Листы дневника. Том 1 - Николай Рерих

Пришел ли пятый собеседник к этой беседе. Рассказал ли еще, почему засухи или наркотики могут быть полезны, не знаю. Но четвертый скоро убрался, очевидно, боясь, чтобы не упустить время в своих сговорах на завтра. Уходя, он даже рассердился, видя, что трое собеседников не только не возмутились его словами, но даже сделали друг другу какие-то знаки, как бы доказывая, вот вам свидетельство живое. То есть живое не в смысле жизненности, а в смысле ходячей современности.

Разве не бросается в глаза, что вопрос засух за последние годы стал таким неотложным? Начали даже припоминать всякие исторические данные о давно бывших оросительных системах. Совершенно разумно начали включать в естественно-научные экспедиции археологов, которые изучением старинных данных помогают вновь открытиям. Ведь среди открытий вообще есть много таких, которые по справедливости должны быть названы вновь открытиями, ибо уже давно это было известно и в небрежности позабыто. Недавнее газетное сообщение о золотом руне Колхиды или о Соломоновых копях говорит о том же.

Велика засуха почвенная. Но еще более велика засуха духовная. Будем думать, что в заботах оросительных будут приняты во внимание не только орошения почвы, но и вдохновения духа человеческого. Ведь без этих духовных орошений не состоится ни лесонасаждение, ни травосеяние, ни открытие подлинных источников. Все эти самонужнейшие обстоятельства состоятся лишь тогда, когда люди их действительно осознают, а главное, полюбят. В любви преобразится и качество труда. В любви процветут пустыни.

10 Июля 1935 г.

Наран Обо

"Нерушимое"

Расстояния

"С глаз долой — из сердца вон". Правда, и такая пословица существует, но все же она относится лишь к определенному типу людей. Часто повторяя ее, люди добавят, что "он такой человек, у которого с глаз долой — из сердца вон"! Значит, такой образ действия по существу вовсе не признается высоким.

Действительно, бывают такие, которые и видят, и слышат, и руку прикладывают, и ощущают, и все же про них придется сказать: "С глаз долой — из сердца вон". В Заветах и в истории неоднократно можно видеть этот тип людей, о нем говорится, в лучшем случае, с сожалением или с неодобрением как о людях неутонченных и невозвышенных.

Но как сердечно, как особо горячо нужно оценивать тех, которые на дальних расстояниях действуют не внешним глазом, но видят глазами сердца и слышат правду ушами ясного сознания. Особенно поразительно бывает, когда люди, физически прикоснувшиеся, обнаруживают глубокое непонимание и остаются неисправимо отемненными, а в то же время издалека духовно устремленные выявляют истинное знание и способны судить со всею справедливостью.

Такие примеры, которых каждый может припомнить во многих случаях, лишь показывают поразительную разницу глаза земного и глаза сердечного, уха земного и уха внутреннего. Не только нужно признать этот факт, но следует научиться и оценивать людей по этим признакам. Это деление обращало на себя внимание от времен древнейших. Об этом же даны и евангельские, и многие другие притчи. Иногда высоким апостолом являлся тот, который не влагал персты в раны, а наоборот, исцеленные стремительно убегали и отнекивались.

Эти примеры писаний, сказанные в разных веках, на языках всевозможных, часто не обращают на себя должного внимания. Люди повторяют их, но читают таким безразличным тоном, что ясно становится, насколько это поразительное явление о границах физического и духовного мира не обращает на себя должного внимания.

Почему же прилагавшие руку и ощущавшие так часто остаются на грубой физической коре? Не хватает ли им утонченности сознания или их несильный дух устрашается чем-то большим, от которого трусливому человеку лучше на всякий случай уклониться? Мало ли какая опасность может возникать около больших гор? Может быть, лучше оставаться на ровненькой лужайке с маленькими кустиками, за которыми разве муравей притаится. Думается, что страх перед всем большим является одной из опасных болезней человеческих. Если же людям удается, по их мнению, нечто настолько унизить, чтобы в их глазах оно перестало быть большим, то их отношения к этому обстоятельству меняются, и они становятся много милостивее.

Может быть, это будет явлением скрытой зависти, но также вероятно, что в таком безобразном проявлении будет выявление внутренней трусливости. Ведь трусливость испытывается очень своеобразно. Известно, как в природе своей боязливые люди иногда оказывали деяния отваги, сами того не понимая. Иногда для своей же безопасности трус бросался отважно вперед, а со стороны это невольно оценивалось как сознательный подвиг.

Сейчас мне именно хочется написать Вам о том, насколько нужно ценить тех, которые на далеких расстояниях, физически не прикасаясь, полны правильных оценок, восприняв их лишь в духе. Там, где проявится такое духовное возвышение, там можно ожидать и дальнейших достижений. Всякое же смущение, сомнение и отклонение несет за собою, поистине, ужасное последствие. Появляется своеобразная анемия мозга. Человек не только теряет границы справедливости и несправедливости, но и вообще не различает недопустимого. Неудивительно, что в таком состоянии человек может дойти и до разного рода предательства.

Тем пристальнее надо научиться различать тех людей, которые могут и на далеких расстояниях судить справедливо и понимать истинное положение вещей. Надо научиться оценить таких людей и на таких же далеких расстояниях полюбить их всем сердцем, признав в них верных сотрудников. Ведь для них расстояние не существовало. Они естественно разрешили задачу передачи мысли, преобороли все препятствия дальних расстояний и овладевают настоящим языком сердца. Язык сердца! Как многим этот язык кажется нелепою отвлеченностью, но для также многих он является высокою реальностью. Не придет этот язык без помышления о внутренних восприятиях. Именно в искусстве мышления и в доброжелательстве обостряется сердечное чувствознание.

Много говорилось о том, что чувствознание должно быть воспитываемо.

Именно так. Его нельзя заспать, или запить, или закурить. Оно должно во всех обстоятельствах жизни гореть ярко, благородно, во всей готовности геройства и преуспеяния. Разве геройство отвлеченно? Разве отвлеченно преуспеяние? Разве отвлеченно восхождение? Ведь все это акты каждодневности. Для них не нужно непременно исключительных бедственных знаков. Герой — всегда герой. Безбоязненно восходящий ¬всегда и во всем восходит. Герои не только по праздникам, когда им настойчиво твердят о высоких истинах. Герой и днем и ночью. Преуспевающий в сердце своем преуспевает всемерно и ежечасно. Для них нет будней, для них нет рутины, как ее часто понимают. Они всегда движутся и всегда восходят. Не стесняясь дальними расстояниями, они утверждают друг друга. В этих благих и мужественных взаимоутверждениях укрепляется великая мощь.