Несерьезные комедии про любовь - Исаак Штокбант

Нина. Надежда.

Курочкин. Видно, ее муж был не подарок.

Нина. У него, как вы говорите, были вредные привычки.

Курочкин. Понятно. Пил?

Нина. Не пил и не курил.

Курочкин. Кололся?

Нина. И не кололся.

Курочкин. Так что же?

Нина. Просто бабник.

Курочкин. В нашем реестре эта категория клиентов в графу «Вредные привычки» не попадает. Это, скорее, образ жизни. Хобби. Мир увлечений.

Нина. Вы хотите сказать, что и у вашего клиента такое хобби?

Курочкин. Что вы! Наш клиент в графе «Ваш идеал» написал: «Семья и дети». Сейчас я вас с ним познакомлю. (Набирает номер, в трубку.) Агент 02? Говорит ноль первый. Коля, здесь все о’кей! Невеста готова к приему нашего клиента… Красавица… Какой рост? Сейчас узнаю. (Нине.) Какой у вас рост?

Нина. Сто шестьдесят два, если это имеет значение.

Курочкин (в трубку). Рост сто семьдесят два.

Нина. Не семьдесят два, а шестьдесят два.

Курочкин (в трубку). Рост сто семьдесят два. Цвет волос? Платиновая блондинка. Отведи клиента к парадному дома. Я его встречу, а ты отправляйся на объект номер четыре. (Кладет трубку в карман.)

Нина. Зачем вы говорили неправду? Я вам дважды сказала: мой рост – сто шестьдесят два.

Курочкин. Я не говорил неправду. Десять сантиметров я прибавил на каблуки.

Нина. Ну знаете! И потом, какая же я платиновая блондинка?

Курочкин. Платиновая блондинка пользуется наибольшим спросом. Сегодня это – эталон потенциальной невесты.

Нина. Значит, играем отбой.

Курочкин. Никакого отбоя. (Достает из сумки парик.) Надевайте.

Нина. Это еще что за цирк?

Курочкин. Это не цирк, а торговое правило нашей фирмы: товар лицом! Красота женщины – дело рук самой женщины. В ее распоряжении туфли на высоком каблуке, парики, различные тени, ретуши для глаз, губная помада, пудра, духи. В наше время просто невозможно не быть красавицей.

Нина. Послушайте, госпожа сваха! Убирайтесь-ка вы со своим париком и шампанским к чертовой бабушке. Я не желаю участвовать в этом балагане.

Курочкин. Уже невозможно. Клиент ждет у подъезда. Нас отделяет от полного успеха всего шесть этажей. Наденьте парик и подкрасьте губы этим карандашом. (Достает губную помаду.) Цикламен – самый модный цвет в этом сезоне. В вашем распоряжении пять минут. Не закрывайте входную дверь. (Уходит.)

Нина. К черту всю эту затею! К черту американца! К черту парик! (Бросает парик в оставленную Курочкиным сумку, но потом достает его снова.) Впрочем, парик можно примерить. Интересно, как я в нем выгляжу. (Подошла к зеркалу, натянула парик.) А что, кажется, он мне идет. (Крутится перед зеркалом, старается разглядеть себя со всех сторон.) Челка и длинные прямые волосы, полный отпад! Он говорит, самый модный цвет – цикламен. Посмотрим. (Подкрашивает губы.) Я и вправду девочка – ничего! (Отходит от зеркала, чтобы рассмотреть себя всю.) Росточек немного подкачал. Но если туфли на высоком каблуке, то как раз получится сто семьдесят два, о которых он говорил. (Достает и надевает туфли.) Надька рассердится, что я взяла ее туфли. Но я только для общего впечатления… Ну да, конечно, туфли на шпильках куда симпатичнее, чем эти колодки. Не так удобно, зато поднимаются икры, придают ногам стройность.

Входит Надя.

Надя. Ой мамочки! Это еще что за маскарад?

Нина (крутится перед сестрой). Красота женщины – дело рук самой женщины!

Надя. Где ты взяла парик?

Нина. У подруги. Во временное пользование.

