Уже не игра - Кэрол Маринелли

Он бегло говорил по-английски, но еле уловимый акцент, то ли испанский, то ли итальянский, выдавал в нем иностранца. Но она не собирается задерживаться и выяснять, откуда он приехал.

— В любом случае, — продолжил он, не дожидаясь ее реакции, — судя по вашему виду, вам не доставляет удовольствия пить в одиночестве. Вам сейчас так же плохо, как и мне.

Посмотрев на него, Аллегра только сейчас заметила, что его костюм и галстук черного цвета. Очевидно, он пришел сюда после похорон. Он был абсолютно трезв, в его взгляде не было сексуального интереса, и она почувствовала, что начинает расслабляться.

— Вы всегда так навязчивы? — спросила она.

— Нет, — ответил он, сделав глоток. — Никогда. Просто вы выглядели несчастной, и когда к вам подошла официантка, я подумал…

— Что вы можете меня развеселить?

— Нет. Я подумал, что мы могли бы погрустить вместе. Вон там сидит компания женщин. — Он слабым кивком указал ей на столик, но она уже догадалась, о ком идет речь. — Одна из них решительно настроена со мной познакомиться.

— Мне кажется, что вы вполне способны отделаться от нежелательного внимания.

«В отличие от меня», — чуть не добавила Аллегра. По правде говоря, она не привыкла, чтобы мужчины соперничали друг с другом из-за нее. По крайней мере, такие красивые, как этот. Несомненно, когда он идет по улице, женщины поворачиваются и, застыв на месте, смотрят ему вслед.

— Обычно у меня нет с этим никаких проблем. — Это было не хвастовство, а простая констатация факта. — Сегодня есть. Я просто хотел выпить, помолчать и подумать, наверное как и вы.

— Хорошо, — неохотно улыбнулась она. — Я могу молчать.

Должно быть, он важная персона, раз, когда он присоединился к ней, на их столик принесли несколько тарелок с закусками. У Аллегры заурчало в желудке. С тех пор как она семь часов назад проглотила тост по дороге к метро, она больше ничего не ела.

— Я пойду вас зарегистрирую, — сказал мужчина. — Меня удивляет, что вас пропустили к столику. Обычно они очень…

Он не договорил, но Аллегра поняла его намек и покраснела.

— Разборчивы! — закончила за него она и потянулась за сумочкой. Она не нуждается в его милосердии, тем более не собирается терпеть его оскорбления.

— Щепетильны, — улыбнулся он впервые за весь вечер. Это была слабая, но искренняя улыбка. Она немного смягчила его суровые черты. Эффект был такой потрясающий, что у Аллегры перехватило дыхание, и она забыла, что всего несколько секунд назад он ее обидел. — Я имел в виду, что обычно они сразу просят клиента расписаться в регистрационной книге.

Аллегра обнаружила, что тоже улыбается.

— В таком случае вы прощены.

— Как вас зовут?

— Аллегра. Аллегра Джексон. Два «л».

— Я Алесс… Алекс.

Он направился к стойке, и Аллегра облегченно вздохнула. Обычно когда она называла кому-то свое имя, ее собеседник принимал задумчивый вид, пытаясь вспомнить, где мог его слышать. Имена ее родных попадали на страницы газет с пугающей регулярностью, и, хотя сама она всегда старалась держаться подальше от скандалов и сплетен, люди соединяли ее необычное имя с фамилией Джексон и спрашивали: «Вы, случайно, не дочь Бобби Джексона?»

Алессандро подошел к регистрационной книге и занес имя своей новой знакомой в список гостей. Он чуть не назвал ей свое настоящее имя. Оно не было секретом, но за границей, в частности в Лондоне, он был известен как преуспевающий бизнесмен Алекс Сантина, а не его королевское высочество кронпринц Алессандро Сантина. Должно быть, он оговорился потому, что размышлял о будущем Сантины и своем недавнем неприятном разговоре с отцом. Он чувствовал душевную усталость, что было ему несвойственно. Когда он сегодня стоял в церкви, она захлестнула его мощной волной. Причина была вовсе не в похоронах. Он едва знал Чарльза.

Зарегистрировав Аллегру, он пошел назад к их столику. По дороге он понял, почему официантка приняла ее за члена клуба. Войдя внутрь, она сразу сняла и повесила пальто. В каждом ее движении была спокойная уверенность.

Прежде чем сесть на свое место, Алекс снял пиджак. Официантка тут же подоспела, чтобы его забрать. Аллегра обратила внимание на то, что он не улыбнулся ей и даже не поблагодарил. Когда он снял пиджак, под которым у него оказалась белая рубашка, контрастирующая с его оливковой кожей, смеющиеся женщины затихли. Вдохнув исходящий от него запах свежести, Аллегра вдруг захотела еще раз увидеть его улыбку. Но Алекс не улыбнулся и не произнес ни слова. Он молча смотрел в окно, рассеянно водя кончиком пальца по ободку бокала. Интересно, что она почувствовала бы, если бы он прикоснулся к ней?

Увидев, как она заерзала на стуле, Алекс неправильно это истолковал.

— Простите, — сказал он, — сегодня я плохой собеседник.

— Вы потеряли близкого человека?

— Не совсем. Чарльз работал на меня. Всего неделю назад мы отмечали здесь его выход на пенсию. — Он окинул взглядом помещение, словно вспоминая, как это было.

— Я сожалею.

— О чем?

Ну почему он цепляется к каждому ее слову!

— Это обычно говорят, когда хотят выразить соболезнование, — ответила Аллегра, сдерживая раздражение.

— Он не был мне другом. — Алекс сделал глоток шампанского. — Я едва его знал.

— В таком случае я не сожалею! — Аллегра подула на длинную челку, которая лезла ей в глаза. — Мне нисколько не жаль, что вы были на похоронах и что вы в подавленном настроении. После похорон такое бывает. Особенно когда ты едва знал покойного.

— Поверьте мне, я бывал на многих похоронах. Обычно они никак на меня не действуют. — Он посмотрел на нее поверх своего бокала. — А вас что заставило пить в одиночестве? Или, может, для вас обычное дело выпить бутылку шампанского средь бела дня?

Аллегра рассмеялась:

— Нет. Я потеряла работу.

Алекс не посочувствовал ей, не спросил, как это случилось. Он просто продолжал с интересом на нее смотреть.

— Точнее, я сама уволилась.

— Я могу спросить почему?

Немного помедлив, она напряженно пожала плечами:

— Мой босс… он… — Ее щеки вспыхнули.

— Это не входило в перечень ваших служебных обязанностей? — спросил Алекс, и она испытала облегчение оттого, что он все понял. — Вы могли бы пожаловаться на него. Существуют специальные комиссии по различным вопросам, касающимся взаимоотношений работников и работодателей.

— Я не хотела идти этим путем, — ответила Аллегра. Она не хотела никуда жаловаться, чтобы не привлекать еще больше внимания к своей семье. — Я думала, что легко найду новую работу. Оказалось, что я ошибалась. Из-за кризиса ситуация на рынке труда стала непростой.