Правила - Константин Рогов

— Стало быть, Фритц, несмотря на свой холостой образ жизни, ты признаешь, что брак, будучи делом рук Дьявола, есть явление достойное похвалы?

— Да, хозяин. Именно так.

Граф взволнованно вскочил со стула и подошел к окну, откуда открывался великолепный вид на утопающие в буйстве грозы горы.

— Я намерен жениться, Фритц.

Молния ударила где-то рядом с замком. Гром оглушил меня на несколько мгновений, а затем вдруг все стало очень тихо — даже дождь поумерил пыл, словно прислушиваясь к разговору. Пластинка закончилась, и патефон лишь тихо шипел.

— Очень хорошо, хозяин, — сказал я. — Смею ли я напомнить вам, что вы уже женаты?

— Смеешь, верный мой Фритц, смеешь. И заверяю тебя, что я не забыл об этом не на секунду, ибо забыть такое вряд ли возможно. Я намерен убить свою жену, дабы без помех вторично сочетаться узами брака с молоденькой американкой, автомобиль которой, как я вижу, прямо сейчас движется по дороге к нашему жилищу. — Хозяин резко развернулся, впившись в меня взглядом. — Что ты об этом думаешь, Фритц?

— Карета, запряженная четверкой испуганных лошадей, была бы более подходящим выбором, хозяин.

— Нет-нет, что ты думаешь о моем намерении убить Графиню?

— Правила этикета не запрещают вам убивать домочадцев, хозяин, хотя и оговаривают, что подобные действия следует проводить с должным уважением. Хорошее предательство и жесткое убийство всегда вызывают одобрение.

— Я рад, что ты так это воспринял, Фритц. По правде говоря, у меня словно камень с души свалился. Не хотелось бы лишиться хорошего слуги из-за несущественных разногласий.

— Благодарю, хозяин, — я поклонился. — Если позволите, я отправлюсь встречать нашу гостью. Устрою ее в одной из гостевых комнат, и прослежу за тем, чтобы она не столкнулась случайно с ныне здравствующей хозяйкой замка.

— Да, Фритц, это хорошая мысль.

Ах, хозяин, хозяин… Признаюсь, что Графиня вызывала у меня чувство искренней симпатии, несмотря на свои странные, хоть и не доставляющие обслуге хлопот, привычки. Правила, однако, с недвусмысленной четкостью описывали ряд ситуаций подобных этой. «Если некто А. решит убить некто Б…» и так далее и тому подобное.

Оставив своего господина и работодателя вкушать плоды кулинарного мастерства Анатоля (бифштекс с кровью на завтрак — что может быть лучше?), я спустился ко входной двери как раз вовремя и распахнул ее прежде чем гостья устроила шум и тарарам, который, откровенно говоря, во мраке нынешних намерений Графа был бы нежелателен.

— Добро пожаловать, мадам, — отчеканил я с самым чопорным видом на который только был способен. — Надеюсь, поездка была приятной.

Белокурая мадам бросила на меня взгляд, который, я, увы, был вынужден расценить, как неодобрительный и даже, более того, весьма раздраженный.

— Приятной? Блин, да ты, что, чувак, издеваешься?

С мадам обильно капало. Капало со спутавшихся волос, промокшей насквозь одежды и с кончика носа, побелевшего то ли от злости, то ли от холода. Со свойственной мне наблюдательностью я отметил, что, скорее всего, столкнулся с сочетанием обеих вышеупомянутых причин.

— Позвольте заметить, мадам, что с вас капает на ковер.

— Я знаю, мать твою! По-твоему, я сама этого не вижу? Гребаная гроза, верти ее за ногу! Блин, а я-то думала что все эти милые фильмы, ну типа где зеленые луга с сочной травой, веселые стада овец и прочей скотины, у вас снимают. А здесь круглый год такой паршивый климат?

— Весной у нас бывает довольно мило, мадам, — дипломатично ответил я. — Признаюсь, я немного увлекаюсь живописью, и в пору, когда расцветают первые подснежники, люблю прогуляться по окрестностям и запечатлеть пару-тройку пасторалей из числа тех, что вы так метко описали — «зеленые луга с сочной травой», «веселые стада овец и прочей скотины».

— Великолепно! — девушка презрительно фыркнула. — Горбатый, уродливый, да еще и художник. Ну и страхолюдина! Это ты — здешний слуга?

— Меня зовут Фритц, мадам. Мой внешний облик и рабочая одежда, которую вы видите, является одобренной Правилами униформой.

— Да-да, Владик упоминал о тебе. Не понимаю, что он в тебе нашел.

— Владик, мадам?

— Твой хозяин. Граф. Мой жених. Ну ты знаешь, — белокурая мадам выразительно постучала ногтем по зубам, — вампир.

— Граф Влад?

