Йоханн Гутенберг и начало книгопечатания в Европе - Наталия Варбанец

Таким образом сложилась эта книга. Но не в последнюю очередь своим возникновением она обязана живым научным контактам. Строгой школе, некогда пройденной в совместной работе с блестящим исследователем ранней печати В. С. Люблинским, многолетнему общению с ним, успевшим в предсмертный год своей жизни высказать свои соображения о моей работе, с Т. Н. Копреевой, в постоянном обмене мыслей с которой она строилась, с советскими учеными, обращавшимися к собранию инкунабулов ГПБ, — М. М. Гухман, Ц. Г. Нессельштраусс, П. А. Конаковым, А. Н. Немиловым. Встречам с А. А. Сидоровым и П. Н. Берковым, давшим повод моему обращению к гутенберговской проблематике. Памяти отошедших, доброй воле живых приношу свою благодарность.

Ноябрь 1978

Введение

Несколько слов к истории, проблематике и терминологии вопроса

Оценка начала книгопечатания как качественного — революционного — сдвига в истории мировой культуры становится ощутимой, если представить, что еще немногим более 500 лет назад книги издавались путем переписывания от руки, и большинство людей не помышляло, что можно делать их другим способом. Это не значит, что книга была примитивной; усложненность письма, обилие условных сокращений требуют от нас для чтения даже простого учебника того времени учиться читать почти заново; чтобы опознать текст, часто нужны научные разыскания, ибо непременного ныне элемента книги — титульного листа не было. И редко встречаются списки, в которых указано — всегда не в начале, а в конце, в так называемом колофоне, — где и когда (и редчайше — кем) они сделаны. И место и время обычно узнаются по особенностям письма, по характеру материала, на котором книга написана, и т. д., т. е. приблизительно. И это не значит, что в ходу были только короткие или только немногие тексты. Книжный мир предпечатной поры неожиданно разнообразен и часто представлен объемными томами убористого почерка. Но: на переписывание такого тома требовались месяцы работы. И соответственно: цена большинства этих томов, и не самых роскошных, порой превышала стоимость добротного крестьянского двора. А уже известный в Европе примерно с 1370-х гг. — сперва, видимо, для игральных карт и вместе с модой на них пришедший через арабов с Востока — способ лубочной (ксилографической) печати был удобен и дешев только для картинок и небольших книжечек. Так что малоимущие собирать библиотеку могли в основном путем собственноручного Переписывания желательных книг, да И богатые библиотеки редко насчитывали более немногих сотен томов. В этих условиях появление книгопечатания и вызванный им книжный «бум» были подлинным переворотом, сама природа которого составляет предмет научного спора. Уточним: подразумевается начало типографской печати и именно европейское ее изобретение. Хотя известно, что опыты печати, близкие к типографии, в XI в. глиняными, в XIII столетии — деревянными иероглифами делались в Китае, с 1403 г. бронзовыми печатались книги в Корее, а позднее — и в других восточноазиатских государствах. Но опыты эти остались эпизодическими и отступили перед издревле там принятым способом печати — лубочным. И можно считать доказанным, что европейцам XV в. о них известно не было. Даже изустные сведения от достигавших дальневосточного края путешественников и миссионеров маловероятны: в отличие от других вторично открытых в Европе «китайских секретов» здесь не только способ производства, но и результаты его — из-за добавочного к языку знакового барьера — доступны не были. О приоритете Пекина заговорили много спустя, и то в связи с ксилографией. Но главное, что, вместо дальневосточного прозябания, европейское осуществление идеи типографи́и — благодаря совершенству технического решения всей совокупности типографского процесса и по особенностям европейского социально-экономического развития — за немногие десятилетия стало основой книжного дела для западных, в XVI в. для всех европейских, а затем и для внеевропейских стран. Поэтому книгопечатание как явление мирового значения приходится начинать с имени и изобретения Гутенберга и возводить, следуя юбилейной, хотя оспариваемой традиции, к 1440 г.

История и проблематика почти каждого связанного с изучением прошлого вопроса слагается из нескольких периодов. Первый в широком смысле современен изучаемому явлению, т. е. включает и его сегодняшний день и его непосредственное завтра, когда явление уже отошло, но еще кипят вызванные им страсти, сводятся счеты, утверждаются и разрушаются пьедесталы. Этот клубок горячей злободневности оставляет будущей науке первоисточники — творческие памятники, официальные акты, личные записи, повествования свидетелей или участников событий. Затем обычно наступает период легендарный, когда потомки награждают избранных ими героев причесанным по моде своих дней монументальным бытием. И лишь потом начинаются розыски и сопоставление первоисточников, т. е. собственно научный подход к предмету, хотя с поправками на общий уровень науки, на классовые и идеологические позиции изучателей, на меру их добросовестности и прочие ограничительные факторы. Библиография гутенберговской темы после юбилея 1940 г. насчитывала свыше 3 тыс. названий и непрестанно умножается. Большинству трудов принадлежит та или иная заслуга — от отдельных замечаний до основополагающих анализов. И все же эта огромная литература поныне совмещает оба последних этапа — легендарный и научный. Причина этого отчасти кроется в самих первоисточниках. Книгопечатание было изобретено в ремесленный период, когда регистрации изобретений, изобретательского права, технической информации не было. В практике была монополия использования изобретенных орудий, пока изобретатель мог сохранить на них собственность. Для истории, как правило, ничего, кроме изредка архивных материалов. Но книгопечатание являлось событием не для ремесленной практики, а в первую очередь для книжного мира, и посему сразу было воспринято как достославное деяние. И по современным откликам видно, что славу этого деяния у Гутенберга стали оспаривать почти сразу. «Претенденты» были разные, формирующая для истории вопроса роль принадлежала спору между Майнцем и Страсбургом, в майнцской традиции — кандидатурам основателей преуспевшей в XV–XVI вв. фирмы Шефферов — Йоханну Фусту и Петеру Шефферу, в страсбургской — родоначальника фирмы Шоттов, первого известного там печатника Йоханна Ментелина, а с конца XVI в. — притязаниям Голландии. Таким образом, юбилей книгопечатания 1640 г., впервые международный, оказался перед несколькими легендами, каждая из которых имела своих глашатаев, плюс перед известиями о печати в Китае, т. е. перед необходимостью выяснять, где, когда, кто изобрел книгопечатание и что именно (какую технику) вкладывать в это понятие.