Крысиные гонки - Павел Дартс

А на попытку возразить что «Папа, ты сам-то знаешь что ЗДЕСЬ-то творится, что здесь назревает? Ну почему ты считаешь, что здесь будет лучше, почему ты считаешь что Америка и в этот раз останется в стороне?? Я хочу в это время быть с …» обрезал:

– Потому что ТАМ – порядок! Потому что там – нацгвардия и не цацкаются с кавказоидами! Потому что Америка – самодостаточный ОСТРОВ! Ею управляют вменяемые люди – и там всегда всё будет как всегда – окейно! Всё, разговор закончен! Петру передай, что он за два десятка лет отсутствия на Родине оторвался от наших реалий, забыл что есть «русский бунт, бессмысленный и беспощадный»; пусть не лезет со своими академическими выкладками в реальную жизнь! Скажи, что я забросил ему на счёт дополнительно полтинник, и ты имей ввиду – тебе брошу столько же, – но сиди и не рыпайся! Чтобы нас с Элеонорой ЭТО не коснулось – я сам прослежу! – и отключился.

И вполне мог потом просто не брать трубку или не отвечать на запросы через интернет, но Элеонора-то, рыжая взбалмошная модница и любимая сестра, – она-то что?? Впрочем, в последние недели и телефонная связь, и Скайп с Родиной работали из рук вон плохо, мог и просто не дозвониться, или заняты были… – так утешал он себя, открывая входную дверь своим ключом. Неужели правда куда-то уехали? Не предупредив? Невероятно…

Он ещё надеялся, что отец с Элеонорой просто где-то в гостях, у Виталия Леонидовича, к примеру, и просто задержались… Ну, дорожка неметёна – так прислуга могла забить на обязанности в отсутствие хозяев, – всё объяснимо! Ага, объяснимо… – подумал он, открыв дверь, вдохнув явно нежилой запах дома, скользнув взглядом по вялым, давно не поливаемым цветам в холле, – Оно всё объяснимо. Когда сильно хочется что-то объяснить… Вопреки очевидности.

Да, в коттедже явно давно никто не жил, хотя и видны были следы не так уж и давнего присутствия хозяев. В комнатах было неприбрано, в раковине на кухне горкой стояла немытая посуда, тут же, на столе лежал детектив в цветастой обложке, заложенный проволочной заколкой – «невидимкой». Явно Элеонориной. Он повертел краны – в них даже не шумело. Света не было тоже. Полный самых мрачных предчувствий, он прошёлся по комнатам. Всё, в общем, было как всегда – вернее, как он помнил. Ну, добавилось у отца папок с документами в стенном шкафу, а в Элеонориной комнате вместо девчачьих журналов валялись стопками «Космополитен» и «Фитнесс-гёрл». Пропали телевизор и стереосистема из каминного зала, не заводился генератор – сходив в подвал, Владимир обнаружил, что баки для горючего пусты. И ни записки, ни какого-нибудь послания, ни намёка…

А! Вот ещё что надо проверить. Быстро вернувшись в отцов кабинет, он подошёл к книжному стеллажу, всему сплошь заставленному книгами по финансовому менеджменту, вынул пару книг и, запустив палец за стенку, зацепил им проволочную петлю. Потянул – за стенкой негромко щёлкнуло, шкаф с книгами чуть заметно вздрогнул. Теперь он чуть толкнул в шкаф в край – и тот пружинисто подался навстречу, слегка выставив навстречу боковую стенку. Толкнув в неё ладонью, он отодвинул шкаф, легко и беззвучно повернувшийся на шарнирах, открывая за собой вделанный в стену сейф. Вряд ли отец менял пароль-комбинацию, не для этого этот сейф тут стоит… Нажав комбинацию цифр и букв, он открыл сейф. Бумаги, бумаги, бумаги… Всё второстепенное, в общем неважное, хотя и солидно выглядящее – договора, отчёты, соглашения о сотрудничестве, расчёты и подсчёты; суть-то не в них. Нетерпеливо сунув под ворох бумаг руку, он нащупал металлическую планку, ничем не выделявшуюся металлическую пластинку, деталь внутренней стальной обшивки сейфа. Только она была с хитростью, собственно как и весь этот сейф – «сейф-обманка», ничего в нём, несмотря на замаскированность, никогда ни особо ценного, ни важного не было; сейф «на-всякий-случай» и «для тех кто ищет», – если будут искать, нужно же ИМ что-то и найти? Желательно что-то «хитрозамаскированное», – а как же! Все мы смотрим детективы! Сейф и должен быть где-нибудь за книжным шкафом или за зеркалом! Искали? – вот он. Наслаждайтесь своей удачей и своей проницательностью. А кто будет искать – налоговая полиция или бандиты (отец сделал свой первый миллион в 90-е и помнил тогдашние нравы) не суть важно. Как говорил он, когда мама ещё была жива: «Умный муж позволяет жене знать, где у него заначка. Это повышает доверие в семье, женскую самооценку и безопасность ОСНОВНОЙ ЗАНАЧКИ».