— Ну а кто же еще, дурень? Или у вас здесь графьев по три штуки на замок? Нет?.. Я так и думала. Раз с графьями разобрались, перейдем к другому пункту, чувак. Найдется здесь сухая одежда и горячая ванна? Не хотелось бы мне, знаешь ли, стоять перед свадебным алтарем, вооружившись носовым платком.

— Конечно, мадам. Прошу вас пройти за мной, мадам.

Проводив промокшую американку в ванную комнату, я проследовал на кухню, где велел Анатолю немедленно снять петлю с шеи и слезть с табуретки, дабы приготовить горячий чай и отвар из ведьминой травы.

— Наша гостья выразила желание не стоять перед свадебным алтарем с носовым платком в руках.

— Гостья? — повар так оживился, что мигом и думать забыл о своих намерениях. — Как думаешь, Фритц, она захочет попробовать что-то кроме бифштекса с кровью? «По-то-фё» возможно? Чудесные мозговые косточки и…

— Боюсь, она американка, Анатоль.

О боже, нет! — лицо его побледнело. — Гамбургеры? Чизбургеры? Отвратительные сосиски с кетчупом между булочек? Я этого не переживу!

— Мужайся, мой друг, — только и мог посоветовать я. — Девять двадцать пять. Хозяйка вот-вот проснется. «Кровавая Мэри» готова?

— Отчего бы ей не быть готовой? Разве есть что-нибудь сложное в том, чтобы…

Оставив повара декламировать очередной монолог в одиночестве, я вошел в комнату Графини с подносом в руках и, должен признаться, самыми мрачными мыслями в голове. Аккуратно обогнув растянувшегося на пороге Страшилу, я поставил поднос на ночной столик и три раза прозвенел серебряный колокольчик.

— Утро, хозяйка.

Взбитые сливки пухового одеяла зашевелились. Показался кончик усыпанного веснушками носа.

— Утро, Фритц?

— Да, хозяйка. Прекрасная гроза за окном. Молнии так и сверкают.

Белоснежная рука нащупала стакан с коктейлем и уволокла его куда-то под одеяло.

Я приоткрыл тяжелые бархатные шторы и слегка — окна, чтобы впустить в комнату немного воздуха и отсветов молний, которые действительно «так и сверкали». После чего зажег свечи, ожидая пока из-под одеяла прекратят доноситься хлюпающие звуки.

Удовлетворенный вздох. Пустой стакан вернулся на место.

— Это неспроста, Фритц, не так ли?

— Хозяйка?

— Гроза и все такое. Я достаточно пожила на свете и знаю, что подобная погода может быть предвестником множества событий — неожиданных, пугающих и чаще всего весьма драматичных.

— Вы опять читали на ночь… романтические произведения, хозяйка?

— Ах, Фритц! Я вовсе не так глупа, как ты думаешь.

— Я никогда не осмелился бы думать о вас подобным образом.

— Может и нет, а может и да. Ты всегда был себе на уме.

— Хозяйка?

Из-под одеял, наконец, показалась голова, увенчанная хвостиком волос цвета безлунной ночи. Сравнение отвратительное, простите, но не мое. Я тоже прочитал на досуге парочку романтических произведений из библиотеки замка.

— Я хотела бы поговорить с тобой, Фритц.

— И вы тоже, хозяйка?

— А кто еще?

— Э…

— Я догадываюсь, Фритц. О да! В последнее время под безвкусными обложками любовных романов, с которыми тебе довелось меня видеть, скрывались книги куда более глубокие, чем ты можешь представить.

— Хозяйка?..

— Электронная почта, Фритц. Как читать, посылать и принимать электронную почту. Я можно сказать, стала экспертом в этом деле.

— Электронная почта? — Я не сразу справился с удивлением. — Простите, но разве это плебейское занятие…

— Мой муж, чтоб ты знал, Фритц, несколько месяцев назад купил переносную вычислительную машину, но хранил это приобретение в секрете. В секрете как от меня, так и от тебя!

— Я даже не подозревал об этом, хозяйка.

— Он выбрал для покупки день, когда ты взял себе выходной и отправился рисовать свои нарциссы или что ты там обычно рисуешь.

— Первоцветы, хозяйка.

— Какая разница?..

— Первоцветы, если позволите, это…

— Не позволю! — с невиданной доселе решительностью прервала меня Графиня. — Мой муж закрутил интрижку с какой-то американкой. Они обмениваются электронными посланиями и я, изучив соответствующую литературу, без труда прочла их отвратительные, тошнотворные и мерзкие любовные послания.

— Я в ужасе, хозяйка, — сказал я чистую правду.

— Она уже здесь, Фритц?

— Хозяйка?

— Эта американская аферистка уже здесь?

— Здесь, м'дам?

— Только не лги мне, Фритц. Я знаю, что твои Правила это запрещают.