Из жизни шерлов и синкопов (миниатюры) - Андрей Бурцев

Андрей Бурцев, Кирилл Юрченко

Из жизни шерлов и синкопов (миниатюры)

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

©Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

Друг дома

Как-то вечером шерл сидел в кресле и читал газету, чтобы знать о мире, в котором живет. Он дочитал до рубрики «В театрах и в кино», когда в дверь позвонили. Жена бросилась открывать, потому что мужа нельзя отрывать от важного дела, когда он читает газету. Оказалось, что это пришел синкоп к ней в гости, как друг дома.

– Милый, ты посмотри, кто к нам пришел! – поспешила поделиться жена своей радостью, чтобы подозрений, не дай бог, не возникло.

Шерл глянул поверх газеты и ничего не ответил.

– Это тебе, – сказал синкоп жене шерла, протягивая бутылку водки. – Чтоб на столе пусто не было, – деликатно пошутил он с намеком.

– Ой, я сейчас! – всплеснула руками жена шерла и умчалась на кухню, потому что синкопа никак не ждала.

Синкоп прошелся по комнате, критически оглядывая знакомую обстановку.

– Что поделываешь? – спросил он шерла.

– Не видишь, занят, – проворчал из-за газеты шерл.

– Да-а, ничего у вас не изменилось, – протянул синкоп, чтобы не молчать. – И в спальне все так же?

– А ты откуда знаешь? – высунулся из-за газеты шерл.

– Знаю что? – не понял синкоп.

– Что в спальне у нас ничего не изменилось, – тяжело задышал шерл, так как это была истинная правда.

– А чего тут знать-то? – остановился напротив него синкоп. – Не изменилось – и ладно. Это я так, к слову.

– К какому слову? – скомкал газету шерл. – Это на что ты намекаешь?

– Да ни на что я не намекаю. А ты что подумал? – полюбопытствовал синкоп.

– А как ты думаешь, что я подумал, – прорычал, терзая газету, шерл. Он был взвинчен с самого вечера, прочитав, что Забрендия объявила ноту протеста Самсамии, к тому же нота сфальшивила – не вытянул тенор.

– Ну, я думаю, ты подумал, что я твою жену трахаю, – с простодушной улыбкой предположил синкоп.

– Признался!!! – бешеной кофемолкой взвыл шерл и бросил в него скомканную донельзя газету.

– И ничего я не признался, – пожимая широченными плечами, начал оправдываться синкоп. – Просто я думаю, ты это подумал, а на самом деле, нужна мне твоя жена до фонаря и выше, от своей не знаю, как избавиться… К тому же ноги у твоей кривее, чем у моей, – поспешно добавил он, видя, как шерл лиловеет на глазах.

Грохот перекрыл его слова, потому что вошедшая с кухни жена шерла уронила поднос с тарелками.

– Это у меня ноги кривые? – завизжала она, прыгая от злости. – Глаза у тебя кривые, хоть и друг дома. Гляди, коли не вылезло! – и задрала юбку куда выше пределов скромности.

Видя разврат в своем доме и чтобы мебель уцелела, шерл подхватил рыдающую от ярости жену и, поднатужась, посадил ее на сервант. Жена ревела оскорбленной белугой и била пятками хрусталь на полке.

Чтобы не допустить жестокое обращение с женщинами и развития скандала для, синкоп размахнулся и точно запечатал кулаком правый глаз шерла. Шерл хотел ударить его креслом, но не смог поднять, из-за чего был вышвырнут синкопом на лестничную площадку.

– Немедленно убирайся! – завопил он оттуда.

– Еще чего, – оглядывая разгром, буркнул синкоп. – Сам убирайся, а я лучше домой пойду.

И пошел, прихватив с кухни бутылку водки, чтобы было с чем прийти в следующий раз, как другу дома. А шерл остался сидеть на площадке в синяках и печали.

Шерл-писатель

Однажды шерл решил написать роман, а у шерла сказано – сделано. Отослав жену на кухню готовить обед посытней, потому что писательство, как он знал, развивает аппетит, шерл сел за стол, положил чистый лист бумаги и взял шариковую ручку. Но у ручки, видать, шарика не хватало, потому что тут же изгадила весь бывший чистый лист, а больше ничего не захотела сделать.

Шерл с досады шваркнул ее под стол, вздохнул и начал снова. Положил чистый лист бумаги. Достал из стола пузырек чернил и стал искать ручку-проливайку.

Тут в прихожей зазвонил телефон. Жена из кухни телефона не слышала, чтобы жаркое не подгорело, и идти пришлось шерлу. Он вышел, взял трубку за горло, как врага народа, и со злостью выдавил из себя пасту слов: «Кто там?»

Трубка сопела по-мужски.

– Кто там? – выдавил еще одну порцию шерл.

