Мудрец - Брайан Макферсон

Он с холодным ужасом пытался представить себе, что только за этот ничтожный отрезок времени космическое чудовище успевало проскочить сто пятьдесят миль в ледяном холоде по направлению к Солнечной системе и на сто пятьдесят миль приблизиться к его городу. Если бы траектория движения Харибды все-таки пересеклась бы с траекторией «голубой» планеты, возник бы эффект лавинного истребления.

В очередной раз Землю сотрясла бы глобальная катастрофа, последствия от которой невозможно было бы предугадать.

Тысячу лет назад из галактического мрака уже выскакивала комета, печально известная всем землянам под названием Опик.

Этот огнедышащий монстр, летевший вперед «головой» с диаметром в тысячу миль, даже не столкнулся вплотную с Землей, а лишь только опахнул ее своим длинным радиоактивным хвостом.

Но и этого рокового объятия оказалось вполне достаточно, чтобы отбросить человеческую цивилизацию на много лет назад, почти что в каменный век.

Погибли прекрасные города, опустились в морские пучины одни земли и вознеслись из волн другие.

Губительного дыхания кометы Опик оказалось достаточно даже для того, чтобы огромные континенты поменяли свои очертания, и после этого безразличный ветер разметал в прах руины величественных зданий и замков. Великие полноводные реки обмелели или изменили направления, обвенчавшись с новыми руслами.

Мир стал иным, только мало кто из людей смог бы это заметить…

Многие, бросив все, спаслись перед катастрофой, бежав на планету, ностальгически названную Новой Землей.

В тот трагический год, незадолго до рокового контакта с кометой Опик, со стартовых площадок поднялись гигантские ковчеги, уносящие более ста миллионов людей к чуждым берегам.

На далекую планету, пригодную для жизни в созвездии Альфа Центавра, отправились люди, захватившие с собой образцы многих земных растений и уцелевших к тому времени животных.

Организаторы эвакуации точно старались придерживаться ветхозаветного принципа «от каждой плоти по паре», и не случайно главный ковчег носил библейское имя «Навуходоносор».

Но на многострадальной Земле оставались еще сотни миллионов, миллиарды ни в чем не повинных обитателей, не имевших возможность для эвакуации и не получивших места на космических транспортах.

Почти всем неудачникам суждено было погибнуть…

После катастрофы уцелела лишь какая-то малая часть людей, но и им была уготовлена жалкая участь.

На многие столетия человечество погрузилось во мрак варварского существования.

Предки Найла веками вели жизнь, мало чем отличавшуюся от жизни первобытных дикарей, попавших к тому же в рабство к гигантским паукам-смертоносцам.

Горький сарказм судьбы состоял в том, что пока люди, жестоким образом отброшенные на пещерный уровень, постепенно приходили в себя, непостижимые мутации настигли кровожадных пауков, — после катастрофической эволюции эти восьмилапые насекомые непостижимым образом выросли и увеличились в размерах.

Более того, самые хитрые и свирепые пауки, именовавшиеся смертоносцами, эти гигантские твари черного цвета достигли немыслимого уровня развития, при котором могли управлять всем живым вокруг на ментальном, телепатическом уровне, сплетая импульсы своего сознания в единую сеть…

Стоит ли говорить, что человек, потерявший после катастрофы весь арсенал приобретенных знаний, попал в чудовищную кабалу к паукам-смертоносцам?

Смертоносцы подавляли человеческое сопротивление уже на телепатическом уровне, сковывая сознание людей направленными лучами чудовищной воли.

Долгие годы даже сама надежда на освобождение выглядела невероятной химерой. Казалось, что люди навечно обречены на скотское существование, — малая часть «счастливчиков» получала шанс только прислуживать паукам, а большей… большей части готовилась иная участь!

Почти каждому суждено было в конце концов попасть в зловонное ненасытное паучье брюхо.

Найл сделался избранником судьбы, когда в юности убил первого смертоносца, и произошло это в руинах древнего заброшенного города.

Потом, неоднократно вспоминая тот день, он понял, что, может быть, даже не так важно было просто угробить черное чудовище. Важно было не дрогнуть от страха и проявить твердость.

Можно сказать, что тот, «новый древний мир», возникший после глобальной Катастрофы, пошатнулся только тогда, когда человек наконец-то смог противостоять враждебной воле смертоносцев.

Без этого Найл просто не способен был бы поднять руку, замахнуться и раскроить металлической трубкой огромную паучью голову, опоясанную зловещим ободом восьми яростных красных глаз.

Воля Найла не дрогнула, он смог увернуться от мохнатой лапы, чтобы нанести разящий смертельный удар, и именно в то мгновение пауки-смертоносцы начали терять свое вековое господство.

«Жнецы», смертоносное оружие прошлого, извлеченное из древнего арсенала, появились уже позже.

Тогда пауки уже пребывали в легкой растерянности, тогда единая телепатическая сеть, связывавшая всех смертоносцев, уже легонько подрагивала от паники.

А уж потом, с лазерными разрядниками в руках предки землян почувствовали себя по-другому, они сразу вспомнили, что когда-то безраздельно хозяйничали на своей «голубой» планете.

О мести думали почти все люди. Каждый мечтал припомнить моря крови, пролитые в прошлом, никто не сомневался, что нужно давить, жечь огромных чудовищ и истребить до единого.

Жители города так бы и поступили, спалив дотла все паучьи тенета, но Найл, побывав в волшебном месте, именуемом Дельта, ясно осознал, что самый простой путь, путь насилия мог оказаться и самым для них губительным.

Найл не стал бы избавителем своих сородичей от рабства пауков, если бы на него не пал выбор Нуады, Богини Дельты, — исполинского шарообразного растения, занесенного из далеких углов ледяного космоса ужасным хвостом кометы Опик и наделенного сознанием колоссальной силы.

Богиня Дельты, правительница Реки Жизни почиталась смертоносцами за Верховное божество.

Именно Нуада удержала всех от смертоносной схватки.

Растение-властитель отчетливо впечатало в сознание Найла мысль: если «жнецы» все-таки полыхнут молниями по смертоносцам, кровавая жатва не затихнет даже после того, как последняя паутина развеется в прах и будет сожжено последнее паучье яйцо.

Люди так устроены, что они не могли бы остановиться, они стали бы истреблять друг друга, и круг истории в который раз замкнулся бы на кровавой схватке, в которой человечество принялось бы отчаянно истреблять друг друга.