Герцог Борджиа н-ской губернии - Наталья Никольская

Выйдя из ванной, Вершинина направилась на кухню готовить завтрак себе и своему сыну, который все еще пребывал в сладких объятиях сна. Она подошла к крану и стала набирать воду в электрический чайник. В этот момент затрезвонил телефон.

«Кто бы это мог быть?» – спросила себя Вершинина, ощущая легкую досаду – она очень не любила, когда ее сбивали с обычного, раз и навсегда установленного графика.

– Слушаю.

– Валентина? – раздался на другом конце провода голос Мещерякова.

«Вот тебе раз, стоит вспомнить лешего, а он тут, как тут».

– Да это я. Доброе утро, Миша.

– Привет, – суховато поздоровался он в ответ. – У нас серьезные проблемы, Валентина.

– Понимаю, иначе ты бы не позвонил ни свет, ни заря.

– У нас очень серьезные проблемы, – повторил он, – машину за тобой я уже послал, так что через двадцать минут жду тебя у себя.

– Хорошо, буду, – коротко ответила Вершинина и положила трубку.

«Что там еще могло произойти?». Она поспешила в спальню переодеваться. О завтраке теперь можно было забыть. По пути она заглянула в комнату Максима.

– Вставай и собирайся, – бросила она мимоходом не терпящим возражений тоном.

Ее голос, который приобрел металлические нотки, моментально заставил Максима воспрять ото сна, хотя обычно его пробуждение было долгим и мучительным процессом.

Вершинина надела приготовленный с вечера брючный костюм. В ее движениях не было лихорадочной поспешности, но она делала все очень быстро и четко. Многолетняя работа в милиции не могла не наложить своего отпечатка, еще больше развив организованность, присущую ей от природы.

Когда она выходила из квартиры, Максим уже вышел из ванной и начал одеваться.

– Поторапливайся, чтобы через сорок минут уже был в школе. Мюсли в шкафу, молоко в холодильнике.

– Угу, – промычал Максим, выглядывая в прихожую.

– Пока!

Вершинина стремительно вышла из квартиры и захлопнула дверь.

Кайзеровская «Волга» уже стояла у подъезда. За рулем был Сергей Болдырев.

«Всех подняли», – констатировала про себя Валентина Андреевна, приближаясь к машине. Болдырев сегодня не работал в ночной смене, значит, и ему позвонили с утра пораньше. Он вышел и распахнул дверцу перед подошедшей начальницей.

– Доброе утро, Валентина Андреевна.

– Привет, Сережа. Что там стряслось, ты не знаешь? – поинтересовалась Вершинина, усаживаясь на переднее сиденье.

– Мне позвонил Коля Антонов, сказал, что в квартире на Пензенской обнаружен труп. Больше я ничего не знаю.

– Ясно.

«Волга» тронулась с места, выехала со двора и помчалась по пока еще не запруженной городским транспортом улице.

Вершинина нахмурилась и молча стала смотреть на дорогу. Солнце, все более уверено проглядывавшее сквозь рваные облака, уже не радовало ее. День, по всей видимости, предстоял суматошный и не слишком приятный.

Спустя четверть часа Вершинина открыла дверь в кабинет Мещерякова. Он уже сидел за своим столом, словно бы и не уходил вчера с работы.

– У нас проблемы, – объявил он вошедшей.

– Это я уже слышала, – парировала она, садясь на стул.

– В квартире на Пензенской, 24 произошло убийство. Час с небольшим назад там был обнаружен труп девушки. Этот объект охраняется нашей фирмой уже четвертый месяц. Кто дежурил сегодня?

– Ганке и Николай Антонов, – ответила Вершинина.

– Как могло получиться, что в охраняемой нами квартире произошло такое преступление?

Вершинина почувствовала, как в ней закипает раздражение. Она помолчала несколько секунд, чтобы ненароком не ляпнуть лишнего. Шеф восседал за своим столом с грозным видом. Его маленькие глубоко запавшие глазки под кустистыми бровями словно насквозь просверливали собеседницу.

«Хочет поиграть в строгого начальника, видно, решил, что давненько не устраивал выволочек нашему отделу», – думала Вершинина, поджав губы.

– Преступления, Михаил Анатольевич, совершаются сплошь и рядом, – наконец произнесла она, – и мы не можем нести ответственности за каждое из них. Наше дело следить за тем, чтобы не было незаконного проникновения на объекты. В том же случае, если тревожных сигналов не поступает, мы не в состоянии предотвращать действия злоумышленников.

– Все это я и сам отлично знаю, – ответил Мещеряков, – ты понимаешь, Валентина, что страдает престиж нашей фирмы?