Сопение прибавило громкости, но ответа так и не последовало. Положив трубку на место, как покойника в гроб, шерл вернулся в кабинет и раскупорил пузырек чернил.

Тут в прихожей зазвонил телефон. Жена кухарничала и ничего не слышала. Шерл тоже решил не ходить, потому что занят, сидел и слушал, когда телефон перестанет.

В прихожей телефонило, аж стены дрожали. Наконец, шерл не выдержал и пошел. Злобно сорвал трубку и выбросил в мусорное ведро. Телефон замолчал навеки.

Шерл вернулся в кабинет. Сел, взял ручку, тыкнул в чернильницу и хотел писать, но тут же поставил кляксу. Потому что на ручке повисла утопленница в чернилах – безвременно усопшая муха.

Шерл со вздохом вычистил перо носовым платком, положил чистый лист бумаги и – отодвинул его в сторону. Придвинул пузырек чернил, вооружился тонкой проволокой и стал накалывать на нее мух, которых безвременно усопло в чернильнице великое множество. Собственно, ее уже можно было назвать не чернильницей, а мушильницей.

В это время в кабинет заглянул синкоп.

– Так я и думал, что ты тут, – объявил он. – А я к тебе в гости.

– Я занят, – буркнул шерл.

– Как интересно! – воскликнул синкоп, придвигая кресло поближе к столу. – А что ты делаешь?

– Мух ловлю, – проворчал шерл и в доказательство предъявил синкопу пять выложенных на бумаге в ряд, истекающих чернилами мух.

– Как интересно! – сказал синкоп. – А почему они синие? Ты что, их душишь?

Шерл ничего не ответил, потому что как раз цеплял шестую.

– А я шел мимо, дай, думаю, зайду, – раскинулся в кресле синкоп. – Все равно ведь, думаю, ничего не делает. А ты, оказывается, занят. Это ты молодец!.. Подсекай, подсекай… Эх, сорвалась!..

– Не кричи под руку, – пропыхтел шерл, раздраженно двинул локтем и опрокинул мушильницу на бывший чистый лист бумаги.

– Черт тебя побери! – заорал он, багровея. – Жена! – И попытался поймать рукавами убегающие чернила.

В кабинете возникла жена и мило улыбнулась синкопу, потому как он друг семейства.

– Я и не знала, что у нас гость, – проворковала она. – Сейчас к столу буду звать, труженики вы мои. – И упорхнула, оставив шерла с синкопом ловить чернила.

Страшный сон

Раз шерлу приснился сон, будто гуляет он с женой по берегу реки, а в реке плавают зубастые крокодилы. Шерл испугался во сне этого сна и, чтобы не досматривать, отфутболил его жене.

И приснился жене шерла сон, будто гуляет она по берегу реки с крокодилами, а в реке плавает зубастый шерл. Испугалась она ужасно и перебросила этот сон другу семьи синкопу, чтобы не досматривать самой.

И приснился синкопу сон, будто гуляет он с женой шерла по крокодилу, а в берегу плавает шерластый зубл. Покрылся синкоп от ужаса гусиной кожей и отфутболил этот сон обратно шерлу, потому что если досмотреть его до конца, то можно и с нарезки слететь.

И шерлу приснился сон, будто река гуляет с зубами по берегу, а на синкопе плавает жена шерла с крокодилами. Шерл спокойно досмотрел этот сон и бояться не стал, потому что его самого там не было, но весь следующий день ходил мрачный и угрюмый, подозревая, что неспроста видел свою жену на синкопе, да еще с крокодилами.

Новый год

Подошел как-то раз шерл к настенному календарю, оторвал листок, а там написано: «тридцать первое декабря».

– Жена, – закричал он, – Новый год подходит!

Жена шерла была на кухне, готовила вкусное для мужа, и плохо слышала, ей показалось: «синкоп подходит», потому как синкоп – друг семейства и ожидать его можно было со дня на день, с минуты на минуту. А, кроме того, у кого, что на уме, тому то и слышится. А у жены шерла синкоп давно был на уме. От такой тяжести у нее даже ум перекосило.

И вот слышит она: «синкоп подходит». Побежала в спальню: надела чулки, платье с глубоким разрезом, попудрилась, бигуди завила, ногти намалевала и вернулась на кухню, как будто и не уходила никуда. По такому случаю даже молоко никуда не убежало. И кофеварка осталась чистой, потому как кофе обуял приступ грамотности и невозможность решить, как расценят его поступок: «кофе подгорело» или «кофе подгорел». А когда все же решение было принято, оказалось поздно – кофеварку сняли с плиты. Только одно тесто от рук отбилось и начало подниматься, но тут его хозяйкины руки схватили, и давай бока мять. Так что жене шерла повезло: муж ничего не заподозрил.