Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина - Леонид Млечин

В своем недовольстве государственным аппаратом либеральная интеллигенция одинока. Большинство людей довольны тем, что власть вновь берет в руки все нити управления обществом. Времена полной свободы многим людям вовсе не принесли счастья.

Необходимость решать все самому оказалась невыносимо тяжким испытанием. Раньше человек знал, что будет завтра, что будет через десять лет, мог прогнозировать. И вдруг его заставили самого думать о завтрашнем дне, о том, как прожить. К этому не приучали. И не каждый способен, особенно в солидном возрасте, научиться это делать.

Настроения в обществе поменялись.

Скажем, проведенный в начале 2001 года всероссийский опрос общественного мнения показал, что 77 процентов опрошенных считают Федеральную службу безопасности необходимым для страны ведомством. Можно сказать, что изменился сам дух времени. Люди больше не хотят радикальных перемен. Они отвергают и революции, и революционеров.

«Для революции, — говорил в интервью «Новым известиям» бывший вице-премьер профессор Евгений Ясин, — характерны хаос, ослабление государства, период всеобщего недовольства, возникающего по поводу царящего в стране беспорядка.

Поэтому рано или поздно начинается процесс послереволюционной стабилизации. Он в России начался еще при Ельцине. В каком-то смысле эти процессы неизбежны. В этой политической стабилизации неизбежны эксцессы. Скажем, такие же процессы после Великой французской революции кончились Наполеоном, после английской революции — Кромвелем, после Октябрьской — Сталиным. Я надеюсь, что Россию сейчас подобная судьба не ожидает».

Это свойственно человеку: после всего, что было пережито, после всех бурь и волнений хочется покоя.

20 декабря 2000 года в интервью «Комсомольской правде» Патрушев говорил о попытке «демонизировать» бывших сотрудников госбезопасности, которые пришли во властные структуры:

«Появление на Старой площади, в Кремле и в регионах людей, прошедших школу руководящей работы в структурах национальной безопасности, — жизненная необходимость влить «свежую кровь» в управленческий корпус России, стремление задействовать потенциал ответственных и организованных людей, сохранивших, несмотря ни на что, «дух государственного служения». Это не безвольные идеалисты, а жесткие прагматики, понимающие логику развития международных и внутриполитических событий, вызревающих противоречий и угроз. При этом они хорошо понимают невозможность возврата к старому, необходимость развития страны на основе разумного соединения либеральных и традиционных ценностей».

Не очень ясно, какие ценности Патрушев считает «традиционными»? Если речь идет о традиционных ценностях Лубянки, то они с либеральными взглядами и с правами человека, вообще с нормальной жизнью едва ли соединимы.

Некоторые люди говорили, что после долгого периода вольницы страна нуждается в строгости, в наведений порядка, вот для этого и понадобились люди с Лубянки. Главное, чтобы они не перегнули палку.

Но мысль о том, что палку обязательно перегнут, что маятник исторического развития в определенном смысле пошел назад, что укрепление государства будет связано с губительным для страны ограничением прав и свобод, многим приходит в голову. Как говорил когда-то выдающийся русский историк Василий Ключевский: в России, когда государство крепнет, народ чахнет.

Путин проявил два очевидных таланта: стать своим среди людей, принимающих решения, и уметь разговаривать с народом. К интеллигенту его слова не обращены, но он умело обращается к своим главным избирателям.

Один из экспертов обратил внимание, что если верить государственным средствам массовой информации, то Путин получается совершенно идеальным — вроде слесаря-интеллигента Гоши, которого в фильме «Москва слезам не верит» играл Алексей Баталов.

Известный писатель Борис Стругацкий говорил в интервью «Новой газете»:

«В глазах огромного числа людей Путин — последняя надежда на то, что у нас все, наконец, «устаканится». Что зарплаты будут выдавать вовремя, и они будут большими. Что пенсии будут не ниже прожиточного уровня. Что воры будут сидеть в тюрьме. Что по улице вечером можно будет пройти, ничего не опасаясь. Что Россия возродится как великая держава... Это последняя надежда миллионов людей, которые сперва разуверились в коммунистах, потом в демократах и во всех этих Жириновских, Зюгановых — во всех. Осталась последняя надежда — добрый царь. Добрый, сильный, властный и здравомыслящий. И вся эта надежда сосредоточена на Путине...

