Брачный контракт с мадонной - Ольга Степнова

— Вот, — сказал Гранкин. — Помазок забыл.

Галя молчала.

— Гал, а где у нее талия?

— Чего-о-о?!! — Галя свирепо обернулась.

— Так девка же… — Виталий в счастливой улыбке растянул рот до ушей.

— Ирод, — вздохнула Галя. — Давай пеленки.

Письмецо

Утро долбануло по мозгам электронным звонком будильника.

Хотелось чего угодно, только не идти на работу.

«Да ну её, к лешему, эту работу!» — подумал Гранкин и попытался на тумбочке нашарить будильник, чтобы оборвать его монотонное пение. Он сбил последовательно на пол стакан с водой, справочник «Болезни собак», и даже таблетки от похмелья, которые держал под рукой, но будильник так и не обнаружил.

«Да ну её к лешему», — снова подумал Гранкин и попытался заснуть под противное пиканье. Но тем и отличаются электронные звоночки, что долго и нудно высверливают брешь в помутнённом сознании, заставляя проснуться.

— Да ну её к лешему, — вслух пробормотал Гранкин, сел на кровати и по-собачьи встряхнулся. — Бр-р-р!

— Пик-пик, — словно дразнясь, ответил будильник.

— Ну, погоди, — пригрозил ему Гранкин, встал и начал основательные поиски. Он осмотрел в комнате всё — полки, стол, табуретку, тумбочку, шкаф, но будильника не нашёл.

«Пик-пик» был, а будильника не было.

— Ну, ёлы-палы, — возмутился Виталий, раздвинул шторы и проверил подоконник. Электронный мерзавец не обнаружился.

Гранкин встал на карачки и пополз по полу, заглядывая под тумбочку, шкаф, кровать…

— Пик-пик, — дразнила электронная сволочь.

— Галка! — крикнул Виталя, но тут же зажал себе рот рукой.

Наверняка это Галка спрятала будильник подальше от Гранкина, она не разделяла его утреннего мнения, что «ну её к лешему, эту работу».

— Счас, счас, — подбодрил себя Гранкин, — найду этого гада, загашу его пяткой по механизму и лягу баиньки. Ну её… не помрут без меня кошечки-собачки, хомячки-удавчики, не окочурятся… Ой, блин! — Разгибаясь, он с размаху влетел головой в столешницу. — Ох! Галка! — снова заорал он и снова зажал себе рот рукой. Галке сейчас под руку лучше не попадаться.

На голове, пульсируя, набухала большая шишка, будильник по-прежнему невыносимо пищал, и Гранкину вдруг отчётливо и трезво подумалось: «Ну, какой теперь на фиг сон?!»

Как только эта мысль сформулировалась в мозгу, будильник заглох.

Гранкин поморщился, и, прихватив таблетки от похмелья, пошёл умываться.

Умывался он долго и с удовольствием. Плескал на лицо холодной водой, фыркал и весело плевался. Умывшись, Виталя решил, что, пожалуй, таблетки ему не понадобятся. Лучше побриться. Но помазка на привычном месте на полочке не оказалось.

— Галка! — на этот раз громко, внятно и с осознанием собственной правоты крикнул Гранкин. — Галка!!!

Галка, конечно, была не из тех женщин, которые бегут по первому зову. Но зов был по счёту уже третий или четвёртый и по идее, она должна была возникнуть как минимум с недовольным вопросом: «Чего ты орёшь как оглашенный?»

Но Галка не возникла с таким вопросом. Квартира хранила тишину, которую она хранила тогда, когда Гранкин ещё не был женат.

Гранкин удивлённо изучил своё отражение в забрызганном зеркале, подмигнул, пытаясь себя подбодрить, и на полусогнутых, словно нашкодивший кот, вышел из ванны. Стараясь быть ближе к земле, он бесшумно подкрался к кухне и заглянул туда, прячась за косяком.

В воздухе не пахло оладьями, Галка не толклась у плиты. Старомодный самовар не пыхтел на столе, ожидая, когда под его металлический носик подсунут большую кружку в горошек, откроют, наконец, тугой краник, и он облегчит своё кипящее нутро. Галка с недавних пор завела моду варить в самоваре яйца. Гранкин возмущался сначала, говорил, что не желает пить чай с яичным бульоном, но Галка стукнула крепким кулаком по столу так, что звякнули чашки и ложки, да рявкнула:

— Ну, какой такой с яйцев навар?! Какой навар?! А электроэнергия экономится!

Гранкин больше спорить не стал. Он послушно доливал в заварку воду из самовара, потом вылавливал яйца, чистил их и съедал. Может, и права была Галка, ну какой навар с куриных яиц?

Но сегодня самовар молчал, он не проделывал свою важную, двойную работу. От удивления Виталий присвистнул. На кухне было идеально прибрано, а одна стена скалилась небесно-голубой недокрашенностью.

И тут Гранкин всё вспомнил.

