Море серебряного света - Тед Уильямс

— Пожалуйста, Ольга. Пожалуйста. Мне очень жаль. Но я должен рассказать вам все. У нас очень мало времени.

— Времени? Большую часть своей жизни я думала, что мой ребенок мертв, а сейчас вы говорите мне, что у меня нет времени? Почему? Что вы делаете?

— Пожалуйста. Просто послушайте. — Селларс глубоко вздохнул. — Жонглер и его техники построили систему Грааль вокруг вашего ребенка. Его беда… его дар, как его не называй, гипермутация, которая убила бы его задолго до того, как он вырос — и, возможно, вас тоже — сделала его идеальным объектом для целей Грааля. Они создали миры, в которых могли жить вечно, но не смогли создать достаточно реалистичного виртуального окружения, хотя использовали самые лучшие на сегодняшний день информационные технологии. Что толку быть бессмертным, если у тебя нет подходящего места, в которым ты будешь жить? Тогда Жонглер и его ученые создали огромный распределенный процессор из человеческих мозгов — главным образом зародышей — и, опираясь на природные способности вашего сына, связали их вместе так, как не могут связать никакие механизмы. Вот так была создана операционная система их сети.

И с самого начала начались неудачи и проблемы. Человеческий мозг не компьютер. Ему надо делать человеческие дела, иначе он не будет развиваться. А если его не учить, он не разовьется физически. Ваш сын, Ольга, обладал невероятно редким даром, один на миллиард, но все равно оставался ребенком. Для того, чтобы развить этот невероятно могущественный ресурс, они должны были обучать его — учить входить в контакт с другими человеческими сознаниями, общаться с ними, даже убеждать их, в известной степени, иначе он был бы совершенно бесполезен для них.

Парадоксально, но люди Грааля обнажили перед ним человеческие мысли только для того, чтобы создать самый эффективную машину. Их не волновало его человеческая сущность. И, в конце концов, это их убило. — В его голосе прозвучало мрачное удовлетворение. — С самого начала, помогая ему развиться, они начали эксперименты, в которых позволяли ему контактировать с другими детьми, совершенно обычными. Сейчас в сети находится женщина по имени Мартина Дерубен, которая была таким ребенком. Она знала вашего сына только по голосу — но знала.

Ольга перестала плакать. Она уселась на саркофаг и поглядела на свои руки.

— Я ничего не понимаю. Где он сейчас? Что они сделали с ним?

— Они используют его, Ольга. Вот уже тридцать лет, как они используют его. Мне очень жаль, что приходиться говорить вам об этом — поверьте мне! — но они не обращались с ним мягко. Он вырос во тьме, как буквально, так и фигурально. Он даже не знает, кто он такой — он действует не думая, наполовину спящий, наполовину проснувшийся. У него сила бога и разум аутиста.

— Я хочу к нему! Не имеет значения, кто он такой!

— Я знаю. И еще я знаю, что вы будете говорить с ним так, как настоящая мать. И вы должны попытаться понять.

— Понять что? — Она тяжело дышала, сжимая пальцы в кулак. «Пожарный топор,— подумала она.— Где-то должен быть пожарный топор. Сейчас я возьму его, разнесу к чертовой матери черный гроб этой сволочи, Жонглера, и выволоку его на свет, как червяка из дыры…»

— Ваш сын, он не… обычный человек. И как он может быть? Он говорит почти целиком через других. Каким-то образом он связан с детьми, лежащими в коме Тандагора. Эту часть я еще не понял, но…

— Говорит через… других?..

— Детей… детей в ваших снах. Я думаю, что они — его голос, они пытаются поговорить с вами.

Ольга почувствовала, как ее сердце подпрыгнуло.

— Он… знает обо мне?

— Не всю правду. Но, я думаю, он чувствует, что в вас есть что-то… особенное. Разве вы не говорили, что заподозрили что-то неладное, когда узнали, что ни один из заболевших детей не смотрел вашей программы? Какое-то время назад ваш сын вышел за пределы сети Грааля — начал все исследовать, и, как я подозреваю, особенно детей, которые смотрели ваше шоу; впрочем его всегда тянуло к другим детям. Я не знаю, что он чувствовал по отношению к вам, но, быть может, глубокую близость… похожесть на его самого. Безголосый и непонимающий, он немедленно потерял интерес к вашим детям-зрителям. Вместо это он попытался, как обычно полубессознательно, установить контакт. С вами.

