Сказ о походе на ладьях славянских. Сборник произведений - Д. Федоренко

Один мартовский день

Жил я тогда в лесу – охранял туристические домики. Восемь километров от платформы электрички – вглубь елового леса и там, на поляне, примерно 50 на 100 м – два «финских» домика. За водой надо было ходить к роднику. Метров 200 – вниз вдоль ручья. Или поверху – мимо двух муравейников – когда слякотно. И вот – в марте, солнечный день, снег почти везде сошел. Иду к роднику с 20 литровой пластиковой канистрой (пустой пока). Поверху – мимо двух муравейников. Один стоит в тенечке, другой – на солнышке. Картина, увиденная – остановила меня. Теневой муравейник, полностью покрытый муравьями – еле копошился. Муравьи двигались – как в замедленном кино. Соседний – «солнечный муравейник» – переливался «ручейками», мчавшихся в разных направлениях муравьях. Весь он выглядел – как море, переливавшееся муравьиными волнами. Все муравьи бежали налегке – словно разогревшись на солнечной энергии, разминались перед предстоящей летней работой.

И лишь один муравей тащил, высоко подняв, как древко невидимого знамени, через весь этот хаос – упрямо вверх – к вершине муравейника – еловую иголку. Вся эта движущаяся «каша» постоянно сбивала его с курса, перебегала ему дорогу, проскакивала по нему – вообщем, всячески препятствовала восхождению к вершине. Мне порой казалось, что они ему еще и кричат – брось чувак! Не напрягайся! До лета далеко, еще успеешь натаскаться! Завтра может быть мороз! Побегай налегке – пока тепло! Но Он – вперед и вверх, а там!.. Трудоголик – одним словом!

Все как в нашей – «человеческой жизни» – большинство ловит каждый теплый день для отдыха, и, лишь единицы упрямо «пашут» – двигаясь к своей вершине.

Дотащил Он еловую иголку до самого верха муравейника, и, не отдохнув, помчался за новой – вниз. Вторую – так-же – допер до вершины. Остальные – также носятся – хаотически… Дальше смотреть не стал – надо было набрать воды и приготовить поесть…

Увлекался я тогда праноедением, и, всерьез хотел перейти на питание солнечной энергией праны. Увиденное, в затененном и солнечном муравейниках – подтверждало теорию питания всех живых существ праной – энергией света, воды, воздуха и земли.

Таинственное исчезновение

Восьмой класс – школа. Мое дежурство в классе – уборка класса. Дежурили – по два человека. Мой напарник – ушел. Классная – закрыла меня в классе, сказав, что мыть полы придется мне одному. Одному мыть полы – конечно не хотелось. Классная – по моему мнению поступила неправильно, закрыв меня. Пометавшись по классу, в бессильной обиде – на одноклассника и класснуху, решил подшутить… Класс находился на втором этаже школы – прыгать было страшновато, но желание уйти от несправедливости оказалось сильнее… Я вылез наружу, и, сев на подоконник плотно закрыл окно… Приземлившись на газон, подвернул ногу, но дохромал домой, с некоторым злорадством представляя себе реакцию классной руководительницы, зашедшей в пустой класс… Все закрыто, а человека нет… Так и случилось, ее бедную, чуть инфаркт не хватил – открывает дверь, а меня нет?! Под партами и в лабораторной комнате – везде заглянула… Не мог же я – через замочную скважину просочиться… На следующий день она меня обнимать – целовать чуть не бросилась, увидев, что я живой, почти в истерике… Я ее успокоил, объяснив – как я исчез… До сих пор, вспоминая, чувствую себя виноватым перед ней…

Гора наслаждения.

Август 2016 года. Жара… Пластилиновой мягкости асфальт проминается под сандалиями… Город – раскаленная печь… Чувствую себя пирожком в духовке… На асфальте – зеленое с красным пятно… Половинка арбуза – на асфальте… Похожу ближе – вижу – по арбузной мякоти путешествует куча муравьев… Мелкие черные муравьи… Уже еле ползают… Давно видимо в этом счастье они… Налопались… Представляю себя на их месте… Гора сладкой арбузной мякоти высотой – этажей десять – не меньше… И я по ней ползу – и ем, ем, ем… А на следующий день – арбуз, размером с футбольное поле, уже забродивший – кайф бесконечный…

—

Сказ о походе на ладьях славянских

Это «Храбр» – на Онеге

…Легко и бесшумно скользит по волнам ладья, словно диковинная сказочная птица, с крыльями-парусами, залетевшая в наше время. Ловко лавируя, расходится с современными гигантами реки – огромными танкерами и баржами. Команды выскакивают на мостик машут руками, приветствуя гостью из глубины веков, – фотографируют. Белоснежные лайнеры кренятся на борт от высыпавших с фотоаппаратами и видеокамерами туристов, приветствуют гудками.

