История руссов. Славяне или норманны? - Сергей Парамонов

«Обзор русской культуры» В. А. Рязановского (в 2-х томах. Нью-Йорк, 1947–1948), в одном из разделов которой разбирается положение современного норманизма, критика которого подкреплена новейшими литературными открытиями. В своем письме автору русский философ И. А. Ильин писал: «Прежде всего, спасибо Вам за направление Вашей мысли, которую я вполне разделяю. Давно пора сбросить этот Шлёцеровски-байеровский гипноз, который странно заворожил русских историков»[5]. «Изгнание норманнов» Н. Н. Ильиной (Париж, 1955), которая, безусловно, замечательна своим подбором сведений против норманизма, в пользу славянской теории. «Хотя она и не содержит оригинальных данных, но является тщательным и талантливым подбором фактов, собранных более старыми антинорманистами. Общие же соображения автора местами блестящи», — писал С. Лесной[6].

И, наконец, «История руссов в неизвращенном виде» С. Лесного (Париж, 1953–1960), где изложение не носит систематического характера. Как уже было сказано, автор постепенно публиковал то, что выяснялось для него окончательно. Даже в первой половине 10-го окончательного выпуска еще не было заявлено положение, завершавшее труд и проблему. Вместе с тем внутренне работа систематична, поскольку излагает факты с постепенным их нарастанием. С одной стороны, подбираются возражения на доводы норманистов и их опровержение. С другой — собираются доказательства того, что «Рюриковичи» были западными славянами. Таким образом, норманская теория опровергается документальными данными и доказывается справедливость славянской.

В том же «Возрождении» (№ 112, апрель 1961) помещена статья некоего В. Р. «О работе С. Лесного по русской истории». Этот небольшой критический разбор очень интересен потому, что автор пишет как много лестного, так и сурового по отношению к С. Лесному. Хотелось бы его процитировать.

«Недавно вышел десятый и последний выпуск — Истории руссов в неизвращенном виде — С. Лесного. Автор ее С. Лесной (д-р С. Я. Парамонов), естественник по образованию, давно занимается вопросами истории, гл. обр. вопросами древней русской истории. Условия, в которых он работает, не легки. Живет он в Австралии, пишет по-русски, печатает свои работы в Париже (на свой счет из своих заработков) и отыскивает источники почти по всему свету. В предисловии к X выпуску своей Истории руссов автор упоминает о пятнадцатилетней работе. Едва ли эта цифра преувеличена… Главный вопрос, который интересует г. Лесного и который он не разсматривает целиком в одном-двух выпусках своей работы, а возвращается к нему почти во всех своих выпусках по разным отдельным вопросам, входящим в его состав, это — спор так наз. историков норманистов с антинорманистами по вопросу происхождения русского государства и его культуры. С. Лесной — яркий антинорманист. Он рассматривает первое русское государство, так наз. Киевскую Русь и его культуру, как создание восточных славян, а не группы выходцев с севера — норманнов. Действительно, так наз. норманская теория происхождения русского государства и его культуры была создана в XVIII в. академиками Байером и Шлёцером и поддержана многими историками и филологами первой половины XIX ст. на основании состоянии русской науки того времени. Однако со второй половины XIX ст. с развитием русской истории, филологии, этнографии, географии и нек. др. научных дисциплин эта теория все более теряет почву под ногами… Необходимо отметить, что рецензируемая работа г. Лесного содержит и недостатки. Основным из них мы считаем не мелкие ошибки; некоторые из них сам автор исправляет в последующих выпусках. Главным недостатком мы считаем тон его работы, в особенности в отношении инакомыслящих — тон резкий и местами грубый (см. напр. вып. 5, стр. 537, вып. 7 — 776). Встречаются выражения: стыдно, позорно, легкомысленно. И когда друзья автора обратили его внимание на резкость его тона, он сослался на Ломоносова (7 — 772). Жаль, что автор забывает, что мы живем не в XVIII ст., а двести лет спустя. Манера его обращения с инакомыслящими, а иногда огульно со всеми историками, несомненно может только повредить автору в том общественном мнении, к которому он апеллирует против ученых специалистов (X — 1052). Нападает автор и на метод, которым историки пользуются в своих трудах, но ничего взамен не предлагает, кроме советов, которые одинаково относятся к гуманисту и натуралисту при всяком методе научной работы. Именно, нужна точность, обьективность, логика, самодисциплина (9 — 985). Несомненно, История руссов выиграла бы. если бы г. Лесной сам не забывал свой последний совет. Между прочим, сам он в своей работе пользуется историко-сравнительным методом, которым обычно пользуются современные историки.

