Принцесса Торн - Л. Дж. Шэн
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я отмахнулась от Денниса.
– Рядом со мной будет Келлер. Он убережет меня от неприятностей. Правда, Кел?
– Насколько это возможно. – Келлер выскользнул из «Кадиллака», с предвкушением разглядывая арочный проем. – Если только тот, кто на тебя нападет, не будет вооружен. Ты же знаешь, я не выношу вида крови. Или если ко мне не подойдет кто-нибудь вроде Зака Эфрона в роли Теда Банди. Если это Зак Эфрон из «Классного мюзикла», я прикрою тебя, малышка.
– Если затусишь с Заком Эфроном времен «Классного мюзикла», я не стану вносить за тебя залог за противоправные действия с несовершеннолетними, – парировала я.
Келлер поднял большой палец.
– Уверен, наш разговор полностью успокоил Денниса. Теперь он верит, что ты не попадешь в беду.
Я поднесла свой мини-смартфон к губам.
– Сири, напомни мне сделать куклу вуду в образе моего лучшего друга и использовать ее завтра утром как игольницу.
– Событие добавлено в календарь, – чопорно ответила Сири.
Выскочив из машины, я одарила Денниса ангельской улыбкой, говорившей «я буду хорошо себя вести», и сложила перед собой ладони.
– Серьезно, Ден. Я буду вести себя прилежно. Езжай домой. Уверена, Этель ждет тебя со своим фирменным имбирным печеньем.
Он погладил подбородок.
– Сегодня утром она сказала, что приготовит свежую порцию…
Во многих отношениях Деннис с Этель были для меня бо́льшей семьей, чем мои собственные мать и отец. Я проводила с ними практически все праздники, они заботились обо мне, когда я болела, и приходили на родительские собрания, если мама с папой были заняты на саммите по изменению климата или допрашивали очередного технического гения в Конгрессе.
Деннис перевел взгляд с моей вымученной улыбки на раскрытые двери «Шато». Он возил меня сюда достаточно часто, дабы понять, что я обязательно напьюсь, оплачу баснословный счет и закончу вечер, выблевав шампанское дороже его костюма на заднее сиденье автомобиля.
Он не желал иметь со мной дело. Но кто мог его винить? Я сама себя едва терпела. Именно поэтому планировала сегодня утопиться в алкоголе.
Деннис вздохнул, потирая висок.
– Просто будь осторожна, хорошо? И возвращайся домой пораньше.
– Ты лучший, Ден. Передавай Этель, что я ее люблю!
Он поправил свою фуражку.
– Как насчет того, чтобы как-нибудь навестить ее и сказать это самой?
Деннис и Этель чахли в Лос-Анджелесе исключительно из-за меня. Они мечтали вернуться на Восточное побережье, к своей семье. Мне претило, что отчасти я стала причиной их страданий, поэтому никогда не навещала их бунгало в Энсино, не давилась слабо заваренным чаем и повторами шоу Jeopardy! пока Этель доставала фотоальбомы, чтобы показать фотографии внуков, которых они не могли увидеть… из-за меня. Слишком угнетающе. Я не нашла достаточно крепкого алкоголя, чтобы побороть это чувство вины. Пока что.
– Будет сделано, Ден.
Он уехал, оставив нас в облаке выхлопного дыма. Фу. Пора подумать о переходе на «Теслу».
Келлер сцепил наши руки и, часто заморгав, окинул взглядом печально известную белую кирпичную кладку.
– Наконец-то мы в своей естественной среде обитания.
Бал-маскарад был организован клиникой пластической хирургии в долине с целью сбора средств для ветеранов, получивших шрамы от ожогов. Мы с Келлером положили в конверты по пять тысяч, однако на ужин перед балом никто из нас не явился. Мой друг не любил есть на публике (и это правда), а я терпеть не могла, когда меня начинали пытать вопросами и просьбами рассказать о моей семье.
– Знаешь… – Я откинула свои крашеные бордовые локоны, пока мы направлялись к бару, минуя посыльных, консьержей и метрдотелей в масках. – «Шато Мармон» известен тем, что сюда наведываются люди, которые либо поднялись на самую верхушку, либо катятся по наклонной. Как думаешь, к какой категории относимся мы?
– Ни к одной из них. – Келлер провел меня к бару из красного дуба со знакомыми бордовыми табуретами и такими же люстрами над головой. – Мы просто красивые отпрыски богатых семей. Рожденные в высшем обществе, но с заниженными ожиданиями. Мы не подходим ни к одной из этих категорий.
Келлер был сыном Асы Нельсона, фронтмена группы She Wolf и величайшей легенды рок-н-ролла из ныне живущих. Наши фамилии открывали любые двери – но не все из них шли нам на пользу.
Мы расположились у барной стойки. Бармен Фредерик молча подвинул мне коктейль «Мармон Мул», а Келлеру его привычный «Блю Вельвет». Фредерик надел белую маску кролика, которая подчеркивала его пронзительные голубые глаза.
– Мне следует забрать его домой, – пробормотал Келлер, пихнув меня локтем.
– Это кажется очень плохой идеей.
– Мое любимое занятие, – отозвался мой лучший друг. – И твое тоже.
Я не стала подтверждать последнюю фразу. Келлер не виноват, что считал, будто я сплю со всеми, у кого есть пульс, – именно такое впечатление я производила на людей. Но мне было неприятно вспоминать, что я лгу своему лучшему другу.
Не успели мы сделать и первый глоток, как нас окружили две девушки, мечтавшие стать актрисами, одна звезда реалити-шоу и лайф-коуч, которая, я уверена, подрабатывала официанткой в «Айви». Все вчетвером они стояли вокруг нас, прихорашиваясь, пока пытались убедить людей, с которыми общались, что их большой успех не за горами. Именно так мы с Келлером и проводили свои вечера. Каждый из них. Вечеринки, выпивка, общение, притворство, будто мир – большая, доверху набитая пиньята, готовая лопнуть и осыпать нас дождем из «Оскаров» и модных контрактов на обложки Vogue.
Мы были всеобщими любимцами. Молодые, богатые и пресыщенные.
Ни перед кем не отчитывались, и все нас желали.
Формально у нас с Келлером имелась работа.
В двадцать семь лет он являлся владельцем «Мейн Скуиз», элитного салона по продаже соков в Западном Голливуде, известного своими детокс-программами, которые так любили модели Victoria’s Secret и «Настоящие домохозяйки»[1].
Я же была звездой «Инстаграма»[2], то есть получала оплату в виде предметов роскоши и комплиментов, рекламируя товары своим восьмистам тысячам подписчиков. Все что угодно, от одежды и сумок до тампонов. Моя так называемая работа занимала два часа в неделю, но я, как ни странно, бережно к ней относилась. Быть может, потому что знала: это единственная часть моей жизни, в которую никто не имел права вторгаться или что-то менять в ней. Она принадлежала только мне. Мое дело, моя ответственность, моя маленькая, крохотная победа в этом мире.
– Разве не забавно, – размышляла я вслух, покручивая трубочку в бокале. – Как мы можем
