Николай Кровавый. Трилогия (СИ) - Аббакумов Игорь Николаевич

– Ники! А ведь та Желтороссия, про которую нам говорил Сандро и Безобразов, образовалась сама собою. Взять хотя бы местную письменность. Тамошние жители охотно приняли предложенную нами кириллицу. Знающие люди говорят, что это сильно исказит тот язык, на котором они сейчас говорят. Со временем, внуки албазинских жителей перестанут понимать остальных китайцев.

– Ты считаешь, что это плохо?

– Совсем нет! Разве нам не выгоден союз с тамошними христианами и их неприязнь к остальным китайцам?

Тут Аликс была права: именно это нам и выгодно. Но тут не все шло гладко. Основой Албазинского войска были православные христиане. Но со временем, подтянулись и прочие: католики да протестанты всякие. Гнать их прочь не было ни желания, ни смысла. Люди искали защиты от преследования и отталкивать только за то, что иным манером лоб крестит – аморально. К тому же, китайские христиане – это как правило горожане, многие из которых обладали полезными знаниями и умениями. Отказываться от таких – себе навредить. Я опасался того, что со временем могут возникнуть внутренние конфликты из‑за разницы вер. Но к моему удивлению, эту проблему очень быстро решила моя супруга. Обществу, состоящему в основном из самоуправляемых религиозных общин, по ее мнению нужен не просто правитель, а еще и духовный лидер. Такой нашелся сразу. Митрофан Цзи Чун несмотря на те огромные тараканы, что поселились в его голове, обладал достаточным авторитетом среди спасенных не без его активного участия прихожан. Да и те гонимые, пришедшие на эти земли много позже, тоже относились с уважением к человеку, умевшему ободрить впавших в отчаяние людей. В общем, духовный лидер нашелся, а советники в делах правления у него появились уже с помощью братства, возглавляемого моей супругой. По сути дела, на берегах Амура возникла многоконфессиональная теократия.

Серьезной проблемой для албазинцев было полное отсутствие крестьян. Как я уже говорил, людьми они были городскими: ремесленники, торговцы, мелкие чиновники. То есть, от земли и крестьянского труда оторванными. Казалось: только свистни и толпы крестьян с удовольствием примчатся со всего Китая. Но как раз этого албазинцы не хотели. Им нужен был не всякий крестьянин. Только тот, что верит в Христа. И кто сказал, что за этими людьми нужно далеко ходить? На север от них, как раз много таких, жадных до хорошей земли. Кому то ведь и по нраву придутся здешние порядки, более вольные, нежели в России. Стоило позвать и в первый же год на эти земли переселилось десять тысяч человек из России. И это было только началом процесса. Но вот присоединять эти земли к России, я категорически не хотел.

– Аликс! Северная Цин нам еще долго будет нужна. Но если мы начнем отнимать у них земли, о хороших отношениях придется забыть.

– Но ведь они в любом случае не могут управлять албазинцами. Те даже никаких налогов в цинскую казну не платят.

– Это неважно. Все равно они эти земли считают своими. А значит, их будет злить посягательство на них. Ведь они не теряют надежды на то, что со временем сумеют установить фактический контроль над ними. С автономией они еще могут смириться, но не с утратой суверенного права. Это Восток, моя дорогая. Там люди боятся того, что они называют потерей лица. Другое дело, что через пару поколений, дело может дойти до того, что народ в тех местах изменится настолько, что сам откажется от прежних представлений.

Я действительно считал, что «Албазинский вопрос» рано решать столь радикально. Возможность радикальных изменений общественного строя в стране была еще очень даже вероятна. И что произойдет с новообразованной теократией? Не снесут ли её по дурости своей, лишив самих себя надежных союзников? Нет ребята! Пусть новая общность спокойно формируется и врастает в свою землю так, чтобы новому поколению албазинцев и мысли не приходило о том, что эту землю можно покинуть, коль возникнет опасность. Вот когда потомки беглецов сочтут, что это их и только их земля, когда они за нее будут готовы драться насмерть с любым супостатом, вот тогда и стоит проводить какую‑нибудь Сунгарийскую Раду и положительно решать вопрос о принятии в состав России братского албазинского народа.

