Пасьянс Даймонда - Питер Лавси

– Когда совершал обход, ее там не было. Это точно. Я всегда там проверяю. Удобное место, чтобы спрятать устройство. Девчонка пряталась в другом месте, а туда забралась позднее.

– Как же ты ее пропустил?

– Скорее всего принял за дочь какой-нибудь уборщицы. Они иногда приводят с собой детей. Некоторые из них вьетнамки.

– Эта, думаю, японка.

– Думаешь? Разве никто не заявлял о пропаже ребенка?

– Пока нет.

– Девочка сказала, как ее зовут?

– С того момента, как ее нашли, не проронила ни слова. Перебрали много переводчиков, потеряли день, пытаясь хоть что-нибудь выудить, но она молчит.

– Может, немая?

– Судя по всему, нет. Но не произносит ничего вразумительного.

– Глухая?

– Нет, на звуки реагирует. Загадка.

– Надо отвести девочку на телевидение. Кто-нибудь ее узнает. Ребенок найден ночью в универмаге «Харродс». Такой сюжет пресса сразу подхватит.

– Естественно.

– Ты в этом вроде не уверен?

– Уверен, Питер, однако существуют другие, не менее важные соображения – наша репутация. Я не хочу объявлять на весь мир, что маленькая девочка проникла сквозь кордон нашей системы безопасности. А когда журналисты подкатят к тебе, буду признателен, если не станешь откровенничать с ними.

– По поводу чего? Системы безопасности? Не буду.

– Спасибо.

– Но полиции рот не заткнешь. У них нет интереса хранить историю в тайне. Пройдет немного времени, и кто-нибудь проговорится.

Начальник охраны вздохнул, повисло неловкое молчание.

– Так когда мне освобождать мой шкафчик в раздевалке? – спросил Даймонд. – Немедленно?

Глава третья

Священник посмотрел в доверчивые глаза вдовы и поспешно произнес:

– Это еще не конец света.

Слова утешения были сказаны приятным летним вечером в гостиной загородного дома в Ломбардии где-то между Миланом и Кремоной. Пастырское попечение, как называл его отец Фаустини. Помощь потерявшим близких – священная обязанность служителя церкви. Слов нет, на сей раз пастырское попечение изрядно затянулось – перевалило на второй год. Но овдовевшая в двадцать восемь лет Клаудиа Коппи – особый случай.

Ее муж Джованни погиб совершенно нелепо – его ударило молнией на футбольном поле. «Почему она попала именно в него? – спрашивала Клаудиа. – Ведь кроме него там были еще двадцать один игрок, судья и два боковых. Неужели такова Божья воля? Убить из всех его одного?»

Отец Джованни каждый раз отвечал, что пути Господни неисповедимы. Клаудиа смотрела на него большими, темными, доверчивыми глазами – она работала моделью, – и он неизменно добавлял, что неправильно оставаться жить в прошлом.

Священник и молодая вдова сидели на возвышавшихся по периметру пола подушках. Клаудиа, как обычно, радушно откупорила бутылку «Бароло», вина с насыщенным вкусом из виноградников Маскарелло, и предложила сырные крекеры. Солнце только что закатилось, но включать электричество в такой великолепный вечер было бы святотатством. Сквозь открытые во внутренний дворик двери доносился крепчающий в остывающем воздухе запах стада. К вилле примыкал великолепный сад, орошаемый дождевальной установкой. Джованни не нуждался в деньгах – он хорошо зарабатывал в качестве фотографа журналов мод – и, когда обустраивал виллу, пригласил ландшафтного архитектора. Отдаленное расположение дома означало для отца Фаустини трехмильную поездку на мопеде, но он не жаловался. В свои сорок лет он обладал завидным здоровьем. Крепкий мужчина с жесткими, черными кудрями и густыми усами.

– Вам стало много лучше, – заметил он.

– Это показное, – произнесла вдова Коппи. – А внутри я очень напряжена.

– Правда? – Священник нахмурился, но лишь отчасти из-за беспокойства о ее внутреннем состоянии. Он порадовался, что в комнате стемнело и она не замечает его тревоги.

– Моя постоянная проблема – стресс, – объяснила она. – Проявляется в мышцах. Я ощущаю его в плечах, в верхней части тела.

– Как прежде?

Клаудиа промолчала. И отец Фаустини тоже напрягся.

– На прошлой неделе вам удалось добиться того, что я ощутила релаксацию, – сказала Клаудиа.

– Вот как?

– Это было настоящее чудо.

Он кашлянул в смущении от подобного определения.

– Изумительно, – добавила она. – Не могу передать, насколько лучше я себя ощущала.

– Это долго длилось?

– Четыре дня, святой отец. Мне больше некого молить.

