Тени исчезают на рассвете - Квин Лев Израилевич

Теперь следовало позаботиться о том, чтобы быстрее уехать. Из редакции Южносибирской газеты, куда был назначен Алексей, в университет уже пришла телеграмма с запросом, скоро ли выедет к месту работы "литературный сотрудник Алексей Петрович Воронцов".

Литературный сотрудник… Он стал газетчиком, журналистом!

Нелегко ему это далось. Еще во время войны, ребенком, Алексей лишился отца и матери — их расстреляли фашисты. Это случилось в Белоруссии, оккупированной гитлеровцами. Мальчик бродил по деревням, оборвался весь, исхудал до неузнаваемости, одичал, как волчонок… Когда Белоруссия была освобождена Советской армией, его тяжело ранило осколком авиабомбы. Несколько недель Алеша лежал в жару, в беспамятстве, находился между жизнью и смертью.

Да и потом было несладко. Алешу взяли к себе дальние родственники. Семья большая, приходилось работать и учиться, просиживая за учебниками до поздней ночи.

Так Алексей закончил среднюю школу. А через год, собравшись с духом и приготовившись к еще большим трудностям, поступил в университет, на факультет журналистики — его всегда влекла работа в газете.

Давно ли это все было? А теперь, пожалуйста! Он — литературный сотрудник!..

Алексей позвонил в справочную и осведомился, когда отходят поезда в Южносибирск. Официально-холодный женский голос назвал дни и часы.

— Значит, завтра тоже идет? — обрадовался он. — А как с билетами?

— Билеты продаются ежедневно. В день отхода поезда с восьми часов утра, — так же официально сообщила справочная и добавила совершенно другим тоном: — Иной раз бывает и накануне в кассе предварительной продажи. Только вы поторопитесь…

— Пойду на вокзал. Вдруг повезет, — сказал Алексей соседу по комнате — рыжеволосому философу с третьего курса, сосредоточенно штопавшему порванные носки.

Тот лишь фыркнул. Он весьма скептически относился к жизни вообще и покупке железнодорожных билетов без блата в особенности.

Но через полчаса Алексей ворвался в комнату с радостным криком. В руке его было несколько разноцветных листков.

— Есть! Есть! Да не какой-нибудь! Смотри: пятый вагон. Это купейный, — пояснил он. — Пятое место. Это внизу.

Философ не хотел сразу признавать себя побежденным.

— Дай сюда! — потребовал он. И, осмотрев билет со всех сторон, заявил безапелляционно: — Терпеть не могу купейных вагонов. Скукота! Другое дело — в общем.

И снова принялся за носки.

Вещей у Алексея было немного. Все они вмещались в его чемодан — старый, видавший виды. Все же Алексей купил новый чемодан. Потом, подумав, решил, что старый бросать жаль — может еще понадобится. Только надо сшить на него чехол.

Так Алексей и пришел к поезду с двумя чемоданами в руках. Проводник посмотрел билеты, отметил что-то у себя в книжке и пропустил Алексея в вагон.

Вот и второе купе. Алексей рывком отворил дверь. В купе уже сидел пожилой мужчина с большим животом и круглыми глазками на дряблом лице, покрытом сетью красных прожилок.

Алексей поздоровался.

— Здравствуйте, здравствуйте, молодой человек, — ответил тот. — Попутчик, значит, моему сыну. Очень рад, очень рад… Далеко ли следуете, разрешите полюбопытствовать?

— В Южносибирск.

— Вот как! Прелестно!.. Разрешите, я вам помогу, — забеспокоился он, когда Алексей стал укладывать чемоданы.

— Нет-нет, что вы, спасибо! Я сам.

Толстяк суетился в проходе, норовя встать к Алексею лицом и взять у него чемодан. Левую руку он при этом держал в кармане. "Какой смешной", — подумал Алексей.

— Что это Юрия моего все нет?.. Я уже беспокоиться начинаю, — сказал толстяк, когда с размещением чемоданов было покончено. — Давайте пока знакомиться. Иван Демидович, ветеринарный врач. Лошадиный доктор, — заулыбался он, широко растягивая рот.

— А я Воронцов Алексей… Петрович, — добавил Алексей после секундной паузы.

— Да что вы стоите? Садитесь… Какое ваше место?

— Пятое.

— Пятое? Ну нет, — снова улыбнулся толстяк. — На пятом едет Юрий.

— Не может быть… Вот смотрите.

Алексей протянул толстяку свой билет.

— "Пятый вагон, пятое место"… Да, в самом деле. Скажите, пожалуйста… А как же тогда у Юрия? Не может же быть в одном вагоне два пятых места.

