Часовщик - Пётр Макаров

Ща, как говорят в Одессе, поймал. Из восьми коней удалось выловить ровно половину, из них двух заводных. Остальные дружно ломанулись за крупным таким конягой, который сначала едва меня не приложил копытами, а затем понесся куда‑то. Кстати, сомневаюсь, что эта четверка далеко от своих отходила. Так что быстро цепляем лошадок одну за одной, обдираем трупы и сваливаем.

Вот так я боярину и обсказал. Без лишних для него подробностей, понятно. Может, конечно, я так санитара вижу, но вдруг нет?

‑ Не верю. ‑ Станиславский нашелся, понимаешь! ‑ А ты, боярин, на рожи‑то их глянь. Новьё сплошь, да при них один вроде бывалый, токмо он‑то и не успел.

Не могу я назвать ту, которую сам в могилу клал ‑ бабой. Хоть и рядом с мужем клал ‑ а всё одно, язык не поворачивается. Ей же лет восемнадцать было, много двадцать. Мужику поболе, но ненамного. Ещё один счёт к оплате, да с хорошим процентом ‑ наш он, северной породы, коя непонятно, то ли русские, то ли русы. Сам Олег тоже, кстати, на иллюстрацию поговорки "поскреби русского ‑ найдешь татарина" не катил. Здоровенный, как я сейчас смог оценить, лось. Плечищи ‑ моё прежнее тело вдоль укладывать можно, и немного свисать будет. Белобрысый такой ‑ помню, утором хренел, как умывался. Бестия арийская... удавить Алоизыча‑недомерка, мля, с его расовым превосходством. Такому и серьёзный меч по руке, и весло лодейное. И молот кузнечный ‑ средний сын кузнеца им в кузне ой как намахался. Есть, в общем, счёт ‑ от имени всех своих.

Смотрит боярин на тушки ободранные. От шмотья лишнего ободранные ‑ что я право, барышня кисейная, что ль ‑ вполне еще целое тряпьё воронам на порчу оставлять?

‑ Я так мыслю... ‑ а и похоже... Семён Андреич, не много и привирает малец. Это наконец вклинивается в саундтрек один из боярских спутников. Остальные молчат ‑ видно, право рот открывать ещё заслужить надо. Этот же прошелся, пригляделся к упокоенным, к траве ‑ и вот выдал.

‑ Что, Красный, веришь ему? Что подкрался незаметно, да четверых разом прибил?

‑ Заняты они были, Семён Андреич. Один бабу пользовал, другие глядели. ‑ А сам, что интересно, торчит уже не на месте происшествия, а как раз где я полз. И задумчиво так покручивает в руках что‑то вроде маленькой пуговки на длинной нитке. ‑ Так что, похоже, удача тут, не враки.

‑ Четверых? Ро... Агафий, верно ли? ‑ Ну, то только господу ведомо, а был у меня знакомец из казаков... ‑ Ладно, хорош, байки после травить будем. Это опять боярин. Да так в маятничек этого Агафия и вцепился глазами.

‑ Кто ж ты таков будешь? ‑ Это уже мне, да не в пол‑оборота ‑ и рука на сабельной рукояти. Ну, да у меня ответ уж с полчаса как готов.

‑ Олег, Тимофеев сын. По весне наскочили такие же под Смоленск, и я один остался. Ищу вот, где кузнец надобен, или подмастерье.

Как, чесслово, удобно иметь дело с местными, несмотря на бороды и, к примеру, боярскую важность. Глаза чуть сыграли пошире, затем сузились, рука с сабли на пояс метнулась... ‑ Да брешешь, никак? С весны кузнецу места не найти?

‑ Да вот четвертый день, боярин, как я в разум пришел. До того только и помню, что пепелище вместо дома, да какие‑то куски, то лес, то деревня, то опять лес. Не зря говорят, правду говорить легко. И верно, первое воспоминание ‑ сожженная кузница, изба неподалеку... была ‑ и вытаскиваю я оттуда такое... кто горелых видел, поймет. Похоже, чем‑то кузнец налетчиков сильно разозлил.

‑ Ищущий да обрящет... в город, никак, пристроиться хочешь? ‑ Куда мне в город, там своих, небось хватает. Осесть бы при деревне, если повезет, так при пути торговом ‑ и помещику, и миру польза.

Дальше пошел нормальный торг. У Семёна Андреича оказалось поместье на юг от Тулы, "дня два верхом". Свежее ‑ только третий год как ввозную грамоту получил. Понятно, хотелось с него поиметь доход поболее. А кузнец даже не в поместье ‑ в селе, это верная примета, к деньгам. Вернее, чем копейки по углам кидать.

Мне тоже, собственно, надо где‑то оседать. Почему бы и не вот у этого конкретного помещика? Единственное, от того, чтобы в дворовые пойти, отказался. Олегова память с моей ещё конфликтуют, но уж понять, что в таком случае маячат проблемы при попытке стронуться с места, я смог. Сговорились на варианте вольного специалиста ‑ арендатора. То есть, боярин нарезает мне кусок земли, позволяет брать лес на постройки, а потом и на уголь, а взамен получает ежегодную, и немалую плату. Ну и моё искреннее уважение. О размере платы решили сговориться, как на место приедем. Мол, поглядим какой участок он выделить соизволит, а я возьмусь обработать. Пока же двинулись в сторону на соединение с дружбанами боярина, назначенное, как я понял, где‑то рядом. Семена Андреевича перспектива наткнуться на более крупную банду не радовала.

