Сегодня - позавчера. Трилогия - Храмов В.

  - Генерал ждёт, - напомнил он мне. Как будто мы не дрались, а в подкидного играли.

  Я перестал пытаться пробить его оборону, тяжело вздохнул, выдохнул.

  - Полегчало? - спросил Громозека.

  Я кивнул. И верно, мир перестал "мерцать" сумраком.

  - Обращайся.

  Я ухмыльнулся, два раза хлопнул по своим бокам, выбивая из одежды пыль, и шагнул за полог палатки.

  Война - путь обмана.

  Встав перед генералами, представился, извинился.

  - Пришёл в себя? - с недовольной усмешкой спросил Николай Федорович. Он был зол. Но, старался этого не показать.

  - Да, спасибо.

  - Постарайся впредь воспитывать своих подчинённых не в присутствии вышестоящих командиров. Это некультурно.

  - Виноват, исправлюсь.

  - Надеюсь.

  И как начал меня распекать! За то, что я не сидел здесь, в лесу, пеньком, а переправился на ту сторону. Да ещё и в бою лично учувствовал! Я слушал, слушал, а потом не выдержал, глухо, как-то рокочуще, от всё ещё не отпустившего меня гнева, задавленного, но не исчезнувшего, начал говорить:

  - При всём уважении, товарищ генерал, вынужден напомнить вам, что я вам придан только на время проведения операции. И подчиняюсь вам только локально. Приказы ваши выполнять - обязан, но прорабатывать меня, а тем более перевоспитывать - не позволю!

  Генералы штаба фронта опешили, Ватутин побагровел, карандаш в его руках хрустнул, разлетаясь на части. Он вскочил, но - я смотрел ему прямо в глаза. Мы некоторое время пободались взглядами, потом генерал махнул рукой, сел обратно:

  - Ладно, проехали. Рассказывай, как там идёт наступление?

  Я молча, сжимая кулаки, смотрел в переносицу генерала. Ну, скажите, это - нормально? То, как я себя сейчас повёл - нормально? Это - адекватное поведение? Меня пора в психушку и лечить, лечить, лечить! Или отдать "тройке" трибунала - те быстро "вылечивают". Проснувшаяся "холодная", расчётливая часть моего сознания - "калькулятор" уже издевалась надо мной, мстя за проложенный мною для него в прошлый раз аморальный маршрут.

  Смотрел на генерала и не мог понять: чего он хочет? Что он хочет услышать? Что ему сказать? А-а, была - не была! Хуже уже не будет:

  - Плохо.

  - Даже так? А мне докладывают об успехе. Враг разбит и повсеместно отступает.

  - Организованно. На заранее подготовленные позиции. Подкрепления ему подходят, батареи развернуты, площади пристреляны. Резервы не "засвечены". И авиацию он ещё не применял.

  Я глубоко вздохнул. Я, "калькулятором", понимал, как это выглядело с их стороны. Особенно на фоне моей истерики по дороге сюда и выпендрёжа только что. А выглядело это трусостью, паникёрством и пораженчеством. Лечить! Лечить! А воевать кому, пока я буду "отдыхать"?

  Но, раз уж начал "паникёрствовать", то продолжил:

  - Танковым экипажам не хватает выучки - едут в бой, как паровозы на рельсах - только прямо! Не используют рельеф. Не видят ничего ни впереди, ни вокруг. Ни своих, ни врагов. Стреляют до последнего - не маневрируют. Взаимодействия танков и пехоты - тоже не увидел. И пехота - в бой бежит стадом баранов. В обороне - огонь по противнику из стрелкового оружия не ведут, ждут, когда пушки и пулемёты всю работу сделают. Стойкости нет - бегут на противника, потом от противника, потом опять на противника. Как танки кончаться, так и наступление закончиться. Не вышло прорваться. Может, мне бригаду ввести в бой?

  Генералы переглянулись. Ватутин спросил:

  - Думаешь, у тебя лучше получиться?

  - Надеюсь.

  Он постучал новым карандашом, что взял взамен сломанного, по карте, потом им же поднял козырёк фуражки.

  - Так ты думаешь, не выйдет прорваться?

  - Нас ждали. Именно тут ждали. Потому и авиацию не применяют. Заманивают. Пока, всё идёт по их плану - мы втянулись в узилище, где у нас нет свободы манёвра, мы как на ладони, нас начинают перемалывать. Им надо перемножить на ноль наши наступательные возможности, они это и делают. Тогда этот участок фронта стабилизируется, и противник сможет отсюда снять часть войск.

  - Молодец, просчитал немца. Как, по-твоему, он поверил, что мы тут нанесли основной удар?

  Я прищурился, глядя прямо в глаза генерала. Нае... Обманул он, получается?

  - Где? Там же нет переправы?

  - Есть. Мы её притопленной сделали. Ночами строили. Сам увидишь.

  Я ринулся к карте. Только сейчас я обратил внимание на красные стрелки с другого плацдарма.

  - Сможешь сбить колокольню?

  Впечатлён! Вот это игрок!

  - Для меня честь быть под вашим началом, мастер! Блин! Круто-то как! Война - путь обмана? Сунь Ци?