– Если вам, Михаил Анатольевич, так дорог престиж фирмы, наймите отдельного охранника на каждый охраняемый нами объект. Пусть у дверей каждой квартиры сидит вооруженный человек и проверяет пропуска и всех входящих. В этом случае еще можно будет предъявлять службе безопасности подобные претензии.

Вершинину понесло. Она вся так и кипела справедливым негодованием. Единственное, с чем она никогда не могла смириться, так это с самодурством начальников. Они с Мещеряковым знали друг друга уже не первый десяток лет. Их считали не столько шефом и подчиненной, сколько близкими приятелями. Мещеряков даже пытался подвизаться на ниве сватовства, активно пытаясь вмешиваться в личную жизнь Вершининой. На все это она смотрела сквозь пальцы, понимая, что у каждого человека должны быть какие-то слабости. Но сегодня он, по ее мнению, хватил через край. Обычно они общались, как близкие друзья, называя друг друга просто по именам и обращаясь на «ты». Сегодня же Вершинина упорно называла шефа по имени отчеству. Это подействовало.

Мещеряков слегка поерзал в своем необъятном кресле, откашлялся и произнес в примирительной манере:

– И все-таки, Валя, это нехорошо, согласись.

– Конечно нехорошо, чего ж хорошего в убийстве? – не сдавалась Вершинина. – Но если возлагать ответственность на нас, то…

– Ну все, все, погорячился я, – прервал ее Мещеряков.

Но Вершинина была не из тех, кто легко идет на компромисс, когда задето самолюбие.

– Тем более, что практически каждое преступление, совершенное на охраняемых нами объектах, мы расследуем. И расследуем, смею сказать, вполне успешно. По-моему, на этот счет к нам не пока еще не поступало никаких претензий, не так ли?

– Все верно, Валюша. Давай-ка кофейку попьем, ты поди и поесть-то не успела?

– Не сыпь мне соль на рану, Миша, – усмехнулась несколько смягчившаяся Вершинина.

Мещеряков тяжело поднялся с кресла, взял две чашки и налил в них кофе из большого термоса. В последнее время он постоянно привозил на работу кофе в термосе. Ему казалось, что таким образом он экономит рабочее время, как свое, так и своей секретарши Люды, которая и без приготовления кофе была загружена больше, чем достаточно.

– Закурим, Валь, – предложил Мещеряков.

– Натощак не курю, – ответила Вершинина.

– Правильно делаешь, а я закурю, если не возражаешь.

Вершинина пожала плечами:

– Как знаешь, дело твое.

Мещеряков подошел к окну, открыл пошире форточку, вынул из пачки сигарету и закурил.

Тем временем подчиненные Валандры, так они назвали Вершинину, в полном составе собрались в дежурке.

Это было довольно просторное, многофункциональное помещение, служившее и столовой, и спальней, и комнатой для совещаний. Кроме того, в этой комнате располагался пульт, куда поступали звонки с объектов, поставленных на сигнализацию.

Болдырев и Антонов-старший сидели на диване, Толкушкин с Маркеловым взгромоздились на подоконник, Ганке восседал в видавшем виды дерматиновом кресле, Антонов-младший устроился на стуле, за большим круглым столом, а Мамедов колдовал на «кухне» – так они называли дальний угол комнаты, где стоял столик с посудой и холодильник «Стинол».

Убранство помещения дополняли платяной шкаф, где лежали подушки и пледы и куда в холодное время года складывалась верхня одежда, а также книжный шкаф, полки которого были заставлены не столько книгами, сколько папками с документацией.

– Что-то наш шеф сегодня совсем не в себе, – выразил общее мнение Шурик Антонов, который перекидывался в карты с сидящим рядом с ним Сергеем.

– Еще бы, второй криминальный случай за неделю, и все на наших объектах. Поэтому-то он рвет и мечет, – высказался с подоконника Толкушкин.

– Ты бы на его месте еще не так рвал и метал бы, – заметил Алискер, обернувшись к Валере, – страдает престиж нашей фирмы.

– Но мы же не виноваты, что не живется некоторым спокойно! – воскликнул Шурик, тасуя колоду – он в очередной раз остался в дураках.

– Как бы то ни было, а престижу фирмы это наносит ущерб, – рассудительно произнес Алискер, не подозревая, что почти слово в слово воспроизводит речи Мещерякова.

– Ох, задаст нам сегодня Валандра перцу! – вздохнул Толкушкин.

– Ничего, – авторитетно ответствовал Ганке – самый старший по возрасту и потому обладавший наиболее богатым жизненным опытом, – оно иногда бывает не без пользы, когда перцу задают. Держит, так сказать, в тонусе.