Он молодой, энергичный, скромный, хорошо и доступно говорящий, абсолютно непьющий, ведущий здоровый образ жизни, тихий на вид и одновременно вполне по-начальнически жесткий. Это идеальный образ руководителя, каким представлял его себе нынешний средний человек. Особенно по контрасту с Борисом Николаевичем, который, безусловно, тоже имел свои достоинства, но никакого порядка не сумел установить. А Путин, такой противоположный ему, смог...»

— Никакая это не стабильность, — довольно откровенно высказался в своем кругу заместитель руководителя администрации президента Владислав Сурков. — Это усталость после ельцинской эпохи. Нация накувыркалась и устала, решила немного отдохнуть.

Сурков инструктировал активистов партии «Единая Россия», но в зале находились и журналисты, которые записали его слова.

Люди действительно устали, они больше не интересуются перипетиями политической борьбы. Они переложили всю ответственность на президента. Они из граждан превратились в подданных. Жизнь стала спокойной — и слава богу. Активный средний класс тоже доволен — можно зарабатывать, наслаждаться жизнью, и этого достаточно. Вполне процветающие люди не ощущают необходимости участвовать в политической жизни. Пока их не трогают, они будут сохранять лояльность власти.

Теперь на демонстрациях коммунисты открыто выступают против Путина, как раньше против Ельцина. Хотя прежде левые считали президента своим. Им нравилось то, что называлось укреплением вертикали власти и давлением на олигархов. Главный редактор газеты «Завтра» писатель Александр Проханов назвал Путина «новым Иосифом Сталиным, затаившимся до времени в еврейском подполье». Но когда начались экономические реформы, которые, по существу, продолжают то, что начал Егор Гайдар, когда Путин предложил американцам партнерство, левые возмутились.

Характерно, что они через голову Путина обращаются напрямую к российским спецслужбам и, по существу, пытаются натравить их на президента: вы пошли за Путиным, вы ему поверили, а он свои обещания не исполнил.

Присутствие работников спецслужб, чекистов в руководящем аппарате очень заметно. Скажем, чекисты заняли важнейшие посты в министерстве внутренних дел. И многим кажется, что в коррумпированном аппарате МВД чекисты наведут относительный порядок. Но ведь мало кто помнит, чем закончился такой же призыв чекистов в МВД при Андропове. Они испугались грязной, тяжелой милицейской работы и сбежали.

Другое дело, что у этой когорты, которая, поддержав Путина, вдруг заняла столько командных высот, были серьезные ожидания. Они в общем и целом не оправдываются. И они, наверное, разочарованы и давят на президента. Но важно понять, чем именно они недовольны.

Это люди сравнительно молодые, современные. Они хотят наслаждаться той жизнью, о которой, поездив за границу, хорошо осведомлены. И их недовольство старой командой, желание убрать ее и поставить повсюду своих людей в значительной степени продиктовано желанием самим получить в руки управление финансовыми потоками, самим распоряжаться богатой государственной собственностью, которая становится частной. Так что надежды левых относительно нынешних чекистов — тоже большое заблуждение.

Люди, которые имеют возможность наблюдать президента вблизи, говорят, что его не назовешь глубокой натурой. Но он много работает и старается показать, что он выше других не потому, что он президент, а потому, что он умнее и толковее.

Он не реформатор, не считает, что реформы необходимы, потому что надо менять всю жизнь. Владимир Владимирович полагает, что менять надо только то, что необходимо. Он очень осторожен. Не спешит, что в общем неплохо, а то можно и дров наломать.

Очень смущает то, что ему нравятся славословия со стороны его подчиненных, появление его портретов, бюстов, маек с изображением президента. Если бы Путин выразил неудовольствие, все портреты бы немедленно исчезли. Вероятно, он считает себя не вправе запрещать людям восхищаться своим президентом.

Надо понимать, что Путин еще не развернулся в полную силу. Татьяна Дьяченко говорила журналистам, что Владимир Владимирович связан «человеческими обязательствами»: «И не перед какой-то абстрактной командой, а перед папой».