В заключение можем сказать, что если читатель сможет преодолеть указанные недостатки, он найдет в Истории руссов… немало интересного материала по древней русской истории»[7].

Я позволил себе столь длинную цитату, чтобы со ссылкой на более авторитетного в вопросах истории специалиста снять неким образом с себя ответственность за исторические «измышления», которые нет-нет, да и проскакивают в моих рассуждениях. Пожалуй, стоит согласиться с выводами и мнением В. Р., как в отношении новизны взгляда Лесного, так и касательно его резкого тона. Мне как человеку, далекому от университетской кафедры исторического факультета, оставалось лишь процитировать В. Р. в его отношении к Лесному. На мой взгляд, это достойная характеристика и примечательное анонсирование его труда для любого заинтересованного читателя. Ведь представляемая ныне книга С. Я. Парамонова (Лесного) — попытка сообщить лишь основные вехи этой борьбы и вскрыть причины столь долгого спора, ибо без этих разъяснений читатель будет в недоумении: почему этот спор длился так долго, неужели нельзя было выяснить столь простую истину более своевременно?

В своем же предисловии, абстрагируясь от тональностей Лесного в его книгах и не рассматривая его в качестве специалиста-историка, я именно хотел показать Сергея Яковлевича как человека с трудным и серьезным жизненным опытом, но вместе с тем и как ученого с обширным багажом знаний. Хотел, чтобы он предстал перед вдумчивым читателем, прежде всего, значительной фигурой биолога и дерзкого в своих воззрениях русского патриота, в лучшем смысле этого слова. Буду рад, если мне это удастся.

Немного осталось заметок, записей, очерков, так или иначе связанных с именем Сергея Лесного. Не оставил он и мемуаров, воспоминаний. Не до того ему было, много читал, много размышлял, исследовал на тему Древней Руси, писал статьи в периодику, собирал материал для новых публикаций, книг. Именно эмигрантская пресса, а в особенности журнал «Возрождение», постоянным автором которого Лесной был на протяжении 15 лет, дает практически единственный небогатый материал о нем. В этом издании, выходившем в Париже с 1949 г., и заявленном как литературно-политический журнал, он начал впервые публиковаться как автор не только научных статей. Не осталось также практически никаких иных свидетельств или воспоминаний о нем, воспоминаний его друзей, сослуживцев, единомышленников. Тем любопытнее была работа по поиску таких материалов. Тем интереснее оказались находки.

В 2004 г. в Австралийском национальном университете (г. Канберра) вышла книга об истории так называемого Университетского Дома (University House) — дома, построенного специально для профессорско-преподавательского состава университета.

«На примере пяти постоянных жильцов Университетского Дома — доктора наук, энтомолога Сергея Парамонова; профессора фармакологии Эдриена Альберта (Adrien Albert); доктора наук, математика Курта Малера (Kurt Mahler); писательницы Кристины Стэд (Christina Stead); и доктора наук, физика Маркуса Фоунса (Marcus Faunce), длительное время проживавших в нем, прекрасно проиллюстрирована одна из основных целей создания этого Дома — дать возможность ученым заниматься наукой, освободив их от домашних рутинных хлопот и забот, обеспечить им спокойствие и комфорт для их научной деятельности.

Один из самых ранних жильцов Дома, доктор Сергей Парамонов, был примечательной личностью. Высокий, с густой бородой, он покинул Россию в 1941 г., но все еще продолжал рассказывать о сталинизме. Специалист по летающим насекомым, работавший в Организации по Науке и Исследования Британского Содружества (CSIRO, аналог Академии наук — А.К.) в районе Блэк Маунтин (Black Mountain), он сначала поселился в Хэйвлок Хаусе (Havelock House) на Норсборн Авеню (Northbourne Avenue). А затем, когда открылся Университетский Дом (в 1954 году — А.К.), переехал в одну из здешних квартир. Это место явилось для него одновременно и лабораторией, и домом. У Сергея Яковлевича в то время уже были сложности с передвижением, и секретари из CSIRO приносили ему работу на дом один раз в несколько дней. На своем рабочем столе он постоянно держал микроскоп и экземпляры различных насекомых»[8].