Научно-фантастические рассказы американских писателей - Том Годвин

Американских фантастов, как и других, привлекает, например, мысль о множественности сосуществующих рядом миров, одновременно непостижимо далеких и предельно близких. В романе Хэлла Клеменса “Миссия тяготения” рассказывается об исследовании тяжелой планеты Солнца Лебедь-61. Ее можно увидеть лишь в сильнейший телескоп, но до планеты в то же время рукой подать, если понять принцип полоски Мёбиуса (кольцо из полоски тонкой бумаги, края которой перед склеиванием вывернули один относительно другого). Если по ней в одном направлении поползет муха, то она побывает и на той и на другой стороне полоски. Пройдя половину всего пути, муха окажется как раз под тем местом, откуда начала движение. Вот фантасты и воображают, что вселенная подобна полоске Мёбиуса. Стоит только каким-нибудь образом пройти сквозь воображаемую ее толщину, и вы окажетесь в другом конце Галактики”

Американские фантасты охотно отзываются на научные гипотезы, иной раз гиперболизируя их, доводя до абсурда, охотно принимают на вооружение термины, рожденные самыми новыми открытиями, но мало интересуются сущностью самих открытий. Прогресс науки и техники, питающий научно-фантастическую литературу, порой пугает их. Так, Форстер в романе “Машина остановилась” (1928) показывает страшный мир одичавших в технической цивилизации людей, живущих изолированно, каждый сам по себе, обслуживаемых некоей машиной и не способных уже ни трудиться, ни мыслить. Но вот машина остановилась…

Об этом и рассказывает писатель, боящийся, что технический прогресс заведет человека в тупик, а поэтому — прочь от машины, к первобытности, натуральности.

Своеобразно ту же мысль проводит и современный писатель Мэррей Лейнстер в рассказе “Отряд исследователей”. Дикие, непроходимые джунгли неведомых и хищных растений, летающие вампиры, похожие на голых обезьян, страшные чудовища-сфиксы, сухопутные пресмыкающиеся, быстрые, ловкие, кровожадные, жестоко мстящие за смерть своих собратьев, — все это делает одну из вновь открытых планет не пригодной для заселения. И не выдерживает, погибает созданная там колония совершенных роботов, исполнительных, точных, неутомимых, но… не мыслящих творчески и поэтому не способных быстро ориентироваться в новых условиях. Зато выживает человек, нелегально поселившийся здесь и покоряющий природу новой планеты не с помощью машин, а с помощью… прирученного орла-разведчика, носящего на груди телевизионную камеру, да дрессированных медведей, могучих, умных и преданных ему. Друзья человека — животные, а не машины, как бы говорит между строк пресыщенный достижениями цивилизации автор. И вместе с тем в рассказе присутствует верная мысль о том, что никакая совершенная машина не может заменить живой, пытливый, творческий ум человека.

Роботы, человекоподобные мыслящие механизмы, порождение века электронных машин и автоматики, века неизживаемого страха угнетателей перед живым разумом угнетенных, века, являющегося преддверием неизбежного кризиса одряхлевшей капиталистической системы, — это целая ветвь американской научно-фантастической литературы.

На суде выступает не прокурор или адвокат, не истец или свидетель, не обвиняемый или ответчик, даже не человек с его страстями, настроениями, страхом и надеждой, — на суде выступает машина, вздумавшая с убийственной, холодной, математической логикой оспаривать право собственности на нее у фирмы, ее изготовившей. Уложив в своей электронной памяти все своды законов, пользуясь ими лучше пламенных барристеров в париках и черных мантиях, деловитых атторнеев и солиситоров, крючкотворов-законников и высокочтимых “их лордств” судей, эта кибернетическая машина, способная производить самые сложные логические действия, с непостижимой для человеческого ума алмазной логикой последовательно доказывает, что, поскольку сами ее доказательства свидетельствуют о ее способности мыслить, она, так же как и раб, есть мыслящая собственность и на нее следует распространить закон о запрете рабства.

Представители фирмы были в восторге от блестящих способностей созданной ими машины, но они были в отчаянии от тупика, в который она загнала их своей логикой.

Конечно, это лишь милая шутка, но… Перевернем страницу.

Современные ученые считают возможным создание электронно-вычислительных машин, способных не только управлять станками, изготовляющими, скажем, телевизоры, но и проектировать эти телевизоры, даже совершенствовать их, решая математические и логические задачи.

Американские фантасты продолжают мысль ученых: значит, можно реально представить кибернетические машины, которые будут производить себе подобных. Значит, машины будут размножаться!

И вот мы читаем о бунте машин против людей. Это уже не милая шутка. Она перерастает в мрачную картину неверия в Человека, в его будущее. Машины, размножаясь и совершенствуясь, не обладая ни гуманностью, ни милосердием, исповедуя одну лишь рациональность, тупо беспощадные, бесстрашные и всесильные, должны смести с лица земли слабую человеческую расу, их породившую.

Горькие мысли, мрачные предвидения.

Профессор биохимии Принстонского университета Азимов, автор многих романов о роботах (“Я — робот”, “Стальные пещеры”, “Течение пространства”), совершил немало экскурсов в психологию человекообразных машин. В его романах читателю с его чувствами и переживаниями противостоят нелюди, лишенные эмоций, как некий недосягаемый образец для “слабых” представителей человечества…

Есть романы, в которых функции руководства нациями и народами (к тому же через посредство ООН!) передаются роботам. Роботы бесстрастны, холодны и точны, а главное — столь же послушны своим хозяевам, как, скажем, холодной памяти Джон Фостер Даллес.

Мрачная ирония безысходности! Поистине завеса мрака перед взглядом, обращенным вперед!

Но перевернем страницу,

…Межпланетные корабли бороздят космическое пространство. На спутнике Юпитера бойко работает салун с рулеткой, в городах Венеры царит разнузданный разврат, еще на какой-то планете люди режут друг друга, чтобы завладеть сокровищами недр. Слабые, забитые, вымирающие туземцы протягивают трехпалые ручки, клянча подаяние у наглых и энергичных, сильных и жестоких землян. Гангстеры завладевают межпланетными ракетами и спасаются в глубинах космоса от преследования полицейских. Звездная девчонка щеголяет своей беспутностью, известной во всей солнечной системе. Все это мы находим в книгах у “короля” фантастов Гамильтона и других писателей подобного толка.

Доктор философии Эдвард Смит написал “Космическую оперу”, как называют ее англичане, — многотомную серию романов “Лендсмен”: “Трехпланетное”, “Галактический патруль”, “Дети Лендсмена” и так далее, подобно серии романов о “Тарзане”…