Сдвиг времени по-марсиански - Филип Дик

— Я ничего не знаю ни о каком грузе кэн-ди,— ответил Лео.— Я совсем по другому делу. Вы отдаете себе отчет в том, что вытворяет Палмер Элдрич? Он привез в нашу систему лишайники с Проксимы. Из-за этого может начаться эпидемия типа той, что была у нас в девяносто восьмом.

— Мы отдаем себе в этом отчет. Однако люди Элдрича утверждают, что это лишайник из Солнечной системы, который мистер Элдрич взял с собой на Проксиму и теперь везет обратно... Как они говорят, это его источник протеина.— Индиец блеснул белозубой улыбкой: подобное объяснение его явно забавляло.

— И вы этому поверили?

— Нет, конечно,— Улыбка Хепберн-Гилберта стала еще шире.— А почему, собственно, вы этим интересуетесь, мистер Булеро? Неужели вас так заботит судьба этих... лишайников?

— Я гражданин Солнечной системы и руководствуюсь заботой об интересах общества. И я требую, чтобы вы предприняли соответствующие шаги.

— Мы их предприняли,— сказал Хепберн-Гилберт.— Мы проводим расследование... Мы поручили его мистеру Ларку — вы ведь его знаете?

Разговор достиг мертвой точки, и Лео Булеро в конце концов отключился, чувствуя отвращение ко всем политикам. Они всегда были готовы к решительным действиям, но если дело касалось Палмера Элдрича...

«Ах, мистер Булеро,— передразнил он недавнего собеседника,— это, понимаете ли, совсем другое дело».

Да, Ларка он знал. Нед Ларк был шефом отдела наркотиков ООН и ответственным за перехват последнего транспорта кэн-ди. Это была неплохая проделка со стороны Генерального секретаря — включить Ларка в аферу с Элдричем. Можно сказать, ООН требовала услуги за услугу: пока Лео Булеро будет пытаться вернуть груз кэн-ди, они не предпримут ничего против Элдрича. Он это чувствовал, но, естественно, доказать ничего не мог. В конце концов, Хепберн-Гилберт, этот темнокожий хитрец и недоразвитый политик, прямо этого не говорил.

«Вот так и кончаются все переговоры с ООН,— думал Лео.— Афро-азиатская политика. Болото. Везде сидят и всем руководят иностранцы».

Он с яростью взглянул на пустой экран.

Пока он раздумывал, что делать дальше, звякнул интерком, и его секретарша мисс Глисон сказала:

— Мистер Булеро, в приемной мистер Майерсон. Он хотел бы перекинуться с вами парой слов.

— Пусть войдет.— Он обрадовался, что хотя бы на минуту сможет забыть о своих проблемах.

Несколько мгновений спустя эксперт-прогностик в области моды с хмурым видом вошел в кабинет и молча сел напротив Лео.

— Что с тобой, Майерсон? — спросил Булеро.— Ну говори, я ведь для этого здесь и нахожусь. Можешь поплакать у меня на плече.— Он старался, чтобы голос его звучал холодно.

— Дело касается моей ассистентки, мисс Фьюгейт.

— Да, я слышал, что ты с ней спишь.

— Не в этом дело.

— Ах вот как! — иронически заметил Лео.— Ну, это мелочь.

— Я только хотел сказать, что пришел сюда по другой причине. У нас только что было серьезное недоразумение. Мне принесли образцы...

— Ты что-то отклонил,— перебил его Лео,— а она с этим не согласилась.

— Да.

— Ах вы, ясновидцы!

«Заслуживает внимания. Может быть, существуют альтернативные варианты будущего».

— И ты хочешь, чтобы я приказал ей в будущем во всем с тобой соглашаться?

— Она моя ассистентка,— сказал Барни Майерсон.— И поэтому она должна делать то, что я ей скажу.

— Ну а то, что она с тобой спит,— это разве не явный шаг в этом направлении? — рассмеялся Лео.— Однако в присутствии продавца она должна поддерживать твое мнение, а если у нее будут какие-то замечания, то она должна сказать тебе об этом позже, с глазу на глаз.

— Я даже на это не соглашусь.— Барни нахмурился еще больше.

— Ты знаешь, что я прошел курс э-терапии и практически сам стал ясновидцем. Это был продавец вазочек? Керамики?

Барни неохотно кивнул.

— Это творения твоей бывшей жены,— сказал Лео и задумался. Ее керамика хорошо расходилась, он видел объявления в газетах. Она продавалась в одном из лучших художественных салонов в Нью-Орлеане, а также здесь, на Восточном побережье, и в Сан-Франциско.— Как они, пойдут, Барни? — Он внимательно посмотрел на своего ясновидца.— Мисс Фьюгейт была права?

— Никуда они не пойдут, и это святая правда,— бесцветным голосом сказал Барни. Слишком бесцветным, подумал Лео, чересчур лишенным чувств.— Я так вижу,— упрямо добавил Майерсон.

