Лирика - Алексей Прасолов

28 октября 1964

" Я услышал: корявое дерево пело "

        Я услышал: корявое дерево пело,        Мчалась туч торопливая, тёмная сила        И закат, отражённый водою несмело,        На воде и на небе могуче гасила.

        И оттуда, где меркли и краски и звуки,        Где коробились дальние крыши селенья,        Где дымки — как простёртые в ужасе руки,        Надвигалось понятное сердцу мгновенье.

        И ударило ветром, тяжёлою массой,        И меня обернуло упрямо за плечи,        Словно хаос небес и земли подымался        Лишь затем, чтоб увидеть лицо человечье.

1965

" Когда прицельный полыхнул фугас "

        Когда прицельный полыхнул фугас        Казалось, в этом взрывчатом огне        Копился света яростный запас,        Который в жизни причитался мне.

        Но мерой, непосильною для глаз,        Его плеснули весь в единый миг,        И то, что видел я в последний раз,        Горит в глазницах пепельных моих.

        Теперь, когда иду среди людей,        Подняв лицо, открытое лучу,        То во вселенной выжженной моей        Утраченное солнце я ищу.

        По-своему печален я и рад,        И с теми, чьи пресыщены глаза,        Моя улыбка часто невпопад,        Некстати непонятная слеза.

        Я трогаю руками этот мир —        Холодной гранью, линией живой        Так нестерпимо памятен и мил,        Он весь как будто вновь изваян мной.

        Растёт, теснится, и вокруг меня        Иные ритмы, ясные уму,        И словно эту бесконечность дня        Я отдал вам, себе оставив тьму.

        И знать хочу у праведной черты,        Где равновесье держит бытиё,        Что я средь вас — лишь памятник беды,        А не предвестник сумрачный её.

1965

" Налет каменеющей пыли "

        Налет каменеющей пыли —        Осадок пройденного дня —        Дождинки стремительно смыли        С дороги моей и с меня.

        И в гуле наклонного ливня,        Сомкнувшего землю и высь,        Сверкнула извилина длинно,        Как будто гигантская мысль.

        Та мысль, чья смертельная сила        Уже не владеет собой,        И все, что она осветила,        Дано ей на выбор слепой.

1965

" Лежала, перееханная скатом "

        Лежала, перееханная скатом,        Дышала телом, вдавленным и смятым.        И видела сквозь пленку стылых слез,        Как мимо, смертоносно громыхая,        Огромное, глазастое — неслось.        И напряглась мучительно-живая,        О милости последней не прося,        Но, в ноздри ей ударив сгустком дыма,        Торжественно, замедленно и мимо        Прошла колонна вся.        Машины уносили гул и свет,        Выравнивая скорость в отдаленье,        А мертвые глаза собачьи вслед        Глядели в человечьем напряженье,        Как будто все, что здесь произошло,        Вбирали, горестно осмыслить силясь,        И непонятны были им ни зло,        Ни поздняя торжественная милость.

1965

" Вознесенье железного духа "

        Вознесенье железного духа        В двух моторах, вздымающих нас.        Крепко всажена в кресло старуха,        Словно ей в небеса не на час.

        И мелькнуло такое значенье,        Как себя страховала крестом,        Будто разом просила прощенья        У всего, что прошло под винтом.

        А под крыльями — пыльное буйство.        Травы сами пригнуться спешат.        И внезапно — просторно и пусто,        Только кровь напирает в ушах.

        Напрягает старуха вниманье,        Как праматерь, глядит из окна.        Затерялись в дыму и тумане        Те, кого народила она.

        И хотела ль того, не хотела —        Их дела перед ней на виду.        И подвержено все без раздела        Одобренью ее и суду.

1966

" Вокзал с огнями неминуем "

        Вокзал с огнями неминуем.        Прощальный час — над головой.        Дай трижды накрест поцелуем        Схватить последний шепот твой.

        И, запрокинутая резко,        Увидишь падающий мост        И на фарфоровых подвесках —        Летящий провод среди звезд.

        А чтоб минута стала легче,        Когда тебе уже невмочь,        Я, наклонясь, приму на плечи        Всю перекошенную ночь.

1966

" И что-то задумали почки, "

        И что-то задумали почки,        Хоть небо — тепла не проси,        И красные вязнут сапожки        В тяжелой и черной грязи.

        И лучшее сгинуло, может,        Но как мне остаться в былом,        Когда эти птицы тревожат,        Летя реактивным углом.

        Когда у отвесного края        Стволы проступили бело,        И с неба, как будто считая,        Лучом по стволам провело.

        И капли стеклянные нижет,        Чтоб градом осыпать потом,        И, юное, в щеки мне дышит        Холодным смеющимся ртом.

1966

Я ПРИШЁЛ БЕЗ ТЕБЯ

        Я пришёл без тебя. Мать кого-то ждала у крыльца.        Всё здесь было помечено горестным знаком разлуки.        И казалось — овеяны вечностью эти морщины лица,        И казалось — так древни скрещённые тёмные руки.

        Я у грани страданья. Я к ней обречённо иду.        Так огонь по шнуру подбирается к каменной глыбе.        И зачем я пришёл? И зачем я стою на виду?        Лучше мимо случайным прохожим пройти бы…

[1962–1965]

" В бессилье не сутуля плеч "

        В бессилье не сутуля плеч,        Я принял жизнь. Я был доверчив.        И сердце не умел беречь        От хваткой боли человечьей.

        Теперь я опытней. Но пусть        Мне опыт мой не будет в тягость:        Когда от боли берегусь,        Я каждый раз теряю радость.

[1962–1965]

" Зелёный трепет всполошенных ивок "

        Зелёный трепет всполошенных ивок,        И в небе — разветвление огня,        И молодого голоса отрывок,        Потерянно окликнувший меня.

        И я среди пылинок неприбитых        Почувствовал и жгуче увидал        И твой смятенно вытесненный выдох,        И губ кричащих жалобный овал.

        Да, этот крик — отчаянье и ласка,        И страшно мне, что ты зовёшь любя,        А в памяти твой облик — словно маска,        Как бы с умершей снятая с тебя.

1966

" Эскалатор уносит из ночи "

        Эскалатор уносит из ночи        В бесконечность подземного дня.        Может, так нам с тобою короче,        Может, здесь нам видней от огня…

        Загрохочет, сверкая и воя,        Поезд в узком гранитном стволе,        И тогда, отражённые, двое        Встанем в чёрно-зеркальном стекле.

        Чуть касаясь друг друга плечами,        Средь людей мы свои — не свои,        И слышней и понятней в молчанье        Нарастающий звон колеи.

        Загорайся, внезапная полночь!        В душном шорохе шин и подошв        Ты своих лабиринтов не помнишь        И надолго двоих разведёшь.

        Так легко — по подземному кругу,        Да иные круги впереди.        Фонарём освещённую руку        Подняла на прощанье: «Иди…»

        Не кляни разлучающей ночи,        Но расслышь вековечное в ней:        Только так на земле нам короче,        Только так нам на свете видней.

28 марта 1966