Едем, значит, с Агафием общаемся. Что‑то боярин ему пробурчал негромко, когда отваливали с места происшествия. Сам поехал впереди, а Агафий ‑ рядом с моей телегой, в арьергарде. То есть, сначала‑то я у его стремени назад добежал, до телеги. А потом уже влился в эту самую колонну защитников и недопустителей, в хвост. Телега оказалась цела ‑ да и что ей сделается, коли боярин оставлял там двоих вполне надежных холопов. Может, и хотел он целиком её заиграть, вместе с татарскми лошадками ‑ ан у меня осталась. Причина понятна ‑ нашел кузнеца себе в деревню, так не надо его обдирать ‑ иначе на что кузницу ставить? Мне, вообще надо бы в Тулу съездить ‑ трофеи продать, да и прикупить для кузни нужно многое, и быстро всё это можно сделать только в городе. Ладно, там поглядим.

Как ни странно, остаток пути до места сбора проскочили без приключений. Буднично выкатились на здоровенную поляну, на которой уже расположилось лагерем примерно с полсотни человек. Столь же буднично опознались с дозором, минут на пятнадцать раньше. Такие же, как и у "моего" боярина, боевые холопы. Нормальная, в смысле стальная броня не у всех ‑ земли здесь только‑только боярам нарезали, а службу конно, людно и оружно требуют сейчас. Вот и обряжают "рядовых" кто в тегиляи, кто в куяки. Кстати, и "боярин" ‑ не более, чем вежливое обращение. Обычные тульские посадские это, в основном.

Только‑только начал косопузика из телеги выпрягать ‑ забегали вокруг встревожено. Доспехи надевают,... (дописать эпизод)

Глава 3

Доехали, слава аллаху, нормально. И то сказать, не писал бы я сейчас эти мемуары, наскочи на нас какие‑нибудь татарские недобитки. Леса конечно, вокруг, но уж телегу я потерял бы наверняка ‑ да и жизнь тоже. Процентов девяносто даю ‑ выскочи на нас сейчас десятка полтора даже новиков...

Усадьба, честно говоря, не впечатляла. Дом с тыном и "службами и складами", да деревенька при нем. Даже, скорее усадьба при деревне, чтобы в лихое время схорониться, с крестьянской точки зрения. Крепостца невелика, стены ‑ тын, правда, высокий, роста в два моих новых, и с помостами. Внутри, как я уже говорил, боярское хозяйство и, как ни странно для меня, общинные припасы. Ладно, странно или нет, а мир похоже, живет с боярином в добром согласии. Иначе хрен бы кто согласился "страховой запас" держать в этой самой крепостце.

Въехали... боярина, понятно, встречает семейство ‑ маманя, да две сестры ‑ одна совсем мелкая, другая лет двенадцати. Семён Андреевичу, кстати, дополнительная морока ‑ надо и приданое собрать, и замуж выдать ‑ хорошо выдать, а не за какого там хрена с бугра. Я пока осматриваюсь. Вот ярыга подбежал, вот раненых в дом понесли, а вот и моя очередь настала. ‑ Тимоха, кузнеца я привел, обиходь его пока, да его добычу отдельно сложи. Отлепляюсь от телеги, подхожу ‑ но кланяться не спешу. У советских собственная гордость, вот.

‑ Здрав буди, Тимофей‑не‑знаю‑как‑по‑батюшке. Зовусь Олегом, думаю вот кузню здеся поставить.

‑ И тебе здоровьичка, Олег. Давай‑ка с телегой твоей разберемся. ‑ У меня еще четыре коня, тоже пристроить бы, пока в Тулу не поеду.

‑ Ты, Олег, допрежь Тулы‑то с боярином поговори ‑ холопов у него посекли, да и коней. А то я сам не вижу, что на пяток лошадей поменьше стало. ‑ Что в сохранность отложить надо?

‑ Да сам не знаю. Случилось вот четверых угомонить, пока они добычей баловались. Просто в лом пересказывать, чай не в милиции под протокол, обойдется пока. ‑ Поглядеть бы надо.

Что тут сказать, не богата была добыча у гопников. Тряпки, горшки, топор, пара ножей, лопата, орало, едва‑едва дорожных припасов ‑ мне дня на два‑три. Кто‑то, похоже, крепко допёк молодую семью, вот и сорвались с места, похватав самое ценное. Переселенцы уж наверняка какой скот с собой вели бы. С самих агрессоров побольше, хотя тоже не много. Четыре комплекта "конь‑сабля‑одёжка". Два седла. Три лука ‑ один раздолбай саадак отцепил, становясь то ли на дежурство, то ли в очередь. Одёжка частично порублена ‑ да она и новая красотой не блистала. Один из четырех наборов немного получше ‑ булат на сабле нормального узора, а не крупняк, да в перемётных сумах не пусто, хоть и не густо. Кроме войлока да запасов разных, нашлась пара ножей и, как ни странно, с полста двуперых русских наконечников для стрел. Почему русских ‑ да свежие они совсем, едва из кузни. И ‑ приз уровня, батарлыги. Кто не знает ‑ это гибрид мексиканских "чаппарахос", доспеха, и мотоциклетных щитков для ног, от ветра и кактусов. Здесь применяются обычно первой линией конницы для атаки пешего строя. В мешке нашлись ‑ похоже, награбленное. С того же трупа я снял единственные доспехи, стоящие этого названия ‑ что‑то вроде кожаной рубахи с нашитыми внахлест пластинами, и наручи. Вроде, такой доспех ‑ куяком называется.