Вот пружинная планка в сейфе-«заначке» и была ключом к «заначке основной», – Владимир нажал, опять что-то негромко щёлкнуло, он подошёл к противоположной стене и подцепив ногтём, потянул на себя квадрат полированной дубовой стенной обшивки. Он легко поехал вперёд, выдвигаясь как ящик письменного стола на салазках. Он, по сути и был ящиком, – но тяжёлым, с плитой впереди, – хоть ты простукивай стену – звук везде будет одинаков, – не дураки делали, отец приглашал специалиста издалека. Нажатая же в сейфе-подставе планка освобождала механическую защёлку, и ящик можно было выдвигать… Так. Что там?

Бумаги, бумаги, опять договора и отчёты – теперь уже те, что отец считал важными и не для чужих глаз, балансы… Толстая пачка долларов, ещё более толстая новых евро. Пара увесистых банковских слитков золота в банковской же пластиковой опломбированной упаковке. Какие-то договора на долевое строительство – отец что, риелторской деятельностью решил заняться?.. С чего бы вдруг. Сертификаты на акции. Всё.

Часы ещё должны бы быть. Часы, запонки, портсигары из драгметаллов – подарки папе, и заготовленные им на подарки кому-нибудь; впрочем, они обычно лежали в стенном сейфе, Элька про него знала, – а про тайник-ящик, – нет. Во всяком случае три года назад не знала, – зачем это соплюхе, у которой на уме только моды, мальчики да спорт. А вот Владимиру отец показал – на всякий случай. Владимиру – продолжателю отцовского бизнеса, как он рассчитывал; не оправдал Володя папиных ожиданий, пока, во всяком случае, ой не оправдал… Тяжело вздохнув, Владимир задвинул ящик обратно в стену; закрыл стенной сейф, закрыл книжным шкафом, вернул всё в исходное. Чего бы ещё?.. О, точно!

Он прошёл в ванную. What the hell, нефига не видно… А был у нас какой аккумуляторный светильник, или нет? О, чёрт, не помню. Отец слишком полагался на автоматическую систему электроснабжения от генератора, – но вот что в баках вдруг не окажется топлива – это он, наверное, не предполагал. Ага, в каминном зале же были подсвечники с декоративными свечами… точно! Они там и стояли – на полках по сторонам огромного камина со всевозможными мраморно-бронзовыми изысками. Взял подсвечник, каминными длиннющими спичками зажёг все три свечи, пошёл в хозяйскую ванную – на втором этаже была ещё одна, гостевая. Так. Одна зубная щётка в наличии. Одна. Отцовская или Элеонорина? Отцовская бритва, россыпь флакончиков со всякими туалетными ингредиентами. Трусики – стринги, висящие на холодном сейчас полотенцесушителе. Скрюченный выжатый тюбик зубной пасты. Всё. Что нового узнал? Ничего. Хотя… Ясно, что обитатели коттеджа не исчезли мгновенно, – тогда зубных щёток было бы две. Ладно, не будем играть в Шерлока Холмса, хотя, если честно, хочется. Проявить эдак дедукцию-индукцию, и сразу это всё выяснить. Профессор Лебедев вот говорил, что хоть в криминалистике, хоть в политике, хоть в быту любое действие оставляет след, – нужно просто уметь его различить. А вот как его различить – это и есть опыт и искусство. Опыта у меня… откуда бы, да. Ну ладно, восполним тщательностью.

Прошёл в свою комнату. Всё как оставил три года назад: дартс на двери; даже, кажется, расположение стрелок то же. Плакат с Хидехико Йошида на стене, тогдашний кумир. Россыпь грамот, медалей, кубков и жетонов в углу за победы и призовые места в соревнованиях по дзю-до, юношескому моему увлечению. Отдёрнул штору на окне, постоял рядом, коснулся кончиками пальцев металлических пыльных кружочков… Вот, за первое место в областных, в десятом классе, – как тяжело далось, кто бы знал! Соперник был на шесть килограмм тяжелее и несравненно опытнее, на первой минуте взял вазаари на подсечке, – чего стоило, как говорится, вырвать очко у соперника, дааа… Впрочем, отец знал; да и Элька, сеструха, порывалась со зрительской трибуны чуть ли не вписаться за брата на татами… Отец потом хотел эту медаль у себя в кабинете повесить – очень того… проникся тогда; я не дал, сам с этой медальки тащился. Отец гордился той победой чуть не больше меня, – чисто я тогда выиграл, на последних секундах он на подхвате у меня полетел, «на иппон», аж весь зал встал, аплодировал, Элька аж визжала от восторга, коза… Чёрт… на глаза навернулась слеза, – нифига себе, это я таким сентиментальным стал, стоило только домой вернуться? Даром что три года за океаном. Открыл шкаф: костюмы, костюмы, – модный я бой был перед отъездом; на полке свёрнутое не соревновательное, тренировочное кимоно, – взял с полки, прижал к лицу, – кажется до сих пор потом пахнет, дааа… Стянул футболку, скомкал, бросил на нижнюю полку, взял из стопки глаженых первую попавшуюся… ого! Это что, меня за три года так разнесло? Реально ведь в плечах тесно, как девке на выданье в подростковом лифчике. Снял, бросил, порылся в стопке, выбрал самую балахонистую, с надписью «Хургада» и рисунком оскаленной акулы, – вроде как эта нормально. В каком году мы в Хургаду ездили? Уж и не помню.