Выявление паразмата - Геннадий Карпов

…ээ-э-э… бабы бабами, но главное в жизни – это мужская дружба и родичи, и… и мужская честь… не дай халлах, если какой-нибудь червь покусится на твою невесту Хаяр… конечно, Джан-н… Джанияр и за твою невесту я стану… и за тебя Бахтияр… у вас надёжный друг… да, мы б-большие д-д-друзья-я!.. за это надо выпить стоя!.."

Всё было хорошо, только вот, зря он так много болтал и много обещал. Он явно перепил.

Матаран махом осушил кувшин с минеральной водой.

– Махкат! Неси сюда воду! Два кувшина!

Махкат, как будто ждал этого приказа, тут же появился с кувшинами и, с поклоном, поставил их на стол.

– Вам письмо и депеша, хозяин. Принести?

– Потом. Убери со стола. Принеси солености. Буду отдыхать.

– Письмо от семьи невесты, хозяин. Срочное.

– Сволочная жизнь – всегда что-то помешает расслабиться и отдохнуть, – сварливо проворчал Матаран. – Надеюсь, будет что-то приятное… Ну, что уставился? Неси.

Матаран разорвал пакет, вытащил из футляра тонкую макаронину письма и вставил в пэстин, взял пульт, поудобнее устроился на подушках и набрал код дешифровки. Экран визора заалел языками пламени, и полилась тревожная торжественно-мрачная музыка Шибази. Матаран напрягся: ничего хорошего начало не предвещало. На переднем плане появился тесть. Держась ладонями за шею и раскачиваясь из стороны в сторону, он плакал. Сзади толпа родственников и ближайших слуг также выражала своё горе, негромко плача и стеная.

– Дорогой зять, громадное горе свалилось на нас… О-о-о-у! Твою невесту, непорочную, солнцеликую, прекрасную Лийлу-кысы похитили. О-о-о-у! Горе, нам, горе!!! Вместе с ней украли её малолетнюю сестру Лойлу-бала, убили их мать – почтенную, несравненную Геюк-канум. О-оо-у! О, халлах, зачем ты караешь нас таким испытанием?!.. Шелудивые псы увели ещё двух моих гёхпери, служанку дочерей; убили племянника и четверых слуг. У-у-оо-ууу! Они и в махале натворили ужасные дела: убили пятерых, многих покалечили и увели трёх гёхпери. Ай-а-аай!.. Я совсем один остался, только ты дорогой зять, да мой маленький сыночек… Что будем делать, дорогой зять? Я стар, немощен, почти нищий… Горе, нам горе! Пусть будет проклят день вчерашний, двадцать первого турсхама! О-о-о-ууу!.. Ли-ий-ла-аа! Лой-ла-аа! А-аа-аа…

Матаран окаменел, свалившееся несчастье потрясло его… И первым чувством, охватившим его после осознания случившегося, была злоба, не на абстрактных похитителей которые, само собой, стали врагами, а на тестя, не сумевшего сберечь ему невесту, но зато хорошо умевшего вымогать подарки и оттягивать свадьбу, выклянчивая новые взносы; и при этом плакаться на свою нищету, явно не желая раскошеливаться, хотя за последние четыре года выдал замуж уже двух дочерей, а за Лийлу получил практически весь келим.

Матаран вскочил и, разражаясь ругательствами и проклятиями, забегал по комнате, пиная что покрепче… Успокаиваясь, он схватил и мигом осушил кувшин, затем разыскал на дуване пульт и, продираясь сквозь рекламу и информационные блоки, нашёл депешу адресованную ему и раскрыл её. Депеша была звуковая с текстовым подтверждением на экране.

– Херим Еги Матаран, я – Биркули Уру Гудар, говорю тебе, что твоя невеста у меня. У неё всё хорошо. Есть всё, что нужно, если надо – ещё будет. Можешь за неё не беспокоиться. Её честь пока в порядке, это я говорю – Биркули Гудар. Не думай плохо. Кто думает плохо о семье Биркули долго не живёт! Если другие будут думать плохо: плюнь! Я буду с ними разбираться! Ты киши, я киши – я тебе прямо говорю: мне нужны деньги. Пусть будет как последний взнос за невесту. Потом на свадьбе гостем буду, большой подарок сделаю. Или я не Биркули!

Но если ты меня не будешь уважать, то я тебя тоже не буду уважать. Твоя не-э-порочная невеста станет моей гё-о-охпери, потом гёхпери братьев, а потом всей моей шайки-майки! Потом отдам в мой бордель. Ты тоже сможешь туда придти, пожалуйста, тебе будет большая скидка – ты и так много потратился. Но это, если ты Биркули уважать не захочешь, если захочешь – будем друзьями. Пусть кто попробует плохое слово сказать – сделаю огютюш, набадангу, в бордель отдам!

Потом, наверно, будем родственниками. Лойла-бала хорошая девочка, сделаю из неё жену. Не очень хорошо, когда родная сестра жены – гёхпери, или, совсем плохо, бордель-кысы. Я думаю, ты меня понял. Мне нужно совсем мало, с другого взял бы больше, всего двенадцать миллионов дирхемов. Если сразу трудно, могу подождать, пока ты соберёшь долги, пока соберёшь помощь родственников, тестя и мужей сестёр твоей будущей жены.