— Ну ладно,— кивнул Лео,— Принимаю твое объяснение. Однако, если эго вазочки станут сенсацией, а у нас не будет миниатюр для колонистов...— Он задумался.— Может оказаться, что твоя подруга по постели займет твое место! — пригрозил он.

Вставая, Барни сказал:

— Так вы проинструктируете мисс Фьюгейт, как она должна себя вести и какую позицию занимать?

Лео расхохотался. Барни покраснел и пробормотал:

— Может, я неудачно выразился...

— Ладно, Барни, я погрожу ей пальцем. Она молодая, переживет. Аты стареешь. Ты должен заботиться о собственном достоинстве и не можешь позволить, чтобы кто-то тебе противоречил.

Лео тоже встал, подошел к Барни и похлопал его по спине.

— Послушай, что я тебе скажу. Перестань себя изводить. Забудь о своей бывшей жене. Ладно?

— Уже забыл.

— Есть ведь и другие женщины, — сказал Лео, думая о Скотти Синклер, своей нынешней любовнице. Скотт, хрупкая блондинка с большим бюстом, сейчас ждала, пока Лео не устроит себе недельный отпуск — на вилле, которая находилась на спутнике в пятистах милях от Земли.— Их бесконечно много в отличие от первых почтовых марок США или шкурок трюфелей, которые мы используем в качестве валюты.

Внезапно ему пришло в голову, что можно было бы уступить Барни одну из своих брошенных, но все еще вполне пригодных любовниц.

— Вот что я тебе скажу...— начал он, но Барни тут же резким жестом остановил его.— Нет? — удивился Лео.

— Нет. У меня сейчас есть Рони Фьюгейт. Одной для нормального человека хватит.— Барни сурово взглянул на шефа.

— Согласен. Я тоже за один раз могу встречаться только с одной. Неужели ты думал, что у меня гарем в «Домике Винни-Пуха»?

— Когда я был там в последний раз,— сказал Барни,— то есть на вашем дне рождения в январе...

— Ну да. Это совсем другое дело. То, что происходит во время приемов, не стоит принимать во внимание.

Он проводил Майерсона до дверей кабинета.

— Знаешь что, Майерсон, я слышал о тебе сплетню, которая мне не понравилась. Кто-то видел, как ты тащил один из этих переносных терминалов психиатрического компьютера... ты получил повестку?

Наступила тишина. Наконец Барни кивнул.

— И ты не собирался ничего нам об этом говорить,— заметил Лео — И когда же мы должны были об этом узнать? В тот день, когда ты окажешься на борту корабля, летящего на Марс?

— Как-нибудь выкручусь.

— Ну конечно, так же как и все. Именно таким образом ООН удалось заселить четыре планеты, шесть спутников...

— Я не пройду психологических тестов,— заявил Барни.— Мои способности к ясновидению ясно мне об этом говорят. Я не могу перенести столько Фрейдов стресса, чтобы их удовлетворить. Вот посмотрите...— Он вытянул руки. Они ощутимо дрожали,— Вспомните мою реакцию на безвредное замечание мисс Фьюгейт. Вспомните, как я себя вел, когда Хнатг принес вазочки Эмили. Вспомните...

— Ладно,— прервал его Лео, но он все еще был обеспокоен.

Обычно повестки вручали за девяносто дней до срока, а мисс

Фьюгейт наверняка еще не сможет занять место Барни. Конечно, можно перевести из Парижа Мака Ронстона, но даже Ронстон со своим пятнадцатилетним опытом не заменит Барни Майерсона. Талант не приходит со временем, талант дан человеку от рождения.

«Кажется, ООН в самом деле до меня добирается»,— подумал Лео.

Его интересовало, является ли повестка Барни, пришедшая именно в этот момент, обычным стечением обстоятельств, или же это очередная попытка прощупать его слабые места. Если так, то им это удалось. И он не мог оказать никакого влияния на ООН, чтобы освободить Барни от призыва.

«А все только из-за того, что я снабжаю колонистов кэн-ди»,— подумал он.

Ведь кто-то же должен это делать, это им необходимо. Иначе зачем им наборы Подружки Пэт? А кроме того, это было одно из самых доходных дел в Солнечной системе. Речь шла о многих миллионах скинов.

ООН об этом тоже знала.

В двенадцать тридцать по нью-йоркскому времени Лео Булеро обедал в компании новой девушки, только что поступившей на работу. Сидя напротив него в уютном зальчике ресторана «Пурпурная лиса», Пия Юргенс с хирургической точностью орудовала вилкой и ножом, откусывая небольшие кусочки крепкими ровными зубами. Она была рыжеволосая, а он любил рыжих: они обычно оказывались либо до отвращения уродливыми, либо почти нечеловечески прекрасными. Мисс Юргенс принадлежала к последним. Теперь, если только найдется какой-нибудь повод, чтобы пригласить ее в «Домик Винни-Пуха»... если, конечно, Скотти не будет возражать. А это было как раз не слишком вероятно. Скотти была очень своевольна, что для женщин является весьма опасной чертой.