Джаз в Аляске - Аркаиц Кано

– Как раз шесть букв, а еще на нем рубашка в клетку. Все совпадает, шеф.

– Забирайте.

Глаза на газетном фотоснимке напомнили Кларе о маленьком свинцовом филине в гостиничном номере. Пустая комната. Только проигрыватель на дощатом полу. А рядом с ним – маленький филин с голубоватыми глазками. Он не умеет летать, поскольку сделан из свинца. Но этот филин не летал бы в любом случае: ему было предначертано сохранять неподвижность.

Клара слепо верила в теории вероятностей, которые сама же и создавала, слепо верила в космическое равновесие. Она в течение многих лет подтверждала свои теории опытным путем. На светофоре горел красный.

Клара снова бросила взгляд на заголовки в газете, лежавшей на соседнем сиденье. В Непале потерпел аварию самолет, и больше о нем ничего не известно. Самолеты – приятная тема, чтобы не раздражаться, стоя на перекрестках. Числа, соотношение вероятностей – это точная наука, почти никогда не подводит. Клара всегда полагала, что авиакомпаниям следовало бы нанимать для безопасности своих рейсов людей, Уцелевших в воздушных катастрофах, – чтобы таким образом устранить малейшую вероятность аварии в полете. Такой ход рассуждений казался Кларе неопровержимым: если уж вдруг человеку настолько не повезло, что он попал в аварию на борту самого надежного из существующих транспортных средств, то его невезение должно быть просто непропорционально огромным, чтобы, пережив одну авиакатастрофу, тот же человек погиб в результате другой, притом что вероятность падения самолета составляет один на три миллиона. Теория Клары основывалась на двух обстоятельствах: первое – недопущение фигуры абсолютного неудачника, второе – математические вычисления. Было почти невозможно, чтобы один и тот же человек угодил в две воздушные аварии на протяжении одной жизни. На светофоре загорелся зеленый. Вперед. В эти часы порт выглядел не слишком оживленным. Танкеры неподвижно стояли по обе стороны от устья реки.

Нашелся и новый персонаж, который провернул гайку еще на один оборот, продвинув чуть дальше рассуждения о самолетах и вероятностях. Машина остановилась в той точке города, где река выплескивает свои воды в море, и Кларе вспомнилось происшествие, о котором она читала в газетах год назад. Мужчина в пиджаке, с чемоданчиком, тоже дожидавшийся, когда сведут мост, дал ей новый повод отвлечься на мысли о самолетах. В аэропорту Танжера был задержан мужчина с семью килограммами тротила в ручной клади. На допросе он абсолютно спокойно признался, что проносит такой груз не впервые. В его действиях не было никакой злонамеренности. Он не принадлежал к секте исламских фундаменталистов и не собирался угонять самолет, ничего подобного: в его случае речь шла о законе вероятностей, он завел себе привычку брать с собой чемоданчик с тротилом всякий раз, когда покупал билет на самолет. Полицейские оставались в недоумении. Но ведь все было очевидно: террористы любых мастей взрывают самолеты в самый неподходящий момент, но до сих пор не было случая, чтобы в одном самолете оказались сразу два заряда взрывчатки. И вот, по статистике выходило, что при наличии стольких-то самолетов (их ведь много) и стольких-то бомб, пропорционально распределенных между существующими авиарейсами (а бомб, разумеется, гораздо меньше), вероятность наличия двух зарядов на борту практически сводится к нулю. Итак, если ты провозишь с собой подконтрольную взрывчатку – перевозчик тротила подводил свое безупречное рассуждение к логическому финалу, – тогда возможность бесконтрольной бомбы сводится к минимуму. Его тактика была лишь способом обеспечить себе надежный и спокойный перелет.

– Кроме того, я оказываю услугу всем остальным пассажирам.

Паром уже прошел. Разводной мост опускался потихоньку, как-то устало. Мужчина в соседней машине закурил. Их взгляды на мгновение пересеклись. Потом автомобили разъехались по разным направлениям. Клара Миао представила себе, что эта самая сигарета, прикуренная от спички в ее присутствии, – фитиль, который вскорости разнесет город на тысячу кусков. Нужно бежать отсюда при первой же возможности. Город был пластинкой, которая вот-вот разобьется, – с заезженными бороздками, с подземными тоннелями, с улицами, на которых ты слишком часто появляешься.

Однако бегство было всего лишь иным способом вернуться на прежнее место. Это верно. Когда пластинка доигрывает до конца, иголка всегда возвращается к началу.