Ты киши. Ты меня понял, я так пока думаю. Да будет халлах вечно над нами! Ха-а-а-л-лла-ах! Вечно имя его!

Депеша свернулась, и экран замерцал мягким зеленым цветом.

О-о-о! Более вызывающего и нахального послания он никогда не получал! Гх-хрр-ры! Как этот Биркули издевался над ним! – через слово насмешка, поддевка – думал я не пойму… говнючая глиста, сын гютюша, выблядок! Это он, Матаран, должен требовать двенадцать миллионов дирхемов, чтобы забыть нанесённую обиду! Родственником пообещался сделаться – да, такого родственничка при первой же встрече задушить надо, глаза повырывать и оскопить!.. Так и сделаю!!!

Постепенно остывая, Матаран начинал понимать, что прежде, чем что-то предпринимать, вначале надо крепко подумать. Очень крепко! Таких денег ему не собрать, даже если все к кому он обратиться будут благодушны и необычайно щедры, а такое невозможно – тесть первый, паршивую овцу не даст. Гудар, вряд ли полный идиот, должен понимать, что к чему, – значит, предполагает торг. Отсюда изначальная сумасшедшая сумма. Гютюш – сын гютюша! Ко мне обратился, не к тестю! – знает, тот скорее удавится, чем один гяпик отдаст… Конечно, проще на всё плюнуть и забыть о невесте. Биркули серьёзный и достаточно известный бандитский клан, и связываться с ним – такое дело, что даже в самом страшном кошмаре – не дай халлах приснится. Но это означает потерю уважения, пренебрежительное отношение (стерпит, ещё бы, стерпел большее – стерпит меньшее), потери в любых торговых и денежных делах. И само собой потеря уже выплаченного келима и затраты на новый келим, больше прежнего: пенять будут тем, что на охрану тратиться надо. Да, и дай халлах вообще найти приличную невесту – кому нужен зять, который не может защитить невесту или, по крайней мере, отомстить… Придётся выбирать жену в самых занюханных махалях, у самых неродовитых семей. И, то, будет хорошо, если не подсунут какую-нибудь уродку, или же придётся брать в жёны дочь гёхпери, не имеющую с детства нужного присмотра и… уже… возможно, общавшуюся с мужчинами!.. Нет, хуже такого позора ничего не придумаешь – он его не вынесет.

Остаётся мстить?.. Да, его ещё сильнее зауважают… пока не убьют, а потом назовут дураком. А если не убьют, есть шанс стать вечным мстителем – фудаином, да, так и не отомстить до конца, а постепенно всё спустить, превратиться в нищего фудаина-профессионала и, чтобы жить и мстить, идти в наёмники к состоятельным фудаинам.

Правда, при хорошем исходе, он сможет даже нажиться за счёт имущества Биркули и выкупов; сможет сделать Лийлу своей женой, конечно, если убьёт или огютюшит всех, кто оскорбил или мог оскорбить прикосновением его невесту, хотя теперь при любых обстоятельствах, она уже не может считаться незамаранной… Нужна ли такая жена?

Надо думать. Разведать всё о Биркули, посоветоваться с родственниками и друзьями, прощупать настроение возможных союзников (как далеко они смогут с ним пойти) и лишь потом решать. А сейчас – молчать. Молчать и действовать.

Глава третья

Неделя назад

17157 год, 34 пертсхама, 8 часов утра, аул Кельчули, махаля Юримана-птичника.

На небольшом дуване, на самом краю, тяжело дыша, неспокойно спал Херим Еги Матаран. Сзади, подпирая и обнимая, закинув на него ногу, спала местная бордель-кысы Халя-Неугомонный живот, крупная толстая женщина средних лет.

Разбудил Матарана стук. Непрестанный стук, настойчивость которого вызывала тревогу. Стучали попеременно то в дверь, то в ставни. Матаран локтём грубо толкнул тихо похрапывающую Халю, что не возымело никаких последствий – она вчера мертвецки напилась, и Матарану пришлось приложить немалые усилия, чтобы вырваться из двойных объятий. Оказавшись на свободе, Матаран подхватил алем и подошёл к занавесу, отделяющий комнату от залы прихожей. Стучали в дверь. Матаран дулом алема осторожно отвёл в сторону одну из портьер занавеса и заглянул в прихожую. Двоюродные братья – его телохранители уже стояли у двери, держа её под прицелами алемов. Братья вопрошающе посмотрели на него. Что-то зашуршало сбоку, Матаран резко обернулся и буквально нос в нос столкнулся с Махкатом.

– Отойди, – прошипел Матаран и, повернувшись к братьям, прошептал, – Спросите, чего надо?

Ишан спросил.

– А, Ишан, чё так долго спишь? Я с восхода стучусь! О-о! Ха-ха-ха, наверное, наша Халя-Неугомонный живот для вас городских чересчур горячей оказалась? Да?