Мечи против колдовства. Сага о Фафхрде и Сером Мышелове. Книга 1 - Фриц Ройтер Лейбер

что это безделица по сравнению с объятиями восхитительной девушки… и все же…

– Но если я скажу, что люблю тебя, а это чистая правда…

– О Принцесса, – вздохнул Мышелов, скользя рукой по ее ноге к колену. – Как могу я оставить тебя на рассвете? Всего одна ночь…

– Как, Мышонок, – прервала его Кейайра, шаловливо улыбаясь и слегка выгибаясь всем телом, – разве ты не знаешь, что каждая ночь – это вечность? Неужели ни одна девушка не научила еще тебя этому, Мышонок? Ты меня удивляешь. Подумай, у нас осталась еще половина вечности – и это тоже вечность, что твой учитель геометрии, будь он старцем с седой бородой или девой с нежной грудью, должен был бы объяснить тебе.

– Но если я должен зачать множество детей… – начал Мышелов.

– Хирриви и я кое в чем похожи на пчелиных маток, – объяснила Кейайра, – но не думай об этом. Сегодня мы обладаем вечностью, это так, но только в том случае, если сами сумеем сделать ее вечностью. Иди ближе ко мне…

Чуть позже Мышелов, в чем-то повторяя самого себя, сказал:

– Единственное, что плохо при восхождении, – это то, что самые лучшие участки кончаются чересчур быстро.

– Они могут длиться вечность, – выдохнула Кейайра ему в ухо. – Заставь их продолжаться бесконечно, Мышонок.

* * *

Фафхрд проснулся, трясясь от холода. Розовые шары, ставшие теперь серыми, раскачивались в порывах ледяного ветра из открытой двери. На его одежде и вещах, разбросанных по полу, собрался снег, и снег лежал сугробом высотой в несколько дюймов у порога; из-за него исходило и единственное освещение – свинцово-серый свет дня.

Великая радость, кипящая внутри Фафхрда, вступила в борьбу с этим мрачным серым зрелищем и победила его.

Однако Фафхрд был раздет и весь дрожал. Он вскочил, выбил свои вещи о кровать и натянул на себя заледеневшую, твердую, как доска, одежду.

Застегивая пояс с топором, он вспомнил, что беспомощный Мышелов сидит внизу, в камине. Каким-то образом Фафхрд не думал об этом всю ночь, даже когда он говорил Хирриви о Мышелове.

Северянин схватил свой мешок и выскочил на уступ, заметив уголком глаза какое-то движение у себя за спиной. Это закрылась массивная дверь.

Мощный порыв ветра ударил Фафхрда снежным кулаком. Северянин ухватился за шершавый каменный столб, к которому прошлой ночью собирался привязать веревку, и крепко обхватил его. Да помогут боги сидящему внизу Мышелову! Кто-то, пыхтя, проскользил под напором ветра и снега по уступу и уцепился за столб внизу.

Ветер затих. Фафхрд поискал взглядом дверь. От нее не осталось и следа. Ветер снова нанес сугробы. Крепко держась одной рукой за столб и мешок, он ощупал другой рукой шершавую стену. Кончики пальцев, как и глаза, не смогли обнаружить ни малейшей трещины.

– Значит, тебя тоже выпихнули? – весело спросил знакомый голос. – Лично меня вышвырнули ледовые гномы, к твоему сведению.

– Мышелов! – воскликнул Фафхрд. – Значит, ты не… Я думал…

– Насколько я тебя знаю, ты ни разу не подумал обо мне за всю ночь, – сказал Мышелов. – Кейайра заверила меня, что ты в безопасности и даже более того. Хирриви сказала бы тебе то же самое обо мне, если бы ты ее спросил, Но, конечно же, ты этого не сделал.

– Значит, ты тоже?.. – спросил Фафхрд, ухмыляясь с довольным видом.

– Да, Принц-Родственник, – ответил ему Мышелов, ухмыляясь в ответ.

Они немного потузили друг друга (не отрываясь, однако, от столба), чтобы разогнать холод, но еще и просто от хорошего настроения.

– Хрисса? – спросил Фафхрд.

– Эта умница сидит внутри, в тепле. Они здесь не выгоняют на улицу кошек, только людей. Однако я кое о чем подумал… Тебе не кажется, что Хрисса изначально принадлежала Кейайре и что Кейайра предвидела и задумала… – Его голос постепенно затихал и наконец умолк.

Ветер перестал налетать. Снегопад был таким легким, что друзья могли видеть почти на лигу над собой – до самой Шапки над заснеженными уступами Лика – и под собой, туда, где исчезала вдали Лестница.

И вновь их разум был заполнен, почти захлестнут громадой Звездной Пристани и их собственной участью: двух полузамерзших песчинок, ненадежно висящих посреди замерзшего вертикального мира, лишь отдаленно связанного с Невоном.

В небе на юге виднелся бледный серебристый диск – солнце. Приятели проспали до полудня.

– Гораздо легче превратить в вечность ночь, которая длится восемнадцать часов, – заметил Мышелов.

– Мы скакали за луной сквозь глубины моря, – задумчиво произнес Фафхрд.

– Твоя девушка пыталась заставить тебя спуститься вниз? – внезапно спросил Мышелов.

Фафхрд кивнул:

– Пыталась.

– Моя тоже. А это не такая уж плохая идея. По ее словам, эта вершина дурно попахивает. Однако похоже, что камин забит снегом. Подержи меня за ноги, пока я свешусь и посмотрю. Да, плотно забит до самого низа. Итак?..

– Мышелов, – почти мрачно сказал Фафхрд, – существует путь вниз или нет, я должен подняться на Звездную Пристань.

– Ты знаешь, – ответил Мышелов, – я сам начинаю находить кое-что в этом безумии. И, кроме того, на восточном склоне Звездной Пристани может быть легкий путь к этой роскошной на вид Долине Разлома. Так что давай использовать на полную катушку те жалкие семь часов дневного света, что у нас остались. День – это явно не та штука, из которой можно сделать вечность.

* * *

Подъем на уступы Лика был одновременно и самым легким, и самым тяжелым из всех восхождений. Уступы были широкими, но некоторые из них, сильно скошенные наружу, усыпали обломки сланца, при малейшем прикосновении сыпавшиеся в бездну. То тут, то там попадались короткие поперечные расселины, которые приходилось преодолевать, цепляясь изо всех сил за края тонких трещин, причем иногда приятели висели только на руках.

К тому же усталость и головокружительная слабость наступали на этой высоте гораздо быстрее. Друзьям часто приходилось останавливаться, чтобы перевести дух и согреться. У задней стены одного широкого уступа – по мнению Фафхрда, правого Глаза Звездной Пристани – путникам пришлось потратить некоторое время и сжечь в жаровне все оставшиеся смоляные шарики, частично для того, чтобы разогреть еду и питье, но в основном чтобы согреться.

Время от времени им казалось, что усилия прошлой ночи тоже ослабили их выносливость, но затем воспоминания об этих усилиях возвращались и рождали в друзьях новые силы.

А еще были внезапные предательские порывы ветра и непрерывный, хотя и меняющий свою силу снегопад, который то скрывал вершину, то позволял ясно ее видеть на фоне серебристого неба; широкий белый выгибающийся наружу край Шапки теперь угрожающе нависал над самыми головами – такой же точно снежный карниз, как был