Ребенок как субъект права: актуальные цивилистические аспекты - Ольга Миролюбова

Дополнительным аргументом в пользу особого внимания государства к проблемам повышения эффективности защиты прав и интересов детей в РФ стало появление в 2009 году в структуре органов государственной власти, как на федеральном22, так и на региональном23 уровнях нового института – Уполномоченного по правам ребенка, статус которого, о чем свидетельствует судебная практика24, нуждается в более детальной регламентации. В частности, среди достаточно широкого круга полномочий (запрашивать и получать в установленном порядке необходимые сведения, документы от органов государственной власти, беспрепятственно посещать указанные органы, проводить самостоятельно или совместно с уполномоченными государственными органами и должностными лицами проверку деятельности федеральных органов исполнительной власти, органов государственной власти субъектов Российской Федерации, а также должностных лиц, получать от них соответствующие разъяснения; направлять государственным органам и должностным лицам, в решениях или действиях (бездействии) которых он усматривает нарушение прав и интересов ребенка, свое заключение, содержащее рекомендации относительно возможных и необходимых мер восстановления указанных прав и интересов), которыми наделен Уполномоченный по правам ребенка, отсутствует одно из основополагающих, на наш взгляд, прав (в контексте целей создания данного института) – право на обращение в суд с иском в защиту прав и интересов ребенка.

Наряду с совершенствованием законодательства в сфере детства, развитие современной юридической науки также позволяет со всей определенностью говорить об интенсивном формировании обособленного научного направления юриспруденции, необходимость разработки которого неоднократно обосновывалась в юридической литературе25. Свидетельством тому является большое количество публикаций, диссертаций и монографических исследований «детской» тематики, посвященных как общетеоретическому обоснованию статуса ребенка, так и анализу отдельных его прав с позиций различных отраслей российского права26.

Анализируя вопросы в сфере общего правового статуса ребенка, нельзя не отметить непоследовательность законодателя при определении содержания понятия «ребенок» в российском национальном законодательстве. В соответствии с п. 1 ст. 54 СК РФ и ст. 1 Федерального закона «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ» дефиниция «ребенок» раскрывается как «лицо, не достигшее возраста 18 лет (совершеннолетние)». Однако данное определение нельзя признать удачным, поскольку оно, во-первых, не отражает очевидных исключений из общего правила о приобретении несовершеннолетним полной дееспособности в гражданском праве: вступления в брак до 18 лет (п. 2 ст. 13 СК РФ, п. 2 ст. 21 ГК РФ) и эмансипации (ст. 27 ГК РФ), во-вторых, находится в противоречии с п. 2 с. 61 СК РФ, определяющей момент прекращения родительских обязанностей не только совершеннолетием, но и приобретением полной дееспособности вступлением в брак и в других установленных законом случаях, а также, в-третьих, не соответствует требованиям международных правовых актов. В частности, Конвенция о правах ребенка от 20 ноября 1989 года определяет данную дефиницию точнее: «ребенком является каждое человеческое существо до достижения 18-летнего возраста, если по закону, применимому к данному ребенку он не достигает совершеннолетия ранее» (ст. 1 Конвенции). В этой связи положения ст. 54 СК РФ и ст. 1 Федерального закона «Об основных гарантиях прав ребенка в РФ», безусловно, нуждаются в уточнении. В свете сказанного выше нельзя не отметить более «чуткий» с точки зрения уровня юридической техники, учитывающий существующие отраслевые конструкции дееспособности подход регионального законодателя (в сравнении с федеральным) к определению понятия «ребенок» на примере Ярославской области. В частности, закон Ярославской области «О гарантиях прав ребенка в Ярославской области» во втором своем «рождении»27 понимает под ребенком лицо, «не достигшее возраста 18 лет (совершеннолетия), за исключением лиц, вступивших в брак или эмансипированных до достижения совершеннолетия в соответствии с Семейным кодексом Российской Федерации и Гражданским кодексом Российской Федерации» (ч. 2 ст. 1 Закона).

