Гордыня (ЛП) - Холлифилд Дж. Д.

— О, будто ты не знаешь. Твоя шлюха-сестра пыталась соблазнить моего мужа! Сегодня вечером я поймала ее, когда она заманила его к себе в комнату, — мои глаза расширились от шока. — Да, именно так. Она шлюха!

Я отвел взгляд от Лилиан и в замешательстве посмотрел на сестру.

— Мэйсон, я этого не делала. Это не… он…

Я вскинул руку, молча приказав ей не заканчивать фразу. Моя сестра была милой и доброй. У нее никогда бы даже мысли не возникло сотворить нечто подобное тому, в чем ее обвиняла Лилиан. Но это также означало…

«Вот ублюдок!»

Меня захлестнула волна гнева, а в голове загудело.

— Где он?

— Кто?

— Тот ублюдок! Где он, мать вашу? Я убью…

— Мэйсон, пожалуйста, нет! — воскликнула сестра. Она хотела подойти ко мне, но офицер ее остановил.

— Она никогда бы так не поступила, — снова повернулся я к Лилиан.

Лилиан фыркнула и откинула за изящные плечи свои гладкие черные волосы.

— Очевидно, что поступила. Мы просто хотели подарить дом двум бедным детям, а вы воспользовались нами. Не говорю уже об украденных ею деньгах.

Я шагнул к ней, врываясь в ее личное пространство.

— Она ни черта не брала у тебя, — прорычал я.

Мы с ней прекрасно знали, что это я взял деньги. Она же сама видела, как я достал их из ее кошелька и промолчала. Однако сейчас Лилиан смотрела на меня так, словно ждала, что я брошу ей вызов. Если бы нас не окружали люди, я бы схватил ее за волосы и ударил о стеклянный кофейный столик.

— Мэйсон, сынок, мне очень жаль, но после таких обвинений я обязан вывести вас из дома.

Я стал глубоко дышать, мне нужно было успокоиться ради Эви. Взять себя в руки и убраться отсюда к чертовой матери. Как только окажемся в безопасном месте, то придумаем, как выдвинуть обвинения. Сделаем Эви тест на изнасилование…

«Черт, он правда ей понадобится?»

— Да пошли вы. Эта чертова сука — сумасшедшая, а ее муж-извращенец. Эви, пойдем, — сестра снова попыталась встать, но Валери ее остановила.

— Мэйсон, сегодня мы разместим вас в разных домах.

— Что? Черт, нет. Мы останемся вдвоем.

Я направился к сестре, но мне дорогу преградили два офицера, поднимая Эви с дивана. Сестра кричала и брыкалась, пока они оттащили ее подальше от меня. Я рычал, пинался и боролся, пытаясь добраться до сестры, но безуспешно. А потом встретился взглядом с воплощением дьяволицы. От легкой улыбки на ее губах мне стало нехорошо.

— Ты сука! — взревел я, пытаясь вырваться из хватки полицейского.

— Пожалуйста, уберите их из моего дома до возвращения моей падчерицы. Не хочу расстраивать ее этим. Мы сами отправим им вещи, чтобы не рисковать, что они украдут еще что-нибудь, собирая свои минимальные пожитки.

Я сопротивлялся, как обезумевшее животное, пока офицер не ударил мне по ногам дубинкой. Я взвыл, потеряв равновесие, и повалился вперед, чем тут же воспользовались, надев на меня наручники. Меня подняли, дубинка еще дважды угодила мне в живот. Боковым зрением я увидел, как кричавшего что-то Мику тоже задержал полицейский. Я смутно слышал имена сестры и собственное, когда меня сажали на заднее сидение полицейской машины.

Мой мир трещал по швам. Реальность происходящего с трудом, но все же пробралась в сознание, когда я увидел сверкнувшие глаза Лилиан и ее злобную усмешку. Она нас подставила. Неужели из-за тех денег, что я взял? Правда ли то, что она сказала о своем муже в комнате моей сестры? Глаза защипало от слез, и я зажмурился. Этого не могло быть. Не могло. Я услышал громкие рыдания Эвелин, которую выводили из дома Гриффинов. Я бросился на дверь машины, пытаясь выбить ее плечом. Голос сорвался, когда я что было мочи прокричал имя сестры. Мне хотелось лишь вырваться из этой машины, очнуться от кошмара и добраться до Эвелин. Наручники на запястьях впивались в кожу, на ладони закапала теплая кровь, а мои крики сменились отчаянными рыданиями.

