Брачный контракт с мадонной - Ольга Степнова

Песню пели чересчур энергично и с чуть большей весёлостью, чем предполагала её смысловая нагрузка.

— Сотня юных бойцов из будёновских войскНа разведку в поля поскакала…

Хор разбился на многоголосье. В пении было немного трогательной, самодеятельной фальши и очень много того, что называется «от души».

— Вдруг вдали у реки засверкали штыки…

Сандип чуть пошевелился и застонал. Виталя быстро-быстро перебирая коленками и локтями, подполз к нему. Парень со смуглой кожей лежал на спине, кровь толчками била у него из предплечья и заливала дорожку. Глаза у индуса были закрыты и, наверное, он был бы бледен, если бы не был так смугл.

— Эй, братан! — Виталя похлопал его по щеке. — Эй!

— И боец молодойВдруг поник головой

Комсомольское сердце пробито… — с весёлой издёвкой разнеслось в ночном тёплом воздухе.

«Алая зорька»! — вдруг вспомнил Виталя. Бабульки не утерпели, получив в своё пользование аж целый переплётный цех, и собрались на репетицию в ночь.

— Эй! — Виталя снова потрепал по щеке индуса. Сандип открыл глаза и уставился на Гранкина. Даже в темноте было видно, что глаза у него бездонно чёрные.

— Нэ убивай, — на почти хорошем русском попросил он Виталю. — Нэ убивай! Я иностранэц! Ындыя! Слышал?! Ганг, йога, слон, Рерих, Радж Капур, Зита и Гита, слышал?! Я ещё дэнэг дам, нэ убивай!

Виталя сообразил, что на голове у него чёрный чулок, а в руках большой игрушечный пистолет.

— Да я это, братан, не по этому делу, — он сунул пистолет за пазуху, и хотел содрать чулок, но вовремя сообразил, что своё лицо ему индусу лучше не показывать. — Я тут в войнушку играю, ты же видел… А грабанули тебя другие…

— Рашэн бизнес капут, карта, кондом, водка, братан, бригада… — прошептал Сандип и потерял сознание.

Виталя вскочил и побежал к чёрному входу. Чулок он всё-таки сдёрнул на бегу, потому что через него было плохо видно. Здание он знал как свои пять пальцев, хорошо ориентировался в длинных, плохо освещённых коридорах, поэтому в считанные секунды домчался до своего кабинета. На удивление быстро открыв вечно заедающий замок, он отыскал в прозрачном шкафу резиновый жгут, ножницы, бинты, ватные тампоны и ринулся обратно.

Сандип лежал в той же позе, закрыв глаза, кровь из его руки уже не била, а текла вялой струйкой. Виталя ножницами разрезал рубашку, затянул жгут чуть выше раны и наложил тугую повязку.

— Там вдали за рекой уж погасли огни, — пели бабушки детскими голосками.

«Наверное, выстрела никто не слышал», — подумал Виталя. В печатном цехе гремят станки, в переплётном занимаются хоровым пением, Петрович скорее всего дремлет на кожаном диванчике в своём кабинете, поджидая визитёра с деньгами. Гранкин пощупал у Сандипа пульс — сердце билось часто, но уверенно, несмотря на большую потерю крови. Виталя вытащил из-за пазухи чулок и вытер им вспотевшее от страха и напряжения лицо. Вытер и тут же испуганно оглянулся.

Это что же получается? Индус тяжело ранен, ограблен, но сделал это не Виталя, а кто-то другой. Когда Сандипа начнут расспрашивать, он скажет, что его ограбил невысокий человечек с чулком на голове и большим пистолетом в руке…

Виталя вскочил на ноги и побежал. Он бежал быстрее и быстрее, пустынные улицы окраины города были плохо освещены, но Гранкина это только радовало. На безлюдной автобусной остановке он остановился, подошёл к раздолбанному телефонному аппарату, который на удивление оказался рабочим, и набрал ноль три.

— Скорая? — задыхаясь, крикнул Виталя в трубку. — Скорая, там, у чёрного входа в здание типографии лежит абсолютно раненый и ограбленный индус! — Виталя продиктовал адрес. — Да, раненый, да, ограбленный, да, индус! Зита и Гита, Ганг, Радж Капур, знаете? Нет, я не индус, я абсолютно случайный прохожий! Приезжайте быстрее, он потерял много крови и денег! До свидания, Скорая! — Гранкин положил трубку на ржавый рычаг и обессилено опустился на заплёванную лавочку. Интересно, ходят ли здесь в это время автобусы?..

Автобус всё-таки подошёл. Кособокий уродец шумно плевался чёрным вонючим дымом и был абсолютно пуст. С пугающим скрежетом затормозив, он с грохотом открыл свои двери-гармошки. Виталя запрыгнул в убогое, воняющее бензином нутро и плюхнулся на ближайшее сиденье. В салоне не было даже кондуктора, и Виталя протянул мелочь водителю, который был почему-то в одной только майке. Получив билет, Гранкин сжался в комочек, как в детстве, когда ему было страшно, и лбом прислонился к прохладному окну.