Галка родила дочку. Сашку. Гранкин хотел пацана, но дочка тоже ничего. Вчера он здорово перепил с Кирюхой на радостях, и забыл забрать Галку из роддома. Галка заявилась под вечер со свёртком, усталая, злая, как раз в тот момент, когда Гранкина осенило сделать лёгкий ремонт в квартире. Вон и помазок лежит на столе, перемазанный синей краской.

Гранкин на цыпочках подкрался к Галкиной комнате. Постучал, поскрёбся, поскулил. Никакого ответа. Он толкнул дверь и увидел, что в комнате никого нет. Издевательски хорошо прибрано и никого нет!

Диван, горшок, детская кроватка, гладильная доска…

Коляски в коридоре не оказалось. Значит, Галка, встав рано утром, хорошенько убрала квартиру, подчеркнув этим ничтожество Гранкина, завела и спрятала в его комнате будильник, потом взяла ребёнка и уехала к маме.

Виталий осторожно присел на краешек дивана. Такого поворота событий он не ожидал. Кто он теперь — алиментщик? Нет, он хочет видеть этого… эту Сашку каждый день! Он хочет купать его, тискать, сюсюкать и целовать. Он даже готов смириться с несовершенством младенца, в виду отсутствия у него мужских признаков. А теперь… что?!

Мама у Галки жила в глухой-преглухой деревне. Позвонить туда было никак невозможно. Гранкин вздохнул тяжело, поскрёб затылок и признал, что, в конце концов, Галка права. Она имела полное право на него обидеться.

Нет, ну право-то она, конечно, имела, но чтобы вот так… молча, не оставив даже записки, оскорбительно чисто прибрав квартиру! Ну не последний же он алкаш!

— Галка! — рявкнул Виталий. Никогда в её присутствии он так повелительно не рявкал. — Нет Галки, — сам себе пояснил Гранкин. — И Сашки нет. Всё! Холостой я! — Он яростно пнул голубой горшок, тот попрыгал к стене со звуком и прытью теннисного мячика.

— Холостой я, — простонал Гранкин, схватился за голову и поплёлся в свою комнату собираться на работу.

На зло Галке он выпендрился: одел единственный в своём гардеробе тёмно-синий костюм в полосочку, белую рубашку, и яркий малиновый галстук. С галстуком, правда, вышла заморочка. Гранкин помучился, пытаясь его завязать, потом плюнул и оставил не завязанным, перекинув через шею, словно шарф. В какой-то передаче по ящику он видел такой прикол и остался в восторге от простого решения этой вечно неразрешимой в отсутствии жены проблемы.

Завтракать он не стал. А что есть, когда нечего есть? Оладушек нет, чая нет, варенье никто не поставил на стол в розеточке, постелив салфеточку.

На всякий случай Гранкин заглянул в самовар, но яиц там не обнаружил. Там даже воды не было. Виталий вздохнул, как собака понюхал воздух, но, уловив только запах какого-то моющего средства, развернулся и вышел из квартиры.

На площадке он вспомнил, что забыл взять солнцезащитные очки, но возвращаться не стал — верил в дурные приметы. Пытаясь весело насвистывать, Виталий стал спускаться по лестнице. В принципе, он себе нравился: вполне молодой, в малопоношенном костюме, почти непьющий, с собственным, пусть и маленьким бизнесом. И чего ещё Галке надо?!

Вспомнив про Галку, Гранкин опять приуныл. Он так ждал, когда родится ребёнок — пусть хоть и девка! — когда Галка поймёт, наконец, что он надежда и опора семьи, он — папаша!

И вот на тебе — холостой! Не сумел справиться с бурной радостью, позвал Кирюху, напился, забылся…

Он вдруг остановился, как вкопанный. Его осенила «свежая» мысль: никуда его Галка не денется. Посидит у мамаши в деревне, вёдра с водой потаскает, из тазика поумывается, с ребёнком без горячей воды помается и домой примчится, как миленькая. С Сашкой. Дочкой. Дочуркой.

Гранкин повеселел и вприпрыжку поскакал вниз.

Навстречу ему поднимался сосед. Виталий не знал его имени и про себя называл «барин». «Барин» откупил четыре квартиры над Гранкиным, жил на широкую ногу, дорого одевался, вкусно пах, ездил на джипе и с Гранкиным никогда не здоровался. Он и сейчас прошествовал мимо со своей собакой, брезгливо прижавшись к стенке. Собака была симпатяга, редкой и дорогущей породы керри блю терьер. Она, в отличие от хозяина, к Гранкину брезгливости не испытывала, и всё время пыталась понюхать его коленки. Виталий давно профессиональным глазом заметил, что у собаки запущенный аллергический дерматит и даже порывался каждый раз сказать об этом хозяину, но в последний момент всегда тушевался и смущался, натыкаясь на его высокомерный взгляд. «Барин» сильно смахивал на знаменитого актёра и режиссёра, которого Гранкин не просто любил, а боготворил, и если бы не это сходство, то никакого благоговения он, пожалуй, к соседу бы не испытывал. А так его всё время посещала одна и та же мысль: а вдруг он тому режиссёру родственник? Брат, например?! И жена у «барина» красавица — дорого одевается, вкусно пахнет, ездит на другом джипе и с ним, Гранкиным, тоже никогда не здоровается.