Никто не придет нам на помощь.

На мои хриплые мольбы не обратили ни малейшего внимания. Они усадили Эвелин в другую машину и уехали, а когда исчезли из виду, я уставился на Лилиан диким взглядом. Перед тем, как вернуться в свой дом, она послала мне воздушный поцелуй, и меня затошнило от отвращения.

Две недели спустя…

Колония для несовершеннолетних, штат Новый Орлеан

Двадцать один. Двадцать два. Двадцать три…

Мышцы горели, угрожая сдаться, но я не останавливался. Я продолжал поднимать штангу несмотря на онемение пальцев.

Двадцать четыре, двадцать пять, двадцать…

— Блэквелл, к тебе посетитель.

Услышав свое имя, я вернул тяжелую штангу на держатель и сел, вытирая пот со лба. Бицепсы ныли, когда я взглянул на охранника исправительной колонии.

— Уверены, что ко мне? — спросил я.

У меня не было ни единого посетителя с тех пор, как две недели назад меня привезли в эту адскую дыру. Мне позволили сделать один звонок после того, как я всю ночь провел в грязной камере без воды и туалета. Большую часть времени я кричал и звал кого-нибудь, чтобы они связались с моим консультантом, прислали адвоката. Любого, кто мог сказать мне, где сейчас моя сестра. Добравшись до телефона, я позвонил Мике. Но как только успел набрать последние цифры, голос на другом конце провода сообщил, что его телефон отключен.

— Если бы не был, то не потащился бы сюда за тобой. Пойдем, — сказал охранник, покачивая связку ключей.

Он придержал для меня дверь, когда я поднялся и схватил одноразовое полотенце. Вытерев пот со лба, отшвырнул его в мусорное ведро, а потом последовал за охранником по длинному тускло освещенному коридору. Это место походило на смертный приговор. Его могли назвать колонией для несовершеннолетних, но оно ничем не отличалось от простой тюрьмы. Ограничения, заключение, коррупция — все также. Когда мы добрались до зоны посещений, я стал оглядываться, пытаясь понять, кто мог ко мне прийти. Сердце бешено колотилось в надежде увидеть Эвелин, но я нигде ее не замечал.

— А кто хотел меня видеть? — спросил я, словно мужчина сделал бы мне одолжение и сообщил. Он уже дважды на этой неделе со всему размаху вогнал мне кулак в живот просто за то, что я неодобрением посмотрел на него.

— Черт, откуда мне знать, парень. Твоя мама?

— У меня нет матери, придурок.

Охранник шел мимо рядов с другими сошедшими с катушек подростками, которых навещали их родственники, выглядевшие столь же счастливыми от посещения этого места, как и те, кого здесь держали. Когда мы добрались до последнего ряда, я увидел ее.

Лилиан.

На ней было накрахмаленное темно-синее платье, гладкие темные волосы в идеальной укладке, а на губах как всегда ярко-красная помада. Первой моей реакцией была ярость. Мне захотелось сжать пальцами ее хрупкое горло и задушить. Руки задрожали от сдерживаемого желания, когда я опустился на стул напротив нее. Горло сдавило, когда я увидел на ее лице улыбку, достойную садиста.

— Где моя сестра, мать твою?

— Ну-ну, разве так можно разговаривать со своим консультантом?

Я низко зарычал и склонился вперед.

— Ты не мой консультант, сука. Отвечай, где моя сестра, черт тебя задери, — мои грубые слова ее ничуть не смутили. Злобная улыбка на лице Лилиан стала только шире.

— Видишь ли, сегодня твой счастливый день. Твоим консультантом стала я. Будучи высокопоставленным консультантом по социальным вопросам в одном из лучших университетов Нового Орлеана, я потянула за ниточки и заполучила тебя. Нужно было всего лишь попросить об одолжении.

Нет, она лгала. Система не могла быть настолько жестока.

— Я уже совершеннолетний. Ты не имеешь надо мной никакой власти.

Мне исполнилось восемнадцать, пока я сидел в этой тюрьме.

Ее сардоническая усмешка меня нервировала.

— Вот тут ты ошибаешься. К счастью, я обратила внимание на твой день рождения. Незадолго до твоего совершеннолетия я подписала бумаги, взяв на себя твое законное опекунство.