Она содрогалась в рыданиях, но глаза оставались болезненно сухими, как будто она уже выплакала все слезы. Эти ужасные головные боли, странные голоса, они были вовсе не проклятием, но…

— Мой ребенок! Мое дитя! Пытался найти м-м-меня!

— Ольга, у нас очень мало времени. Осталось всего несколько минут, дело зашло слишком далеко. Я попытаюсь привести вас к нему — и тогда вы сами поговорите с ним. И не бойтесь.

— Я никогда не боялась!..

— И будьте терпеливой. Очень терпеливой, когда будете говорить с ним. Он родился другим, и его дикая человечность приняла нынешнюю форму в результате действий холодного эгоистичного человека. А сейчас другой человек, еще более жестокий, бьет и унижает его до такой степени, что он едва не сдался. Быть может уже слишком поздно. Но если вы поговорите с ним и успокоите его, можно спасти множество жизней.

— Я не понимаю. Где он? — Она дико оглянулась, ожидая, что какое-нибудь чудовище, вроде Франкенштейна, вынырнет из теней огромного помещения. — Я хочу к нему. Не имеет значения, как он выглядит, на что он похож. Дайте мне увидеть его!

— Нет времени. Есть еще множество всего, что я не рассказал вам…

— Скажите мне!

И пока она сидела в большой темной комнате, единственный движущийся предмет в круге света, он рассказал ей, так ласково, как только возможно, где ее сын и что он делает. И потом оставил ее одну, чтобы заняться другими неотложными делами.

Ольга думала, что уже выплакала все слезы. Она ошибалась.

Незваная гостья с кем-то разговаривала — Жонглер не видел с кем. Погруженный в защитную жидкость, он извивался в бессильном гневе. Он попытался включить аудиосистему помещения, но обнаружил, что она заблокирована, команды не проходят. Наверняка работа его бывшего служащего, но для чего это уличное животное забралось в такие глубины? Чтобы запутать и смутить его?

Жонглер глядел на экран с напряжением безумного, старого ястреба, который живет только для того, чтобы бить все, что движется. Губы женщины все еще двигались — что она говорит? «Черт ее побери, неужели она разговаривает с Дредом?»

Он увидел, как женщина опять заплакала, закрыв лицо руками, и его слабое сердце опять похолодело. Она узнала. Каким-то образом она узнала. А это означает, что его враги тоже знают, иначе кто бы мог ей сказать?

«Почему он послал сюда эту женщину? Он думает, что она может что-то сделать. Что?»

Она полезла на его контейнер — его контейнер, и теперь находилась в нескольких метрах от лохмотьев и обломков его настоящего тела. Он переключил камеры так, что мог видеть ее лицо, искаженное гневом и горем. Она сжала кулак и стукнула по контейнеру — бессмысленный удар по крепчайшему пластику, но Феликс Жонглер внезапно почувствовал как задыхается, его душил гнев. Бандиты в его доме — его насилуют. Преследуют. Поймали.

«Нет! Я не дам этому произойти». Дюжина возможностей вспыхнули в мозгу, он отбросил их всех, мешало отсутствие персонала и вторжение в его систему. Не работала даже самая последняя защита — он не мог запустить обездвиживающий газ или нанести акустической удар.

«Я не дам этому произойти».

Внезапно его осенило, но вначале он даже не мог решить, это гениальная мысль или полное безумие. Месяцы — они были без движения последние двадцать четыре месяца. Сработает ли это? Должно — обязано. Он послал огромную дозу адреналина, обоим. Должно сработать. Он возбудился, но пульс бился не от ужаса, а от лихорадочного ликования. Где же команда на освобождение? Если эта большая доза адреналина ударит их и они не смогут выйти, они умрут — повредят дыхательные маски и утонут в суспензии.

«Вот». Он выбрал команды. Система возвращения их к жизни заработала, открылось окно с графиками, стремящимся к показателям нормально функционирующего тела, они задвигались, волнуемые адреналином. Он опять осмотрел помещение, ужасная баба сидела на полу его sanctum sanctorum[79], между его беспомощным телом и последними остатками Ушабти, ужасной ошибкой, которая уничтожила его замечательную Авиаль.

«Изнасилован. Она…»

— В нескольких шагах от вас террористка, — сказал он своим слугам, слова должны были громом ударить им в уши, и они должны понять их, несмотря ни на что — не так-то просто вернуться в свои настоящие тела в первый раз за последние два года. — Схватите ее, делайте с ней, что хотите, но узнайте все, что она знает. А потом можете оставаться свободными.

Световые индикаторы мигнули, потом мигнули опять, и крышки двух черных контейнеров начали медленно подниматься.