Рыцарь моего сердца - Марианна Лесли

Фредерика осуждающе покачала головой.

— Ох, Оливия, дорогая, как ты можешь защищать человека, который бросил тебя ради богатства и сомнительной славы и сбежал в Денвер, где, кстати сказать, стал любовником женщины почти вдвое старше его. — Она выдержала эффектную паузу, достойную Сары Бернар, затем поднялась с поистине королевским достоинством и надменно изрекла: — Все-таки, несмотря на возраст, ты еще очень наивна, милочка.

Ну и плевать, что меня считают наивной, подумала Оливия. Пусть думают и говорят обо мне что хотят, мне все равно. На самом деле, не такая уж я наивная, какой, возможно, кажусь. Даже тогда, в свои восемнадцать, я не была наивной и прекрасно понимала, на что иду, давая обещание его матери отпустить его. А теперь, когда у меня за плечами брак, рождение дочери, развод, смерть родителей, я и подавно не наивная глупышка, а вполне взрослая и мудрая женщина. Не так-то легко самостоятельно заниматься бизнесом, поддерживать большой дом в мало-мальском порядке и воспитывать двенадцатилетнюю дочь, которая сегодня почему-то задерживается в школе. Она строго-настрого приказала Синди идти из школы прямо домой, чтобы помочь ей подготовить все к свадебному приему, назначенному на семь часов. Оливия взглянула на старинные настенные часы, принадлежащие их семье уже несколько поколений, и ужаснулась. Уже третий час! Времени осталось всего ничего, а у нее еще куча дел. И первостепенное из них — избавиться от назойливых кумушек.

— Я глубоко убеждена, что Дерека просто подставили. Подстроили ему ловушку, в которую он благополучно попался.

Фредерика презрительно фыркнула, явно не согласная с такой точкой зрения.

— Дерек Логан — беспринципный, испорченный тип, и все в городе знают это. Он был таким еще тогда, когда жил здесь, ну а популярность и деньги окончательно испортили его.

Оливия никак не отреагировала на это обвинение. Она знала о Дереке то, чего не знали другие. Это было слишком личным, чтобы обсуждать с кем бы то ни было. И что бы ни говорили, она точно знала, что Дерек не мог воспользоваться доверчивостью юной девушки, и знала почему. Но этим двум матронам, считающим себя вправе судить других, она не могла ничего сказать, да и не хотела, поэтому просто пожала плечами с безразличным видом и начала убирать пустые чашки в надежде, что женщины поймут намек и наконец уйдут.

— Не понимаю, почему его не посадили в тюрьму за совершенное преступление? — задумчиво проговорила Кэролайн, когда Оливия направилась на кухню.

— Что же тут непонятного? — презрительно скривилась Фредерика. — Подмазал кого надо, вот ему и смягчили наказание. Он же входит в двадцатку самых богатых людей Америки. Ему ничего не стоит подкупить правосудие. — Она выдержала паузу. — Поэтому-то он и получил условный срок с принудительной отработкой. На их месте я бы заперла его в каком-нибудь подземелье и выбросила ключ. А они отсылают его отрабатывать в Грейт-Сток.

— Это форменное безобразие, что ему разрешили приехать сюда, — возмутилась Кэролайн. — Нам совершенно ни к чему подобные проблемы. — Она надменно выпрямилась. — Подумаешь, знаменитость! Воображает о себе бог знает что! Когда несколько лет назад его пригласили принять участие в нашем музыкальном фестивале, так он счел это ниже своего достоинства, а как прижали хвост, так наш город сразу стал хорош!

Едва успела Кэролайн Финчли закончить свою гневную филиппику, как раздался грохот и звон разбитой посуды. Подпрыгнув от неожиданности, дамы оглянулись и увидели, что Оливия уронила поднос с чашками.

— Прошу п-прощения, — заикаясь проговорила она. — Вы хотите сказать, что Дерек приезжает в Грейт-Сток?

Фредерика фыркнула.

— Именно об этом мы и ведем речь, — заявила она. — И потому-то все в такой панике. Вполне возможно, что он уже здесь.

Джейн Кроуфорд, все это время хранившая молчание, впервые подала голос:

— Какое счастье, что у меня сыновья, а не дочери.

Все матроны согласно закивали.

Все еще пребывая в шоке от услышанной новости, Оливия, словно во сне, собрала осколки разбитых чашек и прошла на кухню. Высыпав их в мусорное ведро, она обессиленно плюхнулась на табурет, чувствуя слабость и головокружение, словно ее стукнули по голове чем-то тяжелым. После тринадцати лет отсутствия Дерек Логан возвращается в Грейт-Сток! Это невероятно! Этого просто не может быть! Сердце болезненно сжалось. И что, скажите на милость, ей теперь делать?

Хотелось бы ей, чтобы они с Синди стали невидимками до тех пор, пока он не вернется к себе домой, в Денвер. К сожалению, ни исчезнуть, ни спрятаться им негде. Грейт-Сток — городок небольшой, все здесь друг у друга на виду. Ладно, тяжело вздохнула она, даст бог, все как-нибудь обойдется.

Дерек Логан стоял на подъездной дорожке, ведущей к главному входу внушительного двухэтажного особняка канареечно-желтого цвета, окруженного высоким забором с остроконечными башенками, увитым хмелем и диким виноградом.

Сколько Дерек себя помнил, особняк всегда был выкрашен в ярко-желтый цвет, и его не переставало это удивлять. Впрочем, неизменным остался не только цвет. Дом по-прежнему производил впечатление солидности и достатка, а окружавшая его территория занимала довольно большую площадь, чуть ли не целый квартал.

Все это было хорошо знакомо Дереку. Он столько раз лазил через этот высокий забор и пробирался к окнам Оливии в западном крыле, что и не счесть. Они забирались на крышу, сидели там, целовались и любовались звездным небом. Тогда им, разумеется, и в голову не приходило, что они могут свалиться и покалечиться или вовсе сломать себе шею. Нет, их мысли были заняты куда более важным — друг другом. Единственное, чего они опасались, это как бы родители Оливии не застукали их. Джеймс и Линда Уэсли чересчур опекали свою дочь, ведь она была их единственным, к тому же поздним ребенком. У матери Оливии было несколько выкидышей, прежде чем ей удалось выносить и благополучно родить ребенка в возрасте сорока двух лет.

Дерек еще немного постоял, глядя на дом, затем решительным шагом направился по дорожке к крыльцу. Несколькими минутами ранее, проезжая мимо ворот, он увидел вывеску «Сдаются квартиры» и решил попытать счастья.

По правде сказать, то, что чета Уэсли стала сдавать часть своего особняка внаем, немало удивило его. Видно, семья переживает не лучшие времена. Нечто похожее на злорадство шевельнулось в его душе, но он поспешно подавил это недостойное чувство. Тринадцать лет — слишком большой срок, чтобы помнить обиды. К тому же он надеялся, что здесь ему повезет больше, чем в других местах. Добропорядочные горожане оказали ему, мягко говоря, не слишком теплый прием. Видимо, он представляется им кем-то вроде людоеда, пожирающего юных девиц на завтрак. Ну что ж, для дочери Уэсли Оливии он вряд ли представляет серьезную опасность. Она уже далеко не юна, подумал он с долей цинизма, к тому же наверняка обзавелась уже целым выводком детишек.