Двор Шипов и Роз - Сара Маас

Мы, смертные, больше не почитаем богов, но если бы я знала их имена, я бы помолилась им. Всем. Cкрытый зарослями, волк медленно подбирался ближе, его взгляд был прикован к невнимательной оленихе.

Он был огромен, размером с крупного жеребёнка, и хотя меня предупреждали об их присутствии, у меня пересохло во рту.

Однако хуже его размеров, его ненормальная неприметность: даже когда он подбирался ближе сквозь кустарники, его не было слышно, для оленихи он остался незамеченным. Ни одно столь массивное животное не может быть таким бесшумным. Но если он не обычное животное, если он из коренных обитателей Прифиана, если он каким-то образом фэйри, то быть съеденной — наименьшая из моих проблем.

Если он фэйри, я уже должна была бежать.

Тем не менее, может быть… может быть, это было бы услугой миру, моей деревне, себе самой — убить его, пока он меня не заметил. Пустить стрелу ему в глаз не будет бременем.

Но, несмотря на его размеры, он выглядел как волк, двигался как волк. Животное, заверяла я себя. Всего лишь животное. Я не позволяла себе рассматривать альтернативы — не когда я нуждаюсь в ясной голове, в ровном дыхании.

У меня есть охотничий нож и три стрелы. Две стрелы обычные — простые и эффективные, и для волка такого размера они не более чем укусы пчёл. Но третья стрела длиннее и тяжелее, я купила её у странствующего торговца летом, когда у нас было достаточно медяков для лишней роскоши. Стрела, вырезанная из горного ясеня и с металлическим наконечником.

Из спетых песен нам вместо колыбельных над нашими кроватками, все мы знали с младенчества — фэйри ненавидят железо. Но именно древесина ясеня делает их смертными, исцеляющая магия колеблется достаточно долго, чтобы человек нанёс смертельный удар. Так утверждали легенды и слухи. Единственным доказательством эффективности ясеня была его сущая редкость. Я видела его на картинках и никогда собственными глазами — не после того, как давным-давно Высшие Фэ сожгли их все. Их осталось мало, большинство из них малы и больны и скрыты за высокими стенами в рощах знати. После покупки я тратила недели на сомнения, был ли этот кусочек древесины по завышенной цене пустой тратой денег, или подделкой; три года стрела из ясеня без дела пробыла в колчане.

Теперь я вытянула её, прилагая минимальные и эффективные движения, чтобы избежать взгляда чудовищного волка в мою сторону. Стрела достаточно длинная и тяжёлая, чтобы причинить вред — возможно, убить его, если я правильно прицелюсь.

Грудь сдавило до боли. В тот момент я поняла, что моя жизнь свелась к одному вопросу: в одиночку ли здесь волк?

Я стиснула лук и натянула тетиву. Я хороший стрелок, но я никогда не сталкивалась с волком. Я думала, это делает меня счастливчиком, даже благословенной. Но теперь… Я не знала, куда выстрелить и как быстро они двигаются. Я не могу позволить себе промахнуться. Не когда у меня всего одна стрела из ясеня.

Если под этим мехом действительно бьётся сердце фэйри, тем лучше. Счастливое избавление, после всего, что их вид сделал нам. Я не рискну оставить его в живых, чтобы позднее он явился в деревню убивать, калечить и мучать. Пусть умрёт здесь и сейчас. Я буду рада прикончить его.

Волк подкрался ближе, под одной из его лап, каждая из которых больше моей руки, хрустнула ветка. Олениха застыла. Она посмотрела по сторонам, уши настороженно встрепенулись к серому небу. Волк крался с подветренной стороны, она не могла увидеть или учуять его.

Он опустил голову ниже, и его массивное серебристое тело — так идеально сливающееся с тенями и снегом — припало на задние лапы. Олениха всё ещё смотрела не в ту сторону.

Я перевела взгляд с оленихи на волка и обратно. По крайней мере, он один — в этом случае у меня будет больше шансов уцелеть. Если волк спугнёт олениху, я останусь ни с чем, а огромный волк, возможно фэйри, будет искать следующую подходящую добычу. Если же он убьёт её, уничтожая бесценное количество шкуры и жира…

Если я рассчитала неправильно, пропадёт не только моя жизнь. Но последние восемь лет, что я охочусь в лесах, моя жизнь сводилась исключительно к риску, и в большинстве случаев я рассуждала правильно. В большинстве.

Волк бросился из куста вспышкой серого, чёрного и белого, сверкнули жёлтые клыки. На открытом пространстве он оказался ещё огромнее, изумительное сочетание мышц, скорости и грубой силы. У оленихи не было и шанса.

Я выпустила стрелу из ясеня до того, как он слишком сильно изувечил её.

Стрела попала ему в бок, и я могу поклясться — земля содрогнулась. Отпустив шею оленихи, он зарычал от боли, его кровь брызнула на снег — яркая как рубин.

Он повернулся ко мне, жёлтые глаза расширились, шерсть на загривке поднялась дыбом. Его глухой рык эхом отозвался в моём пустом желудке, я вскочила на ноги, снег взметнулся вокруг, я достала ещё одну стрелу.

Но волк просто смотрел на меня, его пасть запачкана кровью, моя стрела вульгарно торчала из его бока. Снова пошёл снег. Он смотрел удивлённо и осознанно, и это заставило меня выпустить вторую стрелу. На всякий случай — на случай, если это интеллект бессмертного, порочного вида.

Он не пытался увернуться от стрелы, она попала ровно в широко раскрытый жёлтый глаз.

Он повалился на землю.

Цвет и тьма закружились и перемешались со снегом у меня перед глазами.

Его лапы подёргивались, тихий вой прорывался сквозь ветер. Невероятно — он должен быть мёртв, а не умирать. Стрела вонзилась в глаз почти до гусиного оперения.

Не важно — волк или фэйри. Я не оставлю стрелу из ясеня у него в боку. Он скоро умрёт. Тем не менее, мои руки дрожали, пока я отряхивалась от снега и подходила ближе, всё ещё соблюдая достаточную дистанцию. Из нанесённых мною ран хлынула кровь, окрашивая снег в тёмно-красный.

Он скрёб землю лапами, его дыхание замедлялось. Было ли ему настолько больно, или его скулёж был попыткой отогнать смерть? Я не уверена, что хотела это знать.

Снег кружил вокруг нас. Я наблюдала за ним, пока шерсть оттенков угля, обсидиана и слоновой кости не прекратила подниматься и опускаться. Волк — определённо, просто волк, несмотря на его размеры.

Давящая тяжесть в груди ослабла и я облегчённо вздохнула, дыхание заклубилось облаком пара передо мной. По крайней мере, стрела из ясеня доказала свою смертоносность, независимо от того, кого или что она убила.

Беглый осмотр оленихи показал, что я смогу нести только одно животное — и даже это будет тяжело. Но и оставить волка будет позором.

Несмотря на то, что это была трата драгоценных минут — минут, в которые любой хищник мог учуять свежую кровь — я освежевала его и очистила стрелы настолько хорошо, насколько могла.