Из жизни шерлов и синкопов (миниатюры) - Андрей Бурцев

Меж тем шерл стал готовиться к Новому году. Первым делом нужно было сор из избы вынести. Стал он осматривать квартиру – много чего нашел лишнего. Сгреб все в охапку и понес на мусорку.

А в это время жена шерла никак не могла понять – куда девался синкоп? Уж давно должен прийти. Она выглянула в окошко, а там ее муж охапку в мусорный бак бросает. Решила она его отругать, когда домой вернется. Охапка – вещь в хозяйстве нужная, ни к чему с ней так обращаться.

Раздался звонок в дверь. Жена шерла нашла другой повод ругаться – нечего дома ключи забывать. Но пришлось идти в коридор, потому как звонок надрывался и весь посинел с натуги.

Это был синкоп, который наконец-то пожаловал.

– Ты где потерялся? – радостно сказала жена шерла, а синкоп сперва удивился, потом подмигнул и сказал, что все понял. Сгреб он жену шерла в охапку и потащил в спальню, та даже не успела пикнуть, но обрадовалась, что без охапки дом не останется.

А шерл, с чувством выполненного долга, вошел в дом и очень удивился смеху из спальни. Заглянул он туда, а там синкоп с его женой. Шерл сразу подумал о нехорошем – потому что там, где синкоп, ничего хорошего быть не может. Жена шерла увидела мужа и радостно закричала, что теперь в доме новая охапка будет. Синкоп подтвердил: мол, да, это его новогодний подарок.

Тут вспомнил шерл про Новый год, и настроение его сразу поднялось. Он и синкопа теперь любил гораздо больше и потому пригласил его с супругой вместе Новый год встречать. По правде говоря, он бы предпочел одну только жену синкопа пригласить, и чтобы своей дома не было. Но все-таки праздник на дворе – хочется, чтобы всем хорошо было.

И вот настало время, когда хозяева и гости сели за стол. Время уже было одиннадцать часов.

– Первым делом нужно за старый год выпить, – сказал синкоп, разливая по рюмкам, себе, естественно, побольше.

– Это ты хорошо придумал, – обрадовано заявил сидевший в уголке Старый Год, которому уже пришла пора коньки отбрасывать. По такому случаю он их и наточил, и кремом намазал, они теперь висели у него за спиной на длинных шнурках, а вместе с ними ласты, копыта и еще много всякой дряни – так, чтобы потом не теряться, и кому как нравится откинуться.

И стали все расхваливать (потому как обычай такой – нельзя прошедший год ругать) – какой, мол, старый год был хороший, и все-то в нем получалось, и замечательно было. Ну, а новый год пусть будет лучше.

– Почему это лучше? – обиженно заявил Старый Год. – Я с этим не согласен.

Но шерл с синкопом и с обеими их женами его не слушали. Мало ли чего старому хочется – отработал свое, уступи место молодым.

Меж тем близилась полночь, и Старый Год уже порядком захмелел. И как-то расхотелось ему откидываться. Он и шнурки на коньках потуже завязал, чтоб не свалились ненароком. Хотел, было часы остановить, но шерл дал ему по рукам, а синкоп добавил. Тогда Старый год совсем разобиделся. Решил в коридор уйти и первым встретить там Новый Год – как дать ему по шарам, чтобы мало не показалось. Глядишь, тогда и самому ничего отбрасывать не придется.

А хитрый Новый Год стоял под дверью и прислушивался. Он давно уже знал все штучки Старого Года: замочек незаметно приоткрыл и приготовился. Но Старый Год тоже не дурак был. Он тоже знал все штучки Нового года, и подкрался к двери совсем тихонько и замочек незаметно прикрыл.

Шерл разлил шампанское, сначала по столу, что осталось – в бокалы, и все уставились на часы. Про Старый Год они уж забыли и ждали, когда же явится Новый.

А часы были старинные, с боем, но торопились примерно на пять секунд. У Нового Года на такой случай свои часы были – японские с шестнадцатью камнями (в нагрузку еще два за пазухой) и автоматическим заводом. Очень точные.

И вот часы бьют. Один раз, два… Кого они били, видно не было, но били сильно – аж стрелки дребезжали. Четыре… Пять… Тот, кого били, взмолился о пощаде, но часы были неумолимы. Девять… Десять… Тот, кого били, наконец обрадовался: всего два удара осталось. Одиннадцать… Двенадцать!

– Ура! – весело закричали хозяева и гости, – Новый год настает.

Но Новый Год знал, что до его наступления еще пять секунд осталось, и потому пока не торопился появляться. А Старый Год удивился очень и подумал: может ему показалось, и Новый Год еще не пришел? Может эти шерлы и синкопы напутали?

Замочек-то он открыл и вышел в подъезд. Тут Новый Год ему подножку и подставил. Упал Старый Год на студеный пол и отбросил все, что с ним было: и коньки, и ласты, и копыта тоже, и прочую дрянь, которая за спиной висела.