  Ватутин усмехнулся, типа: "А то, могём!", а потом спросил:

  - Так сможешь колокольню сбить? Нам она при свете дня жить не даст.

  - Будем посмотреть. То есть, надо на месте сориентироваться.

  - Поехали.

  - Да, прошу извинения за своё поведение.

  - Принимается. Мне тебя таким буйным и описывали. Не удивлён. Но, впредь постарайся без подобных заходов обойтись.

  - Я - стараюсь. Очень стараюсь.

  Ватутин только головой покачал. Лечить! Лечить! И прививки от бешенства.

  Берег, западный, был высок и обрывист, потом местность полого поднималась на холм, на вершине которого стоял храм. С той самой колокольней. И пепелищами на месте деревни. Об избах напоминали только разбитые остатки печек, что рядами торчали вдоль того, что было дорогой, намекая, что тут когда-то были улицы. Склоны холма были густо изрыты окопами, воронками, деревянными козлами с натянутыми меж ними нитками колючей проволоки.

  Плацдарм, где удалось закрепиться нашим войскам, был справа от холма, от подножья холма и начинаясь. И переправа, соответственно - тоже справа. Отсюда её даже не видно. Зато с колокольни видно - отлично. Да и берег, восточный, был полог как стол - всё видать далеко-далеко с колокольни.

  - Небось, и заминировано всё?

  - К чему ты? - спросил Ватутин, наряженный в такой же как и я масккостюм "леший".

  - Уж больно хорош объект, чтобы уничтожать его. Жалко. Сколько труда на постройку. Его бы в ножи взять.

  - Не помешало бы. Так фашист его у нас и взял. Вечером неожиданно атаковал большим количеством пехоты. А там у нас - рота, а в ней было меньше 20 человек. Но, ты прав, там всё заминировано, оборону ты сам видишь. И танки туда не подведёшь. Да и есть у них, чем танки встретить. К тому же - каждый метр пристрелян.

  - И всё же, я считаю, надо попробовать. А у вас нет под рукой дисциплинарных частей?

  - Штрафных? Как нет? Есть. Народ-то у нас в ангелов не спешит перевоспитываться.

  - Пойдёмте, Николай Федорович, я увидел всё, что нужно. Поможете план составить?

  Ватутин улыбался.

  - Что? - спросил я его, чуя, что не спроста он так лыбиться.

  - Только выживи, комбриг.

  - Да и вам бы поберечься. Особенно засад укро-нацистов. Вам бы охрану усилить.

  Он озадаченно нахмурился. А, вот, нечего на меня орать! Ага, поломай теперь голову, наведи справочки, получи по шапке. Я не злопамятный. Я просто злой медведь с хорошей памятью. Громозека, блин, твоё "вот" и мне, вот, прилипло, вот!

  Над головой опять прошелестел снаряд, упал на холме. И не взорвался.

  - Примерно, каждый десятый, - вздохнул Кактус.

  - Нормально. Девять же - взорвались. А так бы и пролежали на складе. Без пользы.

  Это мы вели выбраковку "польских" снарядов. Встав широким фронтом, Единороги из глубокого тыла били по колокольне. Выстрел - 2-3 минуты тишины - выстрел. Каждый раз стреляло другое орудие. По очереди. А выглядело так, будто танк ездит вдоль реки, постреливая в колокольню.

  Нет, мы и не надеялись сбить колокольню. Да и 76-мм снаряда на это маловероятно, что хватит. Снаряды ложились вокруг храма, перепахивая позиции врага. Это и была главная цель. Порванная проволока, разрушенные окопы, дорожки воронок в минных полях - вот наша цель. Не частая стрельба выглядит беспокоящей, но у каждого орудия - свой прицел. Воронки разрывов, и, правда, прокладывают пунктиры по позициям противника. А под таким пусть и не интенсивным, но постоянном обстреле решаться сапёры немцев чинить линии проволоки или заново закладывать мины взамен сдетонировавших?

  Этот обстрел идёт уже больше 10 часов. Через час обстрела немцы занервничали, постреляли в ответ. Больше наобум. У нас - без потерь. Потом они прислали самолёт. Его прогнала пара истребителей, что шла на смену дежурившим над переправой. Это комфронта им приказал именно этим маршрутом следовать к переправе. Крюк, конечно, они делали, дефицитное топливо жгли, но искать нас с воздуха одиночному самолёту стало невозможно. И прилетевшая группа Штукас - пикировщиков, ничего не нашла - мы при их приближении ведение огня прекратили, замаскировались.

  Моя истерика у штаба через час стала достоянием даже не бригады, а всех окружающих полков. Солдатский телеграф работает в таких случаях со скоростью ИТАР-ТАССа. Так что к маскировке народ относился очень тщательно. Не каждый обладает ловкостью Громозеки, потому никто не хотел испытать свою грудь на ударную прочность. Я решил не доверять солдатскому телеграфу и на общебригадной волне продублировал: сообщил, что у тех, кого с воздуха обстреляют, буду проводить, как раз, испытания грудных клеток. А так как мне мой предыдущий опыт с испытанием прочности грудины человека удару медвежьей лапы был сорван, то я нахожусь просто в неописуемой ярости. Так и сказал. Должны поверить.