Кларе нравилось сравнивать свои гостиничные апартаменты с космосом. Старый проигрыватель олицетворял собой движение по кругу и ночь. Зато маленький свинцовый филин был воплощением покоя, который должен помочь ей обрести достойную старость. Хотя Клара уже уложила все свои чемоданы, филина она пока не запаковывала. Она унесет фигурку с собой в кармане, словно амулет. Однако вначале следовало завершить то, что уже было начато. Клара припарковалась возле дома, от которого исходило слабое свечение. Вышла из машины и выкинула газету в первую встретившуюся ей урну. Затем в последний раз вошла в «Белуну».

«Beluna Moon» – эти два слова значились на флуоресцентной вывеске над входом; сейчас буквы не горели. За стойкой никого не было, какой-то мужчина с молотком в руке чинил площадку для музыкантов. Пианино тоже не было. Или, лучше сказать, хотя оно и стояло на своем месте, для Клары оно было словно мертвое – в отсутствие того, кто раньше так искусно управлялся с его клавишами. Клара никогда не забудет, что ответил ей Николас на вопрос, откуда у него берется такая прыть, когда он садится за инструмент:

– Там внутри заперли кота. Я играю только вполсилы, вторую половину работы делает кот.

Плотник что есть мочи колотил по дереву. Этот стук делался невыносимым. Плотник ремонтировал площадку» не зажигая света. Все стулья в зале были пусты, и плотник выглядел как один из тех клоунов, которых перестала любить публика, – есть такой отпечаток достоинства на лицах паяцев, которые уже потихоньку лысеют, но все равно не бросают дела, которым занимались всю жизнь. Лицо паяца, на котором под белой краской уже проступают морщинки вокруг глаз; эти глаза, выдающие чрезмерное пристрастие к алкоголю, – вот что делает таких клоунов самыми замечательными на свете.

Проснись, Клара, проснись.

Клара попыталась не углубляться в подобные рассуждения и еще раз мысленно представила, что ей предстоит сделать. Она все еще не добралась до цели. Ей нужно было оказаться на бороздках городских окраин. На самых длинных бороздках диска, который по временам погружался сам в себя.

Все это следовало воспринимать как игру. Вернуться в детство. Именно в тот момент Клара вспомнила сцену из какого-то фильма:

– Будь осторожен, приятель. На этих улицах даже тени бродят, не стоят на месте. Настоящие обитатели города – эти жирные пятна, отпечатавшиеся на тротуарах. Если тебе нужно о чем-то договориться, общаться придется с тенями.

Эта внезапно возникшая реплика, а еще ряд полупустых бутылок бурбона на барной стойке «Бе-луны» напомнили Кларе о важности света для жизни. Важности светящихся окон внутри и снаружи головы. Клара вышла из бара и снова села в машину» припаркованную во втором ряду. Включила радио и поехала дальше, по направлению от центра. Теперь машина шла медленно, карабкаясь вверх по улице.

«Как бы то ни было, если небо немного не расчистится, увидеть что-либо будет непросто… И конечно, мы не устанем напоминать нашим слушателям, что не следует смотреть на затмение невооруженным глазом, вы согласны, доктор?»

«Именно так. Объясню понятным для всех языком: некоторые лучи, испускаемые солнцем, вредоносны для сетчатки, поэтому мы советуем надеть розовые или голубые очки – такие используются для просмотра стереокино. Важно подчеркнуть, что обычных солнцезащитных очков будет недостаточно. Вообще-то – говорю, чтобы вас повеселить, – вы также можете воспользоваться рентгеновским снимком сломанного бедра вашей бабушки…»

«Сломанного бабушкиного бедра!»

«Да, да, я не шучу! Рентгеновские фотоснимки вполне подходят для фильтрации этих вредоносных лучей и в достаточной мере защищают глаза; однако, еще раз повторяю, солнечные очки вас не предохранят…»

«Простите, что перебиваю, доктор, но самое время напомнить нашим слушателям, что это эфирное время любезно предоставлено нам супами в пакетиках „Гальо Блай" и что на этой частоте для вас работает радио „Парадиз" – слуховое окно, распахнутое в небо на вашей шкале на отметке восемьдесят восемь и семь…»

Солнцезащитных очков было недостаточно. Клара выжала газ и почувствовала за своей спиной мелькание фонарей, которые становились тем ближе друг к другу, чем быстрее мчалась машина. В придорожной канаве, среди грязи и мусора, валялись драные чулки, сорванные с женских ног. Подъезды к городу были усеяны кольцами прозрачного пластика, замерзшими, покрытыми белым паром, – так выглядят теплицы. Опутанный проводами аэропорт тоже располагался неподалеку.