Эхо Благой Вести: Христианские мотивы в творчестве Дж. Р. Р. Толкина - Павел Парфентьев

свящ. Георгий Чистяков

Отец Георгий Чистяков, православный священник, служит в храме свв. бессребреников и чудотворцев Космы и Дамиана в Шубине (Москва). Кандидат филологических наук, член правления Российского Библейского Общества, преподаватель Российского государственного гуманитарного университета, академик РАЕН, директор Научно–исследовательского центра религиозной литературы и изданий русского зарубежья при Всероссийской государственной библиотеке иностранной литературы.

Благодарности

Невозможно перечислить всех, кто тем или иным образом помог в работе над этой книгой. Я глубоко благодарен прежде всего Игорю Хазанову и Дмитрию Виноходову, без содействия которых эта книга могла быть никогда не написана, и Светлане Лихачевой за важную возможность пользоваться ее переводом писем Толкина до публикации, что на порядок облегчило мне работу над текстом. Особую признательность мне хотелось бы также выразить о. Вильгельму Спирито ОҒМСопѵ, о. Кристоферу Цуггеру, Алексею Боль- шухину Марии Каменкович, Андрею Кассирову, Борису Шапиро и Ольге Кухтенковой, Михаилу Гетманову, Светлане Таскаевой, а также Наталье Геда.

Предисловие. Понимание, Толкина и христианская вера

Святейшему Опщу Иоанну Павлу II и моей духовной семье — братству Рыцарей Святого Креста Господня

Начиная эту книгу, я берусь за рискованное дело. Кто знает, как сам профессор Толкин, доведись ему прочесть этот труд, оценил бы его? Он не очень тепло относился к «анализу» своего творчества, предпочитая, чтобы его текст воспринимался как целое. Но я все же надеюсь, что он был бы рад появлению такой книги — надеюсь потому, что темы, о которых я собираюсь в ней говорить, были очень близки и дороги его христианскому сердцу.

Когда в середине XX столетия (1954–1955) был впервые опубликован «Властелин Колец», многие читатели не догадывались, что это событие окажется очень значимо для всей истории литературы. Отзывы критиков были разнообразны. Среди них было немало тех, кто считал книгу литературным курьезом, который долго не проживет. Книгу называли скучной, отказывая ей в увлекательности. Уже через несколько лет после выхода эпопеи в свет некоторые радовались, что она утрачивает популярность. «В наши дни эти книги постепенно погружаются в пучину милосердного забвения», — писал один из таких критиков[1], Филипп Тойнби[2]. Причиной подобного отношения, по всей вероятности, явилось то, что книга профессора Толкина отказывалась вписываться в какие бы то ни было привычные рамки, в особенности в рамки представлений «образованных и многоученых» литературных критиков о том, какой должна быть по–настоящему хорошая современная литература[3]. Гораздо больше истины оказалось в рецензии КСЛьюиса, писавшего о «Властелине Колец»: «Эта книга — как гром с ясного неба. Сказать, что с ней в наш век, с его почти патологическим отсутствием романтизма, внезапно вернулся героический эпос во всем своем беззастенчивом великолепии и высокопарности, — значит ничего не сказать. Для нас, живущих в эту странную эпоху, это возвращение — и утешение, с ним связанное, — несомненно, очень важно. Но для самой истории романа — истории, восходящей ко временам «Одиссеи» и далее в глубь веков, — это не возвращение, а прогресс, более того — революция, завоевание новой территории»[4]. Еще более прав оказался Льюис в другой своей рецензии, в которой говорилось: «Эта книга — слишком оригинальна и слишком многогранна, чтобы судить о ней с первого прочтения. Но мы сразу понимаем, что она каким‑то образом изменила нас. Мы стали иными»[5].

Книга снискала признание многочисленных читателей. В целом ряде масштабных опросов читатели назвали ее «величайшей книгой XX столетия». Не так давно в одном из таких опросов в Великобритании, охвативших 25000 человек, пятая часть из них отдала предпочтение «Властелину Колец». Книга стала несомненным лидером. Следующим за ней, с отрывом в 1200 голосов, оказался роман Дж. Оруэлла «1984». В другом опросе, проведенном газетой «Daily Telegraph», книга Толкина также оказалась на первом месте. Подобными были результаты и еще одного опроса, проведенного среди 50.000 членов общества библиофилов «Folio Society», причем на этот раз участники вольны были выбрать любую книгу любого автора, не обязательно писавшего в двадцатом веке[6]. Не так давно на англоязычном сайте «Христианство сегодня» Толкин был назван одним из крупнейших христианских авторов столетия[7]. Книги Толкина пользуются немалой известностью и в России. Один из виднейших исследователей творчества Толкина, профессор филологии Т. Шиппи, озаглавил свою недавнюю книгу ‹-Дж. Р. Р. Толкин: автор столетия·»; хотя Шиппи имел в виду лишь то, что Толкин, как автор, принадлежал своему столетию, название этой книги оказывается верным и в более широком смысле. Неожиданно для многих, Толкин и в самом деле стал «автором века». Эта популярность иногда по–прежнему вызывает недоумение критиков, пытающихся втиснуть книгу в прокрустово ложе собственных представлений о том, какой должна быть «настоящая литература·». Один из них пишет, что это «в любом случае, одна из худших книг, написанных в этом (XX — ПЛ.) столетии·», а другая вторит ему, говоря, что ее угнетает факт такой популярности у читателей именно этой книги, посвященной «побегу в несуществующий мир»[8].