Он вытащил из кармана смятую бумажку.

— Ну, разумеется, напутал! У Юрия ведь пятнадцатое место, а я сдуру на пятое забрался. Вот ведь правду говорят — старый, как малый. Простите великодушно, прошу вас, простите…

Беспрестанно извиняясь и кланяясь, он взял авоську, набитую продуктами, и вышел из купе.

Алексей осмотрелся. Вагон новый, цельнометаллический. В купе удобно, красиво, чисто. Алексей снял с верхней полки тюфяк, расстелил на своем месте. Прилег и даже зажмурился от удовольствия. Ему никогда не приходилось ездить в таких условиях.

Дверь купе с визгом отворилась. Алексей открыл глаза. На пороге стояла девушка.

— Простите, я вас, кажется, разбудила. Не знала, что здесь уже спят.

В ее голосе Алексей почувствовал иронию.

— Нет, я не спал… Я только…

— Вздремнул, — подсказала девушка, укладывая вещи. — Что ж, говорят, это очень полезно.

Кроме нее в купе пришли еще двое пожилых железнодорожников.

Они сразу же забрались на верхние полки, и вскоре оттуда раздался дружный храп.

Девушка посмотрела на Алексея, он на нее — и вдруг оба рассмеялись.

— Ну, тут, вероятно, всю дорогу сонное царство будет, — сказала она.

— Да уж, наверное…

Алексей хотел добавить что-нибудь остроумное, но, как на зло, ничего не шло на ум…

Как держать себя с ней? С университетскими девчонками все было просто и ясно: они такие же свои, как и парни. А с ней как?

Интересно, кто она такая? На жакетке у нее комсомольский значок. Может, она комсомольский работник? Приезжала в Москву, в ЦК, а теперь домой. Пожалуй… А может, из какого-нибудь министерства в командировку едет. Нет, слишком молода для министерства… Глаза какие у нее: синие, синие. Голубые, серые — эти часто бывают. А вот синие встречаются редко…

— Что вы меня рассматриваете? — запротестовала девушка. — Молчите и смотрите. Даже страшно.

— Да вот, гадаю, кто вы такая, — признался он.

— Вы бы прямо и спросили — ведь все равно не угадаете. Зовут меня Надей, фамилия — Остапенко. Живу в Южносибирске… А вы Алексей Воронцов, окончили университет и едете к нам в Южносибирск на работу в газете. Правда?

— Правда, — произнес пораженный Алексей. — Послушайте, откуда вы меня знаете?

— Да я вас и не знаю вовсе. — Когда она улыбалась, на щеках у нее появлялись ямочки. — Это очень просто. Проводник сказал мне, что в купе уже есть один пассажир до Южносибирска. На пиджаке у вас университетский значок, а на чемодане — ваша фамилия с портретом.

Приподнявшись, Алексей посмотрел на чемодан. На нем цветным карандашом была нарисована смешная рожица. Под ней подпись: "Алешка Воронцов — мощный журналист"…

— Когда он только успел, рыжий черт!.. Послушайте, Надя, — можно вас так называть? — это несправедливо. Теперь вы обо мне знаете все, а я только ваше имя. Скажите хоть свою специальность… Вы не комсомольский работник?

Надя снова улыбнулась.

— Вот это проницательность! Сразу чувствуется журналист… В общем, вы почти угадали, Я гелиотехник.

— Гелиотехник? Постойте… Гелио… гелио… Это ведь имеет какое-то отношение к солнцу.

— Самое прямое. Гелиос — по-гречески солнце.

— Так что же у вас за такая солнечная специальность? Управляете движением солнца по небосводу?

— Ну, до этого дело еще не дошло. Пока мы только производим солнечные установки.

— А, теперь знаю! — воскликнул Алексей. — Различные солнечные душевые, холодильники, кипятильники… Что ж, это, вероятно, интересно, — снисходительно добавил он.

Девушка насмешливо посмотрела на него.

— Холодильники-кипятильники… Широкие у вас познания, ничего не скажешь… Впрочем, не у вас одного. Многие говорят: ах, солнце, ах, какой источник энергии, ах, надо использовать — и представляют себе при этом баню с водой, нагретой солнцем. А ведь это такая сила, такая сила… Даже атомную энергию превосходит… Не верите? Вы знаете, когда сконструируют такие машины, которые используют хоть пять процентов солнечной радиации — только пять процентов! — то в одной Западной Сибири можно будет получить столько энергии, сколько сейчас производят на всем земном шаре. И сырья никакого не надо. Бери сколько хочешь и где хочешь! Пустыни, Северный полюс, Антарктика — все зацветет!