Сейчас, помимо прочего, меня волновала обстановка в Персии. Как и в моем времени, там началась так называемая Конституционная революция. По сути дела это была отрыжка той «Большой Игры», в которой участвовали мы с британцами. Естественно, не как партнеры и союзники. Произошла она потому, что персидский шах еще не расписался в полном неумении, но был к этому близок. Да ему и жить осталось совсем немного, потому что здоровье его уже было никакое и помыкать им было не так уж и трудно. Тем более, что британское посольство предоставляло убежище всякого рода смутьянам. К осени 1906 года, на территории британского посольства укрылось аж 14 тысяч человек из числа протестующих.

Казалось бы: какое мне дело до всей этой заварухи? Я ведь не стремился влезать в войны и конфликты, предпочитая воздействовать на соседей совсем иными методами. Да и были у меня средства воздействия на обстановку в Персии. Мозафереддин‑шах был тяжело болен и должен был скоро умереть, а на его место прийти убежденный реакционер: Мухаммед‑Али мирза, чьим воспитателем и советником, был наш агент Сергей Маркович Шапшал. В самой столице располагалась Персидская казачья бригада, сформированная из тюрков Азербайджана и Казвина, а также из кочевников, обитающих по соседству с Тегераном, Кумом и Казвином. При этом командный и инструкторский состав, который и имел реальную власть, состоял из наших казаков. Еще летом, когда обстановка в Тегеране накалилась, бригадой начал командовать полковник Владимир Платонович Ляхов, человек жесткий и решительный. В его способности подавить бунт, можно было не сомневаться.

Проблема, однако, была в том, что и британцы имели свою опору внутри страны – ополчение бахтиарских племен и так называемых фидаинов. Помимо прочего, в этом внутреннем конфликте были задействованы и профессиональные революционеры из нашего Закавказья. Ну а регулярная персидская армия давно уже доброго слова не стоила. И надеяться на то, что она поможет шаху навести должный порядок в стране, право, не стоило. В общем, мысли о введении ограниченного контингента наших войск, меня посещали неоднократно. Тем более, что в Персии нам было чего защищать. Вот уже пять лет шло строительство Трансиранской магистрали, которая должна была связать южное побережье Каспия с Индийским океаном. Строилась эта магистраль на частные средства, которые привлекли наши «краснозвездные» банкиры. Ими же было затеяно строительство новых портов: Бендер‑Шахпура на побережье Персидского залива и Бендер‑Торкемана на Каспии. Конечно, дорога эта была нужна нашим купцам. Но и по чисто стратегическим соображениям, эта дорога могла нам принести пользу. В случае осложнения отношений с Турцией, опираясь на эту дорогу, мы могли бы открыть фронт в Месопотамии. Причем, это создаст проблемы не только туркам, но и немцам. Те уже плотно влезли на Средний Восток со своей Багдадской дорогой.

И все‑тапки, каким образом нам усилить свое военное присутствие в Персии и при этом не всполошить англичан? Сунуться туда с частями регулярной армии без согласования с ними этого шага и‑ не выйдет Они за свои индийские владения переживают так, как не стали бы переживать за родной остров. Значит, мне придется каким то образом превратить армию шаха в свою. Не всю, конечно, а достаточное для поддержания порядка число воинских частей. Значит, туда поедут наши военные советники. И кстати, а почему Ляхов командует бригадой? Почему не дивизией? Сформирорвать на базе этой бригады целую дивизию, совершенно несложно. Добавим к кавалеристам штук шесть пеших казачьих батальонов, в которых у меня проходят службу разорившиеся казаки. Столько же батарей горной артиллерии и пулеметы Мадсена, по отделению в каждую роту.

С казаками все ясно. Обмануть англичан не выйдет, но приличия будут соблюдены. Поэтому, контроль над столицей Ляхов обеспечит. Но Тегеран – это не вся Персия, хотя она нам вся и не нужна. Торговый путь, идущий между Каспием и Персидским заливом – вот что нам важно. Железная дорога на нем построена лишь наполовину и путь этот пока еще разорван. Какая‑то охрана на дороге есть, но это так – мелких воришек гонять. Значит – усиливаем охрану, формируя на основе ее железнодорожные войска. Всего две бригады бронепоездов: Торкеманская и Шахпурская. Служить в них будут местные, но командный и технический состав – из наших. Англичане будут морщиться, но придется им потерпеть.