Эти противоречивые отзывы заставляют осведомленного читателя вспомнить о шуточном четверостишье, которое написал Толкин, еще при жизни наблюдая подобные нападки критиков на свое «детище», уже вскоре после его первой публикации:

«Lord of the Rings»

Is one of those things:

If you love them you do,

If you don’t then you boo![9]

За прошедшие годы появилось множество книг и статей, посвященных самым разным аспектам творчества Толкина. Есть среди них такие, которые наверняка вызвали бы его справедливое негодование — чего стоит одно лишь высказывание Ли Д. Росси (Lee D.

Rossi) в книге «Политика фэнтэзи: КС. Льюис и Дж‚Р. Р. Толкин», где, комментируя сцену у Саммат Наур, автор пишет: «В этот момент, центральный момент всей трилогии, открывается во всей глубине глубокий пессимизм Толкина в отношении человеческой природы и политической активности. Он совершенно не верит в результативность человеческой деятельности в решении фундаментальных проблем человечества·»[10]. Вне всякого сомнения, пессимизм в отношении человеческой природы способны вызвать как раз авторы, подобные Росси, которые, будучи слепы в своей самоуверенности, полагают, что понимают содержание творчества автора и его чувства и мировоззрение гораздо глубже, чем он сам, а на самом деле порой предлагают смиренному вниманию своих читателей откровенные глупости. Они, конечно, не видят никакой необходимости в том, чтобы просто прислушаться к голосу самого автора, пытаясь понять истоки и суть его взгляда на мир. Ведь и так все «ясно»!

Встречаются и такие книги, на которые Толкин мог посмотреть хотя бы отчасти благосклонно. Иногда их авторы попадают «в самую точку», а иногда догадываются о чем‑то, что он мог бы счесть вполне возможным, даже если и не имел этого в виду сознательно (такое случалось с ним при жизни). Среди них можно назвать биографию Толкина, написанную X. Карпентером (уже издан ее русский перевод) и две книги уже упоминавшегося Томаса Шиппи, высокоученого филолога, преемника Толкина в преподавательской деятельности в Лидском университете — «Дорога в Средиземье»[11] (также уже изданной по–русски) и «ДжР. Р. Толкин: автор столетия». Эти книги немало рассказали нам о самом Толкине и пролили свет на некоторые важные стороны его творчества.

И все же, по моему глубокому убеждению, Толкин, несмотря на обилие всех этих мнений и отзывов о его книгах, остается не просто одним из величайших авторов прошедшего столетия, но и одним из наименее понятых его авторов. Причина этого в том, что, уделяя большое внимание разным сторонам его творчества, критики очень мало говорят об одной из них, имеющей основополагающее значение для его осмысления. Я имею в виду религиозное измерение творчества Толкина, порожденное глубиной и цельностью его христианской веры. Говоря о «Властелине Колец», Толкин писал в письме своему другу, свягценнику–иезуиту Роберту Муррею:

Разумеется, «Властелин Колец» в основе своей произведение религиозное и католическое; поначалу так сложилось неосознанно, а вот переработка была уже вполне сознательной[12].

Интересно, что это утверждение Толкина иногда вызывает возражения у читателей и исследователей. Иные из них, все же видя очевидные отблески христианской веры автора в некоторых особенно ярких моментах книги, снисходят до признания, что ««Властелин Колец» все же — христианская книга, несмотря на ее языческий фон» (?!). Другие говорят, что «христианской·» книгу сделали толкователи–христиане. Это мнение, увы, не вполне лишено оснований. Случается, что подобные «экзегеты» так много говорят о собственных убеждениях, что в пылу своих рассуждений, собственно‚ забывают о Толкине. Везде и во всем они стараются увидеть прямой религиозный смысл — и, к сожалению, ценность книги при этом пропадает, поскольку она оказывается при таком восприятии лишь бледной «аллегорией·». Сам Толкин многократно выражал свое отрицательное отношение и к аллегориям, и особенно к аллегорическому пониманию «Властелина Колец».