенно говоря, я долгие, долгие годы не видела и не слышала никого, кроме Эдвина ди Монтеро. С того самого дня, как мы впервые встретились, и до дня смерти. Даже зная о предательстве и понимая, что сгнию заживо в монастыре Серых Сестер, я все равно ждала его. Дура. Дождалась.

Что же, подумаем о другом. Итак. Сэр Эгоист… Пока не знаю его имени, буду величать его именно так. Он рассказал мне про необходимость магического брака, чтобы вынудить согласиться? Неприятно, однако справедливо — нет никаких причин, чтобы он за меня умирал, когда есть способ этого избежать.

Только вот согласия мало. Я не только не знаю, кого тащить к алтарю, но и точной даты ритуала не могу угадать. Вот что он имел в виду? Я должна выйти за него через год после дня, в который вернулась? Или через год после того, как умерла? Разница колоссальная.

Из размышлений меня выдернул звонкий голос моей двоюродной сестры:

— Мелани, ты заболела?! Я видела в окно, что тебя привела служанка.

Я нехотя приподнялась на локтях. Иметь дело с родственниками совершенно никакого желания не было, к тому же я еще не вполне пришла в себя, но куда деваться. Кэтрин меня в покое не оставит.

Но все оказалось еще хуже — вслед за кузиной в комнату вошла тетушка.

Я запомнила ее злой стареющей женщиной, считала недалекой, несправедливой. Если ее родной дочери, моей кузине, всегда доставалась скупая похвала, то мне — бесконечные придирки на пустом месте. Наверное, это было неизбежно — я была слишком энергичной, живой, пренебрегала правилами, а тетя считала, что приличия превыше всего. Я верила в любовь, она — в брак по расчету и взаимному уважению. Партнерство… Что-то в этом есть, да? По крайней мере, ее путь обернулся чередой скучной будничной рутины, а мой — катастрофой.

И даже если бы всего этого было мало, у тетушки имелась еще одна причина не любить такую племянницу, как я.

Она была женой обеспеченного, но скуповатого барона Гарльтона. И ее дочь Кэтрин, при том что славилась как умная, воспитанная, образованная и очень красивая молодая леди, все равно ценилась на брачном рынке и в обществе ниже, чем я — дочь потомственного лорда, удачливого полководца и успешного дельца. Моя мать и ее семья тоже обладали нешуточными состоянием и связями. Мое приданое превышало все состояние Гарльтонов, вместе взятое, в несколько раз. А еще я была моложе и красивее Кэтрин. Правда, во столько же раз глупее… но это другой вопрос. 

— Спасибо, тетушка, со мной все хорошо, просто немного устала и решила прилечь ненадолго перед ужином, — безмятежно улыбнулась я, вежливо склоняя голову. Заодно бегло осмотрела собственный туалет — о недавнем купании ничего не напоминает, все прилично и обыденно, а мокрое платье и белье Ляна уже успела куда-то убрать.

М-да, вот уж кто настоящая змея, так это драгоценная моя кузина. Скользкая, ядовитая, но, надо признать, великолепная притворщица.

— Ты уверена? Вода в озере все еще холодная. — Кэтрин изобразила искреннее беспокойство.

Что там, целую пантомиму разыграла! Прижав ладонь к губам, она оглянулась и перевела полный вины взгляд на меня. Словно проболталась случайно.

— Мелани, ты купалась? — ледяным тоном спросила тетя Миневра.

Я запнулась на секунду. Потому что, во-первых, поняла, в какое именно время вернулась, во-вторых, вспомнила «озерный скандал».

Любящая кузина толкнула меня в озеро. К счастью, я умею плавать, да и детство у меня прошло весело. Я не испугалась и смогла выбраться. «Настоящая леди» на моем месте, вероятно, от шока и тяжести намокшей одежды ушла бы на дно.

Сестренка, помнится, долго извинялась, уверяла, что все получилось случайно. Наедине, естественно.

А потом…

А потом случилось то, что и привело меня через двадцать лет в тайную келью монастыря Серых Сестер. То, что перевернуло не только мою жизнь. Погубило так много людей, лишило меня семьи и многого другого.

Именно с этого купания, точнее с наказания, последовавшего за скандалом, началось мое знакомство с сэром Эдвином ди Монтеро.

Глава 3

В прошлой жизни я рассказала тете о падении в озеро, рассказала в надежде на справедливость — ведь это Кэтрин столкнула меня в воду! 

И как бы она потом ни извинялась, я знала — это нарочно. Правда, сначала не поняла почему…

Но кузина, когда тетя Миневра позвала ее для разъяснений, просто соврала, что ее со мной в тот день вообще не было. И тетя поверила ей, ведь Кэтрин — молодая леди с безупречной репутацией. А я — маленькая дикарка с материка, к тому же еще и лгунья, как выяснилось. 

Самое смешное, что потом кузина снова приходила извиняться, объяснила, что очень испугалась разочаровать маму, и я… я не только поверила, но и простила ее, ведь Кэтрин так «искренне» плакала, а еще принесла мне свои любимые пирожные, без которых меня оставили за ужином. 

Правда, пирожными тогда мое наказание не ограничилось, мне запрещено было также участвовать в общих прогулках и ехать на праздник фонтанов. Меня оставили дома, а кузина отправилась блистать среди молодых столичных повес. И именно в отсутствие тети и кузины наш дом навестили лорд Монтеро с сыном. 

— Купалась? — переспросила я, выныривая из воспоминаний. — Кто? Я? Нет. Кэтрин, я же сказала тебе, что леди это невместно, а ты не послушалась тетю?

И невинно улыбнулась. 

Леди Миневра нахмурилась, разглядывая меня. Кэтрин и вовсе округлила глаза, таращась из-за ее спины так, словно увидела неупокоенную душу. Но придраться было не к чему. А головная боль и томная усталость для юной леди не грех, она имеет право на тонкую душевную организацию и хрупкое здоровье. Так что красиво страдать и удаляться к себе — за это не наказывают. 

— Кажется, вышло недоразумение, — констатировала тетушка, строго поджав губы. — Кэтрин?

— Наверное, мне показалось, — неуверенно бормотнула кузина, опуская взгляд.

Зря она так сказала.

Я тоже округлила глаза.

— Кэти, тетушка нас обеих учила не сплетничать и тем более не передавать слухи, в которых не уверен! Ты же не хотела оклеветать меня нарочно? Нет?

Тетя слишком верит в свою дочь, поэтому открытое обвинение ничего не даст, а вот вопросы вынудят дорогую кузину оправдываться.

Я угадала.

Для Кэтрин оказаться в невыгодном положении было непривычно, как выкрутиться, с ходу она не сообразила, промямлила что-то еще более невразумительное.