Собиратель Сухоруков - Василий Кленин

Так, пора завязывать с цветовыми метафорами!

— Всё! Учения закончены. Мир! Мы больше не враги!

Генерал чуть склонил голову (насколько позволяла его каменная шея), как бы соглашаясь.

— Ну, раз учения закончены, то я с радостью верну Черному Хвосту пленных, которых мои люди взяли.

На безбородом лице Хвоста заиграли желваки. Прекрасная Слеза же, наслаждаясь моментом, махнул рукой, и его стражи привели троих.

— Это дозорные Черного воинства, — охотно пояснил Глыба. — Именно через их перевал золотые прошли и оказались за спиной у уважаемого Хвоста.

Дозорные выглядели изрядно помятыми. Я подошел к самому здоровому из них.

— Я помню тебя, Лапа Ягуара. В Крыле, пред алтарем Великого Змея ты первым поклялся мне в верности.

Бугай послушно кивнул, не поднимая глаз.

— Что же вы так?

— Перехитрили нас золотые… — выдохнул он, не оправдываясь.

— А вон тот мелкий вообще струхнул и в кусты сбечь пытался! — злорадно гоготнул один из стражей, но подавился взглядом Глыбы и утух.

Я повернулся к трусу. Совсем молоденький! Надо выяснить, почему таких молодых в воинство набирают.

— Что ж, ты, парень? — укоризненно спросил я. — Это ведь были свои. Четлане. А что ты сделаешь перед настоящими врагами?

В этом мире я уже твердо усвоил: жалость — неуместное чувство. А уж за слабость жалеть, вообще последнее дело. Здесь слабого бьют. И я буду, только мой удар должен не добить, а помочь стать сильнее.

Удар, кстати, прошел: паренек вскинулся и вцепился в меня своими черными глазенками. Лицо его пылало красной краской похлеще Глыбы-самовара. Только вот в глазах я стыда не заметил. Как, впрочем, и гнева. Он обиделся?

— Идите уже, — сухо бросил Черный Хвост своим. — Доложитесь двадцатнику.

Мне стало жалко Хвоста. Он так старался. За короткий срок он почти сделал то, что Глыба делал много лет. Но «почти» не считается. Терпи, дружище! После сегодняшнего дня ты тоже должен стать сильнее. Как и все твои люди.

— Отойдем в сторонку, присядем? — предложил я своим полководцам, ибо раковина надсадно гудела у самого уха и лишала воли к жизни. — Надо обсудить итоги учений.

Учения! Говорю вслух и сам себе не верю. Всего четыре месяца назад судьба закинула меня в эти дикие края. Похоже, что в Америку, в которой не было ни рок-н-ролла, ни автоматов Гатлинга, ни даже рабыни Изауры. То есть, по меньшей мере, на пять веков назад, а, может быть, гораздо — гораздо! — дальше! Выбора мне особо не давали: либо помирай от цирроза, либо шуруй неизвестно куда, неизвестно когда. Это был ад. Дикие люди, темнота, духота, грязь, кровь. Я — в теле однорукого дебиловатого парня. И никаких явок и паролей! Ни языка, ни обычаев, ни законов — ничего не знаю. Однорукий глухонемой дебил в плену слабого опухшего тела.

Научился понимать, научился говорить — и только хуже стало. Выяснилось, что хоть я и четланский правитель, но власти у меня никакой нет. А кругом враги: улыбающиеся в лицо и держащие за спиной острые обсидиановые ножи. Три месяца у меня ушло на то, чтобы укрепить власть, выявить врагов, покарать самых наглых из них. Три месяца, пока, наконец, я набрался сил для того, чтобы выбраться из горной долины Серой Воды на Великую реку. Выбрался — и оказался среди нового круга врагов. Непокорные четлане во главе с злобным Ицкагани; зловещие пурепеча, покорившие десятки малых племен. Помню, пришло мне в голову сравнение с пескариком, что стал самым крутым в большой луже, перебрался в пруд — а тут здоровые караси да щуки! Очень точное сравнение. Особенно, в том смысле, что пескарику назад в лужу тоже пути нет. Всё! Обозначился! Теперь либо на обед, либо шустрить да массу набирать. Чтобы у любой щуки пасть порвалась.

Вот она — моя масса. Воинства — Золотое да Черное. Первое — бывшие дворцовые стражи; вторые — бывшие рабы. И тех и других я решил довести до сотни, благо, захват Излучного и «запасы» местного вождя увеличило мою казну вдвое. Как говорится, пока бабки есть. Я велел Глыбе и Хвосту разбить своих людей на пять неполных двадцаток, чтобы «младший офицерский состав» привыкал командовать, и постепенно наполнять их завербованными воинами. Вербовка шла неспешно: не так уж много было желающих, да и не все подходили. Уже месяц прошел, а «золотые» двадцатки были заполнены процентов на 70, «черные» — на 80. В общем, это и к лучшему. Новички не составляли большинство, а значит, не навязывали свои представления о службе. Тянули лямку, как все.

И вот, месяц спустя, задумал я учения. С одной стороны, посмотреть на силы свои. Но кроме честолюбивого желания, нужно было убедиться, насколько умело и грамотно управляются мои «бессчетные орды», как умеют мыслить отцы-командиры, как исполняют приказы воины. Помню свой первый поход на горцев-оцколи — там ничего этого и близко не было. Захватом Излучного я уже пытался руководить, да вот войско, состоящее на три четверти из рабов и крестьян-ополченцев, было мало на что пригодно. Хорошо, настоящих боев в том селении не было — удалось мне заблаговременно его обезглавить.

А что будет сейчас? Все-таки воины обучаются, на их вооружение казна не скупится. Надо проверить, правильно ли мы всё делаем? Конечно, никаких настоящих боев и драк я допускать не собирался: золотые с черными и так «дружили» почти как кошки с собаками. Втроем мы придумали правила учений, согласно которым победа присуждалась без драки. Например, если заметно более крупный отряд окружал более мелкий, последний признавался побежденным. Ну, в крайнем случае, можно попытаться бежать. При равных столкновениях допускались толкания щитами, руками и ногами. Во избежание, у всех воинов отобрали реальное оружие и снабдили палками: длинными, короткими, тонкими и толстыми.

Золотых я обозвал горными, черных — низинными. Вторым велел идти по берегу Серой Воды и, как свечереет — обустроить лагерь. С естественными укреплениями, стражей. А первые должны были уйти в горы — также на день пути. Задача у подопечных Глыбы была — найти и захватить лагерь низинных. Соответственно, люди Хвоста старались этого не допустить.

— Черный Хвост, говори, — обратился я к другу, когда мы, наконец, уселись в стороне от бесячей раковины.

— Да что уж тут говорить… — вздохнул лидер проигравшей стороны.

— А вот всё подробно и говори! — нахмурился я. — Ты командир или кто?

Хвост кивнул. Непонятно, правда, с чем он согласился.

— Переход прошли хорошо: никто не отстал, всё время впереди дозоры ходили.