Вот ведь как бывает.

Чудовищные обстоятельства толкнули Гранкина на невероятный поступок. Но кто-то другой сделал то, что задумал сделать Виталя. Сделал чётко, жестоко, обдуманно, и стал обладателем двухсот тысяч долларов. Хотя, наверняка у него нет таких чудовищных обстоятельств, которые есть у Виталия. Зато Виталя спас индусу жизнь, остановив кровотечение. Он хоть и ветеринарный врач, но кое-что и в человеческой физиологии понимает. Не окажись его рядом, к приезду «Скорой» Сандип бы превратился в холодный труп. Ведь на окраину города ехать и ехать, а у индуса скорее всего была перебита вена…

Вот ведь как бывает!

Двести тысяч долларов оказались не у него. Кто-то ещё подслушал Петровича, кто-то ещё пас индуса.

Гранкин очнулся, когда уже поднимался по лестнице к себе домой. Навстречу ему спускался сосед с собакой. Он всегда очень поздно выгуливал свою собаку. Заметив Виталия, «барин» брезгливо прижался к стенке, а собака приветливо замахала хвостом. Виталя поднял на соседа глаза. Родственник он тому режиссёру или не родственник?! Впрочем, какая Витале разница? В любом случае с соседями нужно здороваться.

— Здрассьте, — тихо пролепетал Виталя.

«Барин» посмотрел на него удивлённо и высокомерно кивнул. Собака сильнее завиляла хвостом и дружелюбно негромко тявкнула.

Гранкин поплёлся по лестнице вверх, чувствуя, как внутри разрастается чёрная пропасть под названием «безнадёжность».

Вот ведь как бывает.

В следующий раз он обязательно скажет соседу, чем больна его собака, и как её лечить. В следующий раз обязательно скажет.

Дома он промыл пистолет и спрятал его в дальнем углу шкафа. Туда же он засунул и чулки с ажурной резинкой.

Визит дамы

Утром опять прозвенел будильник. Виталя, не открывая глаз, погрозил ему кулаком.

— Сволочь, — зло сказал он. — Тебе меня не напугать. Не напугать и не сбить с толку! — Гранкин сел, протёр кулаками глаза, хотел было уже одеваться, но вдруг топнул ногой и приказал сам себе:

— Нужно умыться. Умыться, побриться и хорошо позавтракать.

Он выполнил все свои приказания и только потом оделся под монотонное пиканье будильника. Форму одежды он выбрал прежнюю — костюм в полосочку, белую рубашку, и малиновый галстук, перекинутый через шею.

Когда он был уже за порогом, затрещал телефонный звонок. Гранкин вернулся в квартиру и снял трубку.

— Виталя, — грустно сказал ему в ухо Кирюха, — я не смогу тебе ничем помочь! Представляешь, Наташка, опасаясь, что я растрачу наши накопленные деньги, вложила их в какие-то хитрые сертификаты. Их нельзя сейчас обналичить, иначе потеряешь большие проценты. И… кредит в банке мне не дают, слишком маленькая у меня зарплата. Прости, Виталя…

— Ничего, Кирюха. Как-нибудь выкручусь, — Гранкин повесил трубку и подумал, что жизнь кончилась.

— И боец молодой вдруг поник головой, — пропел-прошептал Виталя.

Сегодня он позвонит в агентство недвижимости и выставит на продажу свою квартиру. Тысяч двадцать-тридцать долларов ненадолго продлят жизнь Галки и Сашки, а он пока поживёт на вокзале, глядишь, что-нибудь ещё да придумает.

Только бы этот будильник перестал звонить по утрам!

Клиентов с утра опять не было. Виталя сидел за столом в белом халате, тупо уставившись в одну точку. Пожалуй, нужно написать похитителям ещё одну записку, в которой упросить дать ему на сбор денег не десять, а двадцать дней.

В дверь поскреблись, в кабинет заглянул Петрович.

— Свободен? — спросил он и бочком подошёл к столу. Никогда раньше Виталя не видел, чтобы Петрович так неуверенно, бочком ходил, словно неврологический больной.

— Тут такое дело, дружище, — Петрович присел на край кушетки, снял очки в роговой оправе и потёр руками красные воспалённые глаза. — Тут такое дело!

— Что случилось? — плохо сыграл удивление Гранкин и с трудом посмотрел Петровичу в глаза.

— Я не смогу в ближайшее время тебе помочь деньгами, — надевая очки, тихо сказал Петрович. — У меня не будет денег! Сандипа сегодня ночью ограбили.

— Да ты что? — ещё ненатуральнее «удивился» Виталий. Он был плохой актёр. Отвратительный. Будь Петрович не в таком состоянии, он бы заметил, как плохо играл Виталя, но Петрович ничего не заметил и продолжил рассказ.