«Подбоченясь» бортами, подняв крылья-паруса, летят ладьи по крутым волнам разгулявшейся Волги – матушки. Кажется, оторвется от гребня волны ладья, взмахнет парусом и полетит в дали необъятные, в страну живого слова русского, туда где живет Китеж-град, в Светлую, чистую Русь…

Но… Срываемся с гребня и… ба-бах, плашмя, всем днищем о ложбину между волнами…

Вздрагивает, словно испуганно, лодьюшка, каждой досочкой вздрагивает, и словно птица живая, вспархивает на новый гребень волны.

Резвится Волга-матушка, играет волнами, как игрушкой, нашей ладьей. Но прямо держит курс от створа к створу, в крепких богатырских руках, сквозь дождь и волны, сквозь шквальный ветер – летит к родным берегам лодьюшка, созданная крепкими руками карельских корабелов, на верфях Петрозаводска.

Что же за богатыри ведут ладьи из Петрозаводских верфей в Жигулевские горы – в Богатырскую слободу? Верующие православные люди, любящие историю Родной страны, возрождающие лучшие ее страницы. Собрал всех и вдохнул дух богатырский отец Феоктист – руководитель Духовно-культурного кремля «Богатырская слобода». Мужественно перенесли они все тяготы похода, для городского, привыкшего к комфорту человека, довольно серьезные. За три недели эти люди достроили ладьи, неподготовленные к сроку.

Пошили паруса, пошили и установили палатки на ладьи и отправились в 2000 километровое плавание по двум озерам Онежскому, Белому и Рыбинскому водохранилищу размеры, немного меньше Онежского озера Куйбышевскому протянувшегося от Казани до Жигулевских гор.

До отхода из Петрозаводска – отец Феоктист (духовный отец и руководитель похода) решил «обкатать» первую из построенных ладей, с гордым именем «Храбр» в Онежском озере-море, Такое оно огромное и неспокойное, с настоящими морскими штормами и волнами до шести баллов?! Собрались утром и пошли из Петрозаводска в Кижи вчетвером – взяв с собой Елену Борисовна – правую руку отца Феоктиста. В середине дня, и середине Онеги, начался шторм. Онега показала свой не нежный нрав. Волны, еле качавшие, как в колыбели, ладью – разгулялись к обеду, и стали похожими на горы. «Храбр» быстро взбирался на них, и, сорвавшись с гребня всем широким и плоским днищем шлепался о ложбину между волнами, содрогаясь всем корпусом от разинувшего драконьей пастью носа, до пернато-хвостатой кормы. Вжимаюсь в скамью кормовой банки. Моментами казалось еще один такой удар, и рассыплется наш «Храбр» несмотря на всю свою храбрость, на мелкие еловые досочки из которых так кропотливо и старательно был сшит медными гвоздями. По побелевшему от напряжения лицу бывалого капитана, вцепившегося мертвой хваткой в румпель, было понятно, что ситуация более чем серьезная. Если бы не бескрайняя мгла сгустившаяся, и, ни огонечка вокруг – среди казавшейся бесконечной Онеги, и равномерные удары о волны, каждый из которых казался последним, с явными картинами плавающих досочек и нас барахтающихся в спасательных жилетах посреди моря, в которое в этот день никто и не выходил, все воспринималось бы как катание на горках. Но все плохое когда – нибудь кончается.

Появился огонек маяка, включенного по случаю шторма, ладья не рассыпалась и волны стали, вроде чуть меньше, появились просветы меж туч. Выплюнув за борт, примерно десятую, изжеванную папиросу, Борис Николаевич вышел из молчаливой сосредоточенности и приказал мне набрать воды в две двадцатилитровых пластиковых канистры. Это было для меня новым испытанием, оторвавшим меня, оцепеневшего, от кормовой банки. Надо было, всего – ничего, пройти от кормы, держась за поручни на крыше надстройки (это маленький деревянный домик), дойти до носовой надстройки и взять там канистры и набрать воды. Хватаясь за поручни, потом за мачту. в два шага – по скамейкам. И я у канистр. Надо было улучить момент между волнами, сразу после удара, оказавшегося более чувствительным на носу ладьи, припечатавшего меня к скамье, и окатившего фонтаном брызг, до кормовой банки не долетавших. Поймав момент, притапливаю канистру, ладья идет вверх к гребню, набираю почти полную, вода почти через борт, зацепившись за скамью ногой тяну канистру на себя… Словно свинцовая – 20 кило и тянет против хода, был момент утянет думаю бросить придется, но ладья выскочила на гребень, вырвав канистру из воды, закинул таки ее через борт… Вторая пошла легче…