Доказательство человека. Роман в новеллах - Арсений Михайлович Гончуков
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Музыка заиграла снова. Голосов как не бывало. Вася остановился.
Что это? Кто это? Что за дед? Какой внук…
Шесть утра. Ровная, глубокого черного цвета дорожка со специальным покрытием. Чистая. Новая. В отличие от старых моделей, идеально скрывающая неровности насыпи под антигравитационной подушкой. Бегать – одно удовольствие. Впереди улица окутана мягкой дымкой утреннего тумана. Дальше начинается лес. Сказочная красота. Вот бы нарисовать туман акварелью! Сложно, наверное, рисовать эту дымку, прозрачность… Какое свежее утро! Только в такой прохладе и бегать, пока в воздухе слышен густой и влажный запах ночи… И омытые сонные листья пульсируют свежестью.
Музыка продолжала играть. Голос деда, обиженный и вибрирующий, как из голубиного зоба, не появлялся. Вася вслушался в играющий трек – глуховато-мягкие басы, какой-то, кажется румынский, мотив основной мелодии, далекие колокольчики, которые, если не вслушиваться, и не заметишь… Трек этот – первое попавшееся, самое обычное, что валяется в виртуальной среде их квартиры… Откуда тут дед? Черт с ним. Скоро станет жарко.
– Не знаю, в чем причина! Он чиновник! А они все сектанты! – вдруг, бесцеремонно оборвав музыку, зазвучал голос старика. – Я умолял его, а он запретил мне… И тебе! Родным! Не знаю почему. Разумных причин не найти!
Вася резко остановился, ткнув адаптивным протектором кроссовки упругую дорожку. Голос тут же пропал, вернулась музыка.
– Блин! Что это? – сказал Вася раздраженно вслух.
Вдруг что-то шевельнулось в глубине памяти. Как будто голос кого-то ему напомнил… Кого? Неужели отца? Но отец умер, когда был моложе этого… странного… дедули.
Вася прыгал на носках своих дорогущих кроссовок, чтобы не потерять ритм и не остудить тело. Сейчас, сейчас он побежит дальше…
– Так это ж дед мой, наверное, – Вася усмехнулся очевидной догадке.
А женский голос в первом отрывке – бабка? Вася попытался перемотать запись, чтобы еще раз прослушать загадочные разговоры.
Но записей не было – во всяком случае там, где он их слышал. Что это? Скорее всего, блуждающие звуковые артефакты, которые появились после перехода с физических на электромагнитные носители, – когда облачные сервисы стали невидимы и теперь находились в пространстве комнаты, в салоне автомобиля, вокруг идущего человека… Артефакты могли случайно прилепиться к любому треку из миллионов в домашнем облаке Васи. Как мелкие обрезки скотча, липнущие ко всем поверхностям, кроме мусорного ведра.
Басы в наушниках делали легкий точечный массаж, в новую музыкальную тему он не вслушивался. Добежал до конца улицы: сосны стояли плотной стеной, лениво покачивая в вышине пушистыми зелеными облачками. Они пахну`ли на Васю смолистым духом, насыщенными ароматами влажных ночных трав. Первые еще не лучи, а отсветы восходящего солнца уже пробивались, разгоняя колодезную тьму в глубине чащи. Хотелось постоять здесь подольше. Подождать и встретить солнце. Но вдруг в ушах что-то хрипнуло.
– И кого нам благодарить? – спросила пожилая женщина.
– Да ну, зачем я буду раскрывать… Главное, обошлись без помощи этого… И вот мы с тобой здесь вместе!
Помехи шероховато чиркнули по ушам как спичкой. Вася стоял завороженный. Холодная серость между деревьями в глубине леса наполнялась нежно-розовым светом.
– Ты умница у меня! – сказала старушка.
– Я знаю, моя любовь! – сказал дед, и они засмеялись.
Вдруг наступила тишина. Но музыка не включалась. Вася продолжал стоять, чувствуя, как остывает пот на спине, под мышками и ветер становится как будто прохладней. В просветах между деревьями было уже светло, розовый сменился белым золотом. Лес ждал – вот-вот вспыхнет солнце.
Василий стоял долго, сквозь затихшие наушники он начал различать пение птиц. Наконец развернулся и зашагал назад – бегать расхотелось. Музыку не включил, надоела. Пробежка сегодня не задалась.
И тут шаркнуло сверху. Так, что дернул головой, – показалось, это не в ушах, а на улице. Снова подрагивающий, но настойчивый стариковский голос:
– Внук.
Вася чуть не споткнулся.
– Или внучка. Я здесь…
Вася остановился и зачем-то посмотрел по сторонам. Вокруг – никого.
– Я не знаю, кто ты, но надеюсь, кто-то из наших, моих, потомков Чагина… Меня зовут Никита Сергеевич Чагин. Я родился в 2943 году, умер в 3021-м…
Вася вновь осмотрелся, как будто кто-то мог услышать в его наушниках голос деда, звучащий из глубины уходящего века.
– Не стоит тревожиться, это всего лишь запись, которую я сделал и оставил в архиве нашего домашнего сервера… С таймером доступа через 50 лет, на всякий случай…
Голос затих, но Вася слышал, что запись идет, дед здесь и просто сделал паузу, не решаясь говорить, собираясь с мыслями.
– Я просто хотел рассказать, предупредить… что однажды… родной сын может отказать собственным родителям в Процедуре. Или как вы теперь это называете? Может быть, просто – обсчет, оцифровка? Неважно. Отказать в жизни. Отказать в бессмертии. Отказать в дальнейшем существовании отцу, умирающему от рака… Родной сын! Как такое возможно? Как так получается, что убеждения и принципы сына становятся приговором родителям? Как?! Дикость! Но в нашей семье такое случилось… Я просто хотел про это рассказать… Остаться на домашнем сервере, вернуться и рассказать. Нет, я не обвиняю Данилу, нет. Он работал на государство, он был резко против новых технологий – и цифровой криологии, и сетевых долгожителей, и тем более Процедуры… Но мы-то нет! Нет! Мы хотели жить! Тем более я знаю, что придет время, когда Процедура станет недорогой, быстрой, рядовой операцией, как очистка ультразвуком зубного налета… Ты, внук или внучка, кто это слушает, я абсолютно уверен, понимаешь, о чем я…
Вася услышал резкий шорох и повернул голову. Но это дед смеялся в наушнике:
– Вот так, нажаловался на сына! Ха-ха! Нажаловался злобный дед! Ну а что делать? Я, конечно, организовал нам с бабушкой Процедуру, есть у меня хорошие знакомые… И мы благополучно отбыли в хранилище… А здесь просто оставлю привет. Мы с бабкой, если что, там. Можете найти нас по голосовому ай-ди. Вдруг кто-то из внучков не будет таким упертым, как Даня? Ха-ха! Нет, я серьезно!
Снова смех, и затем короткое:
– Прощай! Увидимся!
И запись отключилась. И вновь потекла музыка. Вася отключил ее. И только после этого заметил, что бежит, небыстро и легко, как на автопилоте. Вася, конечно, знал, читал про те времена, когда людей буквально свело с ума открытие первых не слишком надежных способов оцифровки сознания, человеческой личности… Много десятилетий новая процедура была необычайно популярна во всем мире. Цифровые кладбища, соцсети для мертвых, целые города и государства в стремительно разрастающемся, как его окрестили, глобальном Morternet’е… Каждая семья упорно копила, откладывая на загробную