Это прозвучало так, словно Клаудиа просила милостыню. Иногда отец Фаустини приносил покупки для престарелых членов своей паствы, часто собирал лекарства. Рассказывали, что он колол дрова и варил суп для попавших в трудное положение душ. Так что плохого в том, что он массирует больные плечи Клаудии Коппи? Лишь то, что это вызывает диссонанс в нем самом. Разве справедливо отказывать ей в христианской помощи только потому, что он сам морально и духовно слаб?

В последние две пятницы он оказывал ей подобную услугу. С готовностью поколол бы дрова, но центральное отопление дома вдовы работало на мазуте. Съездил бы за покупками, но все необходимое ей дважды в неделю доставляли из лучшего супермаркета Кремоны. У нее были садовник, повар и уборщица. И единственное, чем он мог ей помочь, – выполнить то, о чем она его просила. Несчастная молодая женщина не могла массировать свои плечи. Во всяком случае, не настолько эффективно, чтобы снять мышечное напряжение.

Был еще один фактор, который заставлял отца Фаустини колебаться. Раз в неделю в храме он выслушивал исповедь Клаудии Коппи. В последнее время она часто признавалась в том, что ее одолевают неблагочестивые мысли и плотские желания. Не в его правилах было интересоваться на исповеди деталями, если установлен факт греха. И он точно не знал, было ли это связано с его посещениями виллы.

– Я нашла нечто такое, что можно втирать, если вы не возражаете.

Священник нервно кашлянул и положил ногу на ногу. Это было нечто новое в их общении.

– Обезболивающий крем? – Он постарался сосредоточиться на процедуре мышечного массажа и вспомнил излюбленные футболистами составы. Некоторые так сильно воняли, что выжимали из глаз слезы.

– Скорее увлажняющий. Лучше для моей кожи. Хорошо разглаживает. Попробуйте. – Клаудиа капнула ему на руку какой-то состав.

Он тут же его стер.

– Пахучий.

– Отдает мускусом. Подержите баночку, а я пока сниму блузку.

– В этом нет необходимости, – быстро проговорил священник.

– Святой отец, она же шелковая, я не хочу испортить ее.

– Нет, нет, синьора, прикройтесь.

– Я еще даже не расстегнула пуговицы, – рассмеялась Клаудиа и добавила: – Неужели здесь так темно?

– Я не смотрел.

– Вот и хорошо. Тогда я подставлю вам спину.

Отец Фаустини услышал шорох материи, когда блузка соскользнула с ее плеч. Вот теперь перед ним возникла настоящая дилемма. Голос Клаудии звучал естественно и бесстрастно. Но сто́ит ему начать возражать, как ситуация перерастет в моральный кризис. Может показаться, будто он позволяет влиять на себя тому, что услышал от нее на исповеди.

– Только немного, – попросила Клаудиа. – Втирайте постепенно.

Прогнав тревоги, он зачерпнул пальцем состав и размазал по ладони. Клаудиа, как и обещала, уже подставила ему спину. Отец Фаустини нанес ей увлажнитель на шею.

– Ох, вы же сдернули бретельки!

– Ничего подобного, – возразил он. Но бретельки бюстгальтера как-то сами спали с ее плеч.

В прошлый визит его уговорили массировать сквозь футболку без втираний. Сегодняшний опыт был в новинку. Прикосновение к коже Клаудии волновало больше, чем Фаустини осмеливался признать. Он провел рукой по изгибу ее плеч и ощутил под пальцами теплоту. Плавность линий стала для него откровением. Добравшись до округлых оконечностей, замер.

– Блаженство, – выдохнула Клаудиа.

Через мгновение отец Фаустини опомнился и стал наносить увлажнитель на лопатки и позвоночник вплоть до самой шеи. Клаудиа наклонила голову вперед, и ее длинные темно-каштановые волосы упали ей на лицо. Отец Фаустини ощупал ее дельтовидные мышцы, размял, проверил границы. Несмотря на жалобы Клаудии на мучившее ее напряжение, все было достаточно подвижно, но он и не утверждал, будто обладает опытом массажиста.

– Дайте знать, если причиню неудобство.

– Помилосердствуйте, – пробормотала Клаудиа. – У вас потрясающие руки.

Он продолжал слегка нажимать у основания шеи, как вдруг вдова подняла голову и закинула волосы назад.

– Достаточно? – спросил отец Фаустини.

Он надеялся, что сеанс завершен. Прикосновение ее волос к тыльной стороне ладони вызвало ощущения, недостойные его сана. Но Клаудии Коппи достаточно не было. Она сказала, что все еще испытывает напряжение в руках ближе к плечам.

– Здесь? – уточнил отец Фаустини.

– Да, именно здесь. Не возражаете, святой отец, если я обопрусь о вас спиной? Так будет удобнее. – Клаудиа не стала ждать его согласия.