Надя. Кто тебе разрешил надевать мои туфли?

Нина. Наденька, не сердись. Надо произвести впечатление.

Надя. А куда делась сваха?

Нина. Пошел за американцем. Сейчас они придут. Ты только не уходи.

Надя. Останусь, пожалуй. Интересно все-таки посмотреть, какой он.

Нина. Спортсмен, без вредных привычек.

Надя. Шварценеггер или Сталлоне.

Нина. Не ехидничай. Американцы – вообще рослые ребята.

Надя. Ну конечно! Питание другое. Ты влезла в мои туфли, чтобы дотянуться ему до плеча.

Нина. Ой, кажется, идут. Он не закрыл за собой дверь. Надька, держись! Делай как я! Идем на Америку! (Плюхнулась на стул, закинула ногу на ногу, приняла независимую позу.) Войдите!

Входят Курочкин и коренастый, небольшого роста мужчина – полная противоположность киношным американцам.

Курочкин. А вот и мы! Давайте знакомиться. Мистер Антони Петрофф, мисс Нина – невеста. Ее сестра Надежда – два «Н» Синичкины.

Нина (разочарована непредставительностью американца). Хау ду ю ду, мистер Антони Петроль?

Петров. Антони Петрофф.

Нина. Как вы сказали? Петров?

Петров. Да, Тони Петрофф. Можно просто Антон.

Нина. Антон Петров? (Курочкину.) А где же американец?

Курочкин. Антони Петрофф и есть американец.

Нина. Петров – американец?

Курочкин. Он не просто Петров, а Петрофф. Ударение на первом слоге, на конце два «ф».

Нина. Ничего не понимаю.

Курочкин. Водку «Смирнов» знаете?

Нина. Слышала.

Курочкин. Так вот: если у Смирнова «в» на конце да еще твердый знак, так это – русская водка. А если на конце два «ф» – «Смирнофф», так это уже американская водка.

Нина. Так вы кто, мистер фы-фы? Русский или американец?

Петров. Русский я, то есть, простите, американец. Но вообще-то русский: Антон Иванович Петров. Но если я не подхожу, я могу уйти.

Надя. Что вы! Что вы! Зачем же уходить? Как это можно – прийти, познакомиться и сразу уйти. Садитесь за стол. Будем пить кофе.

Нина. Ну да, будем пить кофе, а то добро пропадает.

Петров. Вы шутите, но, между прочим, в Америке не принято отказываться, когда угощают. Это экономия в бюджете.

Нина. Бедные американцы.

Петров. Американцы не бедные.

Нина. Скупые.

Петров. Думаю, и не скупые. Просто у них свой уклад жизни. Если они обедают в ресторане, то могут попросить официанта принести специальный пакетик, чтобы унести домой остаток еды. Она же оплачена.

Надя. Бог с ними, с американцами. Садитесь за стол. Кофе стынет.

Курочкин. Я говорил тебе, Тони, что все будет о’кей! (Раскупоривает бутылку.) Давайте для начала по бокалу шампанского. За знакомство.

Все чокаются, пьют.

Нина. Какому же Богу вы молитесь, Антон Иванович Петроф-ф? Русскому или американскому?

Петров. Я думаю, если Бог есть, то он один на всех. В городе, где я живу, есть русская община и есть православная церковь. Посещают ее в основном внуки эмигрантов первой волны, ну тех, что бежали от революции. Родились они в Америке. По-русски не разговаривают. Батюшка проповеди читает по-английски, и православные прихожане молятся по-английски. Но, думаю, Бог их понимает.

Нина. И как вы себя чувствуете среди этих русских? Или вы уже тоже по-английски молитесь?

Надя. Нина, зачем ты так? Вы не обижайтесь на мою сестру. Не думайте, что мы националисты какие-нибудь.

Нина. Причем тут националисты? Мы просто должны познакомиться друг с другом поближе. Мы ведь вроде как потенциальные жених и невеста. Вот мистер Петрофф приехал из Америки, но он вроде как и не американец, а русский. Надо же, такая неожиданность!