Обрадовался Новый Год:

– Ура! Ура! – и наступил. На любимую мозоль Старого Года.

Жена шерла и жена синкопа побежали на шум, а шерл с синкопом за ними следом, потому как настоящие мужчины были, и слабый пол вперед пропускали – мало ли, какая там опасность.

Глядит синкоп: Старый Год с откинутыми ластами валяется. Смотрит шерл: Старый Год копыта отбросил. И обрадовался он этому даже больше, чем синкоп и Новый Год вместе взятые, потому как ему для холодца как раз копыт не доставало.

А на носу был Старый Новый год – его тоже встречать надо. Вон он, уже сидит, гад, в уголочке – почти сто лет как отменили, а он все приходит и приходит.

Званый ужин

Синкоп с утра не ел и был не в духе, потому что семейство шерлов – состоящее из самого и жены – затеяло званый ужин. Они пригласили к себе полгорода и еще четверть, а про синкопа забыли.

– Сэкономить решили, мерзавцы, – рычал синкоп и, бродя весь день по дому, пинал жену по лодыжкам.

Жена его, тощая, но жилистая, спуску не давала, так что к вечеру оба хромали, но настроение это не подняло.

– А мы все равно пойдем, – прорычал в пять вечера синкоп, – и пусть они треснут. Жена, рубашку!

В полшестого, когда они еще собирались, зазвонил телефон. Это шерл, вспомнив о своей оплошности, решил ее загладить, чтобы не было ни морщинки, и пригласить синкопа на званый ужин. Бурля от ярости, синкоп схватил ни в чем не повинный аппарат и утопил в тазу с грязным бельем, после чего, нацепив для солидности канотье и подхватив под мышку жену, отправился на званый ужин. Идти было недалеко, но мышка по дороге сбежала, так что остались только жена и канотье, но это не остудило праведный гнев синкопа.

– Они будут знать, как меня не приглашать! – прорычал он, подходя к дому, откуда уже гремела по мостовой бравурная музыка – расшалившиеся гости выбросили ее в окно.

Из будочки возле дома высунулся заспанный звонок.

– Сейчас позвоню, – буркнул он опоздавшим, но было поздно.

Синкоп могучей ручищей схватил звонок за горло.

– Хр-хр, – просипел звонок и умер. Осталась лишь повисшая на цепочке тряпочка.

– Они будут знать, как меня не приглашать! – прорычал синкоп, распахивая дверь и пинком загоняя туда жену, которая почуяла, что муж очень уж раздухарился, и не хотела идти.

При виде синкопа гости мгновенно замолкли. Раздался лишь слабый мявк – зловещая тишина наступила кошке на хвост.

– Как я рад тебя видеть! – пропел шерл, выступая вперед и приветственно распахивая руки, куда тут же влетела жена синкопа. Шерл был маленький, а жена синкопа хоть и тощая, но костистая, поэтому шерл не удержался и влетел на ней под стол.

– Вы будете знать, как меня не приглашать! – бросил синкоп прямо в лицо подошедшей жене шерла, но не попал.

– Конечно же, будем, – сладко улыбаясь, проворковала жена шерла. – Сколько лет, сколько зим, а ты по-прежнему неотразим.

От сладости ее слов у замерших гостей даже зубы заныли, но синкоп держался с непробиваемостью легированной стали.

– Вы тоже все будете знать, как меня не приглашать! – прорычал синкоп еще не отмершим гостям.

Гости согласно закивали, как китайские статуэтки, и, продолжая кивать, вернулись к своим закускам.

– Я вам не грязь, чтобы просто так сойти с рук! – продолжал рычать синкоп, садясь за стол.

– Рюмочку наливки? – подбавила еще сахара в голос хозяйка.

– Стакан водки! – не сдавался синкоп, с чем и сорвал ухо сидящего рядом гостя. – Вот истинный напиток настоящих мужчин! – крикнул он в это ухо, после чего вернул на место.

Оглушенный гость съежился и зажевал энергичнее.

Требуемая водка была тотчас принесена и именно в стакане.

– Тост! – сладчайше попросила жена шерла, все еще не теряя надежды умилостивить страшного гостя.

– Тост… – слабо проблеяли остальные собравшиеся.

– За настоящих мужчин! – рявкнул синкоп, залпом хватил водку, да так и не отпустил, после чего вытер губы рукавом. – А бабам место на кухне!

Некоторые из присутствующих дам попадали в обморок, другие наморщили лбы, пытаясь сообразить, что значит это смутно знакомое слово «кухня». Даже жена шерла несколько приувяла.

– Не сметь оскорблять дам, грубый мужлан! – пылая юношеским пылом, вскочил один из гостей, по молодости лет совершенно бесстрашный и безрассудный.

После этаких слов очень зловещая тишина наступила кому-то на ногу, но пострадавший даже не моргнул.