Одним из результатов научных изысканий в области охраны и защиты прав и интересов детей стало появление в «научном пространстве» понятия «детское право», определяемого как комплексная подотрасль российского законодательства (социального законодательства в широком смысле28), включающая себя нормы различной отраслевой принадлежности и регулирующая отношения, действующим лицом которых является ребенок29. Отмечая многообразие сфер отношений, в которых участвует ребенок, а также зависимость содержания правового статуса ребенка от отраслевой принадлежности норм, регулирующих те или иные права ребенка, Н.В. Летова выделяет общий (в рамках общего правового статуса гражданина), специальный (в том числе отраслевой) и индивидуальный (отражающий положение конкретного субъекта в определенный период времени) статусы ребенка30. Общий правовой статус ребенка рассматривается как межотраслевая категория, применяемая в различных отраслях права, поскольку «объединяет в своем содержании одинаковые для всех категорий детей права и обязанности»31 и этом смысле он, по мнению Н.Н. Тарусиной, отражает возможности любого ребенка в рамках такой (пока несуществующей отрасли) законодательства, как «детское право»32.

Наряду с этим в целях дальнейшей систематизации личных неимущественных прав ребенка Н.А. Темниковой с учетом классификаций, разработанных М.Н. Малеиной и Ю.Ф. Беспаловым, предлагается выделять: 1) права, обеспечивающие автономию личности ребенка (право на жизнь, здоровье; гражданство, имя семейные связи; неприкосновенность личной, семейной жизни; на уважение чести и достоинства); 2) права, обеспечивающие социализацию ребенка (право жить и воспитываться в семье; на образование, приобщение к культуре, языку, религии своего народа); 3) права, обеспечивающие реализацию личности ребенка во внешнем мире – экстернализацию (право на свободу ассоциаций, доступ к информации, на отдых, досуг и т.п.); 4) права, обеспечивающие защиту (внутри и вне семьи; на представительство его интересов; на государственную помощь в данном вопросе)33. Нетрудно заметить, что обобщаемые в рамках каждой классификационной группы личные права ребенка имеют разную отраслевую принадлежность, при этом авторами совершенно справедливо подчеркивается общность присущих им признаков: связанность их возникновения с событием (рождением), исключительно срочный характер (прекращение с приобретением полной дееспособности), специфичность задач их законодательного закрепления (обеспечение нормального развития и социализации ребенка), наличие высокой степени публичного интереса34.

Представления о ребенке как о субъекте, наделенном специфическими субъективными правами, охраняемыми законом интересам и обязанностями исторически формировались главным образом в рамках семейного права, поскольку семья – это первый социальный институт, участником которого в большинстве случаев ребенок становится с момента своего рождения, а соответственно, нуждается как в любви и заботе со стороны своих родителей, так и в защите со стороны государства от злоупотреблений с их стороны родительскими правами и обязанностями. На сегодняшний день Семейный кодекс РФ является нормативно-правовым актом, в котором наиболее полно воплощены положения Конвенция о правах ребенка от 20 ноября 1989 года. Прежде всего, требования ст. 3 Конвенции о первоочередном внимании наилучшему обеспечению интересов ребенка нашли свое отражение и развитие в основных началах семейного законодательства. Согласно ст. 1 СК РФ семейное законодательство строится на основе принципов приоритета семейного воспитания детей, заботы об их благосостоянии и развитии, обеспечения приоритетной защиты прав и интересов несовершеннолетних, возможности судебной защиты семейных прав. Следует отметить, что в других отраслях права, субъектами правоотношений в которых также являются дети, подобные ведущие положения отсутствуют, что, полагаем, не лучшим образом сказывается на качестве защиты их прав и охраняемых законом интересов. В этой связи заслуживает внимания мнение Н.С. Шерстневой о том, что участие ребенка (как субъекта особенного) в отношениях, опосредуемых иными отраслями, делает возможным распространение на эти отношения общих начал семейного законодательства в части охраны и защиты прав и интересов детей. «В этих случаях действие семейно-правового принципа проникает в иные отрасли, преломляясь через их нормы»35. Однако такая абсолютизация отраслевой принадлежности принципа приоритета охраны и защиты прав ребенка представляется все же спорной. Эта идея, как мы уже отмечали, принадлежит международному праву, конституционному праву и уже затем – институтам различного отраслевого законодательства и прежде всего, конечно, законодательства семейного.