Техники ландшафтной арт-терапии - Беверли Корт

Природные объекты и материалы издавна применялись в ходе различных ритуалов, связанных с исцелением и психофизической интеграцией, сплачиванием человеческого сообщества, получением и передачей жизненно важной информации. В культуре североамериканских индейцев найденные в природе камни, растительные и животные элементы используются для создания такого важнейшего ритуального инструмента, как «медицинское колесо», и применяются в лечебных целях (Bennett, 1993). Наблюдения за жизнью животных и растений служили основой для многочисленных легенд об особых качествах, которые также могут «переходить» к человеку благодаря использованию тотемной символики и различных оберегов. «Призывая в качестве своего помощника то или иное животное, – пишут Дж. Сэмс и Д. Керсон, – человек пытается установить гармоничные отношения с теми качествами, носителями которых это животное является» (Sams, Carson, 1988, c. 13). Интересно, что знание важной роли тотемных животных в некоторых культурах помогло некоторым психотерапевтам в разработке оригинальных терапевтических приемов. «Личный тотемный столб» – психотерапевтический метод, предложенный трансперсональным психологом Э. Галлегос (Gallegos, 1990). Этот метод связан с изучением образов семи животных «тотемного столба», якобы находящихся внутри самого человека. Эти животные ассоциируются с семью чакрами, расположенными вдоль вертикальной оси человеческого тела.

Многие археологические находки, связанные с разными периодами в развитии человеческой культуры, растительные и животные символы, могут использоваться в качестве посредников для общения с миром природы. Специалист в области арт-терапии и юнгианской песочной терапии Л. Штейнхард (2001) обращает внимание на значительное сходство практики песочной терапии с древними ритуалами, связанными с использованием природных элементов и их символов. Так же, как шаман находит и использует определенные предметы, выступающие в роли «посредников» с природными энергиями, в ходе песочной терапии клиент выбирает из большого набора и использует затем для построения песочных композиций ряд предметов, обеспечивающих связь с внутренними процессами психики.

В качестве иного истока ландшафтной арт-терапии можно рассматривать феномен паломничества или священного, направленного на достижение определенной цели путешествия. Данный феномен представлен во многих мировых культурах. Паломничество обычно совершается как акт перехода человека в качественно новое состояние и предполагает глубокую внутреннюю концентрацию. В то же время паломничество представляется своеобразным творческим актом, позволяющим человеку выразить свои высшие, духовные устремления, реализовать внутренние потенциалы и наблюдать за тем, как окружающий мир на них «откликнется».

Описываемые в данном издании формы арт-терапевтической деятельности могут рассматриваться как вариант паломничества (мини-паломничества), совершая которое, человек может прислушаться к своим сокровенным внутренним переживаниям и потребностям и попытаться последовать за ними, наблюдая за тем, как они «резонируют» с тем, что возникает на его пути. При этом зачастую начинает постигаться нуминозная сущность обыденных явлений, поэзия жизни, часто игнорируемые в спешке повседневности. Можно увидеть, например, значительное сходство ландшафтной арт-терапии, реализуемой в форме мини-паломничеств, с празднованием Дня Летнего Солнцестояния у ряда европейских народов, в том числе у славян-язычников. Для этого праздника характерны блуждания по лесу в поисках мистического растения – расцветающего папоротника, согласно поверьям, наделяющего человека особыми качествами.

Предлагаемый подход к арт-терапии чем-то напоминает сакральные, связанные с физическим движением и изменением психического состояния ритуальные танцы, перемещения по лабиринту. Прогулки клиента во время занятий ландшафтной арт-терапией, как и паломничество, представляют собой путешествие в поисках внутренней целостности. Психотерапия в целом может пониматься как такое путешествие-самоисследование, процесс поиска и интеграции разных аспектов его Я, раскрытия и преображения различных граней его внутреннего опыта. При этом определенные части Я клиента могут находить метафорическое выражение в ненужных, словно «выброшенных» за ненадобностью или отслуживших свой век объектах. Другие же части его Я могут представать в образах наполненных жизнью существ и объектов. В определенный момент, подобно элементам паззла, они могут включаться в «экосистему» психики.

Те предметы, которые человек встречает на своем пути в ходе занятий ландшафтной арт-терапией, часто представляют собой то, от чего человек ранее отказался, отмел от себя. Иногда это то, что было разрушено в нем, отчуждено или «похищено» другими. Иногда это – дары, сокровища, сокровенные части себя, когда-либо оставленные для того, чтобы в решающий момент обрести их заново, постичь их красоту и необходимость.

Являясь метафорами разных частей Я, эти предметы выступают также частью личного или универсального мифа, некой истории, которую предметы готовы поведать ищущему. «Вслушиваясь» в эти истории, человек может начать процесс создания новой истории своей жизни, совершить акт творческого самовоплощения. В некоторых психотерапевтических подходах, в частности, в процессульно-ориентированной или юнгианской психотерапии заложена мысль о том, что мир является зеркалом нашего внутреннего Я. Всматриваясь в него, мы можем познать себя, свою духовную сущность, то, что на языке аналитической психологии Юнга называется Самостью. Встреча с собой, своей Самостью посредством взаимодействия с окружающей средой часто сопровождается переживанием так называемых синхронизмов, когда объекты, существа, феномены окружающего мира вдруг начинают выступать продолжением или отражением внутренних процессов и когда личный нарратив (повествование) начинает встраиваться в архетипическую структуру мифологического нарратива.

1.2. Ландшафтная арт-терапия и современное искусство. Использование предметов и ландшафта в искусстве модерна и постмодерна

Наряду с различными формами духовной практики, методами целительства и предсказания событий ландшафтная арт-терапия имеет тесную связь с современным искусством, в частности, с такими его формами, как коллаж и ассамбляж, реди-мейд, инсталляция, лэнд-арт. Можно также обнаружить значительное сходство ландшафтной арт-терапии с определенными жанрами искусства фотографии и видеоарта.

Первые попытки представить найденные объекты в качестве произведений визуального искусства осуществил Марсель Дюшан. Наиболее скандально известными из его «готовых изделий» стали «Колесо от велосипеда» (1913), «Сушилка для бутылок» (1914), «Фонтан» (1917), представлявший собой обычный писсуар. С одной стороны, выставляя напоказ как произведения искусства найденные предметы, он эпатировал завсегдатаев художественных салонов начала века. С другой стороны, он по-своему реализовал традиционный для изобразительного искусства миметический принцип или принцип копирования и творческого преобразования реальности.

Предъявление готовых объектов как произведений искусства с тех пор стало обозначаться термином «реди-мейд». Нечто подобное также характерно для создаваемых модернистами (в особенности футуристами и дадаистами) коллажных композиций, нередко включавших готовые предметы. В дадаизме, например, объемные аппликации на дереве и картоне, представляющие собой композиции из обрывков тряпья, трамвайных билетов, пучков волос, обломков детских игрушек и дамских корсетов, создавали Ганс Арп и Курт Швиттерс. Позднее в зрелом модернизме «открытая» ранними модернистами художественная технология обрела программный статус у Роя Лихтенштейна.

Использование художниками найденных предметов ознаменовало наступление радикального переворота в искусстве, водораздел между культурой и посткультурой. Такие предметы вошли в качестве составных элементов в произведения почти всех направлений визуально-пластического искусства второй половины ХХ века, стали неотъемлемой частью инсталляций, ассамбляжей, перформансов, хэппенингов и других форм современного искусства.

Стилистика жанра «реди-мейд», будучи переосмысленной, в контексте постмодернистского искусства, легла в основу парадигмальной фигуры «украденного объекта» в постмодернизме. Жанр «реди-мейд» сыграл важную роль в утверждении в современном искусстве таких его фундаментальных признаков, как интертекстуальность, программная коллажность и ацентризм вербальных сред. Кроме того, этот жанр вполне согласуется с постмодернистской трактовкой